Сюрприз на Мауи (ЛП) - Риз Кимберли. Страница 5

Мои щеки пылают не только от солнца. Какими бы ни были прекрасными Гавайи, тепло и гостеприимство местных жителей прекраснее всего.

ГЛАВА 5

День на пляже и гавайская вечеринка прошли лучше, чем я предполагал, и, если говорить начистоту, то мы, вероятно, получили больше удовольствия от спонтанных решений, нежели если бы придерживались моих тщательных продуманных планов. Мы оба были не в своей тарелке, но в то же время, каким-то образом, чувствовали себя на своем месте, играя, беседуя и наслаждаясь солнцем.

Хорошая еда. Отличные люди. Приятная атмосфера.

Вот он, рецепт успеха.

Мы прогуливаемся рука об руку по главной улице Лахайны в попытке растрясти наш ужин, и я наслаждаюсь нашим временем наедине. Семья Кеалы и Коа относилась к нам как к своим, а не как к туристам, и у меня болит живот от еды и смеха. Это была интересная компания, и надеюсь, что мы будем поддерживать с ними связь. Однако после столь долгого дня общения с другими людьми приятно побыть с Эдди наедине.

Смотрю через улицу и вижу парк Баньян Корт, о котором мне рассказывала одна из тетушек Коа. Я молча веду нас в том направлении и не останавливаюсь, пока не доходим до пустой скамейки под знаменитым гигантским баньяновым деревом.

— Вау, — благоговейно шепчет Эдди, когда мы садимся. — Это прекрасно.

Так и есть. В Итаке много деревьев, но ни одно из них не выглядит так, как это. Широкий навес словно укрывает нас и заключает в объятия, а воздушные корни сползают вниз и плавно покачиваются от ветерка. Сквозь них пробиваются лучи угасающего солнца, освещая небольшие участки вокруг основания дерева, мы словно переносимся в другой мир. Отсутствие людей в этот момент удивительно, но отрадно, и я пользуюсь нашим одиночеством.

Я говорю приглушенным голосом, рассказывая о том, что узнал сегодня.

— Некоторые говорят, что это дерево — сердце Лахайны, — начинаю я. — Оно было привезено из Индии в конце тысяча восьмисотых годов и является самым старым неместным деревом на Гавайях. Здесь обитают сотни птиц майна, которые также родом из Индии, и я понимаю, почему они выбрали это дерево своим домом. Здесь чувствуешь себя в безопасности.

Эдди вытягивает шею, чтобы посмотреть вверх и вокруг нас, ее короткие волосы, которые месяц назад она не была уверена, что ей нравятся, падают ей на плечи при этом движении. Мне нравится, как эта прическа привлекает внимание к ее шее, и даже в угасающем солнечном свете вижу, как наш день на пляже и солнце придали ее медово-светлым прядям платиновые блики.

Эдди наклоняет голову в мою сторону, и я опускаю взгляд на ее загорелые щеки и нос. Она никогда не выглядела так красиво, как сейчас, с обгоревшими на солнце щеками и все такое. Ее улыбка медленно распускается, как лепестки цветка, и у меня перехватывает дыхание от выражения обожания на ее лице.

— Да. Это напоминает мне о том, что я чувствую, когда нахожусь с тобой.

Ее слова сильнее мифического оружия, используемого для расправы с самыми большими и зловредными злодеями. Я всего лишь обычный парень, но то, что я чувствую к ней, не сравнится ни с чем. Она сражает меня наповал.

Эдди похожа на картину, и я хотел бы, чтобы у меня была хоть капля художественного таланта, чтобы запечатлеть ее красоту. Вместо этого мне придется положиться на свой большой мозг, чтобы сохранить это воспоминание и то, что она заставляет меня чувствовать.

Именно в этот момент я делаю выбор. К черту планы. Я сделаю это.

— Баньяновые деревья символизируют исполнение желаний, и, Эдди, у меня есть одно ж-желание, которым я хочу п-поделиться с тобой.

Заикание привлекает ее внимание, и она поворачивается, чтобы видеть меня.

— У меня сегодня было все с-спланировано, и, хотя поначалу я был разочарован — этот день оказался самым л-лучшим.

— Так и было, — соглашается она.

Я использую этот момент, чтобы перевести дыхание и собраться с мыслями.

— Я понял, что н-не имеет значения, если планы идут н-наперекосяк, потому что важно только то, с кем я р-рядом. Все не обязательно должно быть и-идеальным, лишь бы было по-настоящему. Мы настоящие, Эдди. Весь м-мир может обрушиться на меня, а я буду счастлив, потому что я с т-тобой.

Ее глаза затуманиваются, а губы приоткрываются, чтобы сказать что-то в ответ. Прежде чем она успевает это сделать, я продолжаю:

— В прошлом месяце я дал тебе о-обещание в своей любовной записке ко Дню Святого Валентина. Я обещал п-показать, что ты и наши чувства всегда будут с-стоять на п-первом месте.

Глубоко вздохнув, опускаюсь на одно колено. Достаю из кармана кольцо, которое ношу с собой уже несколько месяцев, и преподношу ей, будто это мое сердце на блюдечке.

— О, боже мой. Тео, — шепчет Эдди хриплым голосом.

У меня у самого перехватывает горло от нахлынувших чувств, и я поправляю очки на носу одной рукой, а потом продолжаю:

— Эддисон Митчелл, я л-люблю тебя. Каждая з-занудная частичка меня — твоя. Я х-хочу с-состариться вместе с тобой. Ты была моей п-первой, — говорю я, и румянец заливает мое лицо. — И я хочу, чтобы ты осталась моей е-единственной. Мы можем ж-ждать столько, сколько тебе нужно, но мое с-сердце, разум и тело знают, что ты та самая. Если ты позволишь мне, я н-наполню твою жизнь любовью, счастьем и б-ботанскими оргазмами, о которых ты только можешь мечтать. Жизнь с тобой — мое самое большое ж-желание. П-пожалуйста, ты в-выйдешь за меня?

Едва последнее слово слетает с моих губ, меня валят на землю и укладывают на спину. Я смотрю на счастливое, залитое слезами лицо Эдди и пестрый навес, служащий ей фоном. Это еще один момент, который я хотел бы нарисовать.

— Да, Тео, я с удовольствием выйду за тебя замуж. — Она наклоняется и прижимается поцелуем к моим улыбающимся губам. — Я хочу провести жизнь только с тобой. — Еще один поцелуй. — Мы оба совершенно несовершенны, но то, что у нас есть? Это мое представление о совершенстве. Я люблю тебя, я люблю тебя, я люблю тебя.

Она осыпает поцелуями мое лицо, пока я не начинаю смеяться и не целую ее в ответ, но я неохотно отстраняюсь, чтобы надеть ей на палец винтажное кольцо, которое, как мне показалось, идеально ей подходит.

Ее голос звучит слезливо, когда она рассматривает его:

— Мне оно нравится, но больше всего я люблю тебя. А теперь, Теодор Кэдвелл, пожалуйста, отвези меня обратно в наш отель. Мы должны начать празднование с ботанского оргазма.

Я думал, что знаю, что такое блаженство, но оно не идет ни в какое сравнение с той безграничной радостью, которая пульсирует во мне сейчас. Не говоря ни слова, я подхватываю ее на руки и уношу прочь из зачарованного, неземного двора. Может, я и не художник, и вполне могу однажды потерять память, но я доволен, зная, что этот момент, который мы разделили, навсегда останется в надежных объятиях баньянового дерева.

ГЛАВА 6

Комфортный вес моего обручального кольца вызывает трепет, потому что это означает, что предложение произошло в реальности, а не является плодом моего воображения.

Тео сделал предложение.

Он хочет жениться на мне.

Мы собираемся пожениться.

Я даже не помню обратную дорогу в отель — вот какую эйфорию я испытываю.

Мое счастье выражается в поцелуе, и я поворачиваюсь так, что Тео оказывается прижатым к стене лифта, а мой лоб прижат к его. Я приподнимаюсь на носочки и пытаюсь потереться о его эрекцию, дразнящую меня. Его ответное рычание посылает дрожь по моей спине, и мои трусики намокают, когда он хватает меня за бедра, разворачивает и меняет наши позы, чтобы доминировать надо мной, а не наоборот. Он вжимается в меня, и такое чувство, что я сгораю внутри. Мне станет легче только в том случае, если меня разорвут на части, а потом снова соберусь воедино.