Городская фэнтези-2006 - Руденко Борис Антонович. Страница 21

— Я обращаюсь к вам, жители Леса, — с чувством начал принц, — я скорблю вместе с вами о жертвах и призываю вас — одумайтесь! К вам обращаются ваши собратья, находящиеся сейчас в моем лагере. Они живы, здоровы и сыты, о них заботятся. Пока не поздно, одумайтесь! Я верю в ваш здравый смысл и благоразумие… Вы стали заложниками безрассудства Белого Оленя. Сплотитесь — и заставьте его отказаться от безумных решений! Ваша жизнь — в ваших лапах!..

— Белый Олень! — продолжил он после паузы. — Я обращаюсь к тебе… и не только я — голоса всех жертв взывают — выходи на опушку! Или тебе мало крови? Освободи Лес — и я обещаю тебе честную охоту один на один. Я, принц людей, и ты, принц зверей, сойдемся в поединке — и пусть победит сильнейший! Залогом будет Лань — как только ты выйдешь из Леса, я позволю ей уйти…

Красноречия принцу было не занимать — эту дисциплину он изучал в университете.

— Покажите Лань, — мягко сказал он, отключив на секунду микрофон. — Снайперам — не стрелять, пусть птицы ее узнают.

Выкатили клетку в чехле поближе к ручью, сняли брезент и палкой сквозь прутья заставили Лань подняться на ноги.

От этой новости Оленю захотелось грызть кору на дереве, но даже отойти и побыть в одиночестве он не мог; к нему прибегали с донесениями, что-то говорили, перечисляли жертвы, он отвечал, кивал, приказывал, но словно во сне — и это был неотвязный, страшный сон про Лань. Мысли бежали по кругу, возвращаясь к одному и тому же: к ней.

Рысь сумел оттеснить от него публику, закрыл Оленя спиной и сам стал распоряжаться, пока не разогнал последних.

— Я бы принцу не поверил, — бросил он мрачно, когда к ним перестали соваться. — Ни на грош бы не поверил. А?

— Ага, — сквозь зубы ответил Олень, не оборачиваясь.

— И подарил-то всего час, — зло дернулся Рысь. — На что рассчитывает? Не пойму.

— На нервах сыграть хочет. — Голос Оленя был глух. — Через час атакуют загонщики, будут оттеснять к газовой полосе. Собак спустят. Но сперва он нам еще что-нибудь скажет умное, для дураков. Может, кто и клюнет.

— Но не ты.

— Но не я. И все, давай замнем.

Из тех немногих, что остались сейчас при Олене, не доставал его только радиолюбитель Дятел — птицы растянули на деревьях антенну, и он сгорбился над маломощным передатчиком, передавая в эфир сочинения Паленой Лисы:

— Всем, всем, всем! Мы обращаемся к обществу защиты животных и организации «Гринпис»! Принц Джуанин охотится на безоружных жителей Леса, применяя авиацию и химическое оружие. В лесу пожары, гибнут наши детеныши и беременные самки. Мы отрезаны блокадой, у нас мало продовольствия и медикаментов. Кто может помочь нам — помогите! Пожалуйста, запишите и передайте текст нашего обращения в газеты и на телевидение.

Пока Олень — чтоб ум и руки были заняты — изучал один из наскоро сработанных Енотами аляповатых арбалетов, вокруг вертелся Волчок, измученный мрачной замкнутостью вожака. Волчок едва не скулил, чтобы привлечь к себе внимание, но добился лишь того, что его сцапал за ворот Рысь.

— Эт-то что у тебя?

— Во! — Волчок радостно сунул ему в руку бутылку с фитилем в горлышке и мятую консервную банку, тоже с каким-то жеваным шнурком, замазанную по разрезу пластилином. — Это вот — зажигалка, а это — дымовуха! — Голос он нарочно повысил, чтобы услышал Олень.

— Н-да? — с сомнением взял бутылку Рысь. — А сработает? Эту фигню еще проверить надо.

— Проверено, будь спок, — горячо убеждал Волчок тоном спеца, в чьей компетенции усомнился дилетант.

— Ишь ты, поджигатель!.. Белый, глянь, чем у нас хулиганье развлекается.

— А давно ли ты сам завязал? — зыркнул Олень исподлобья. — Волчок, поди сюда. Часто твои шутихи отказывают?

— Н-ну… — замялся парнишка, — не так чтобы… Может, из десяти одна.

— Так, — кивнул Олень и повернулся к Рысю. — Кто у нас из молодняка ловкий на мотоцикле гонять?

— Я! — тявкнул Волчок.

— Цыц, тебя я знаю, — отмахнулся Олень.

— Я, например, — с подозрением сощурился Рысь. — Ты чего удумал, Белый?

— Так, чепуховину одну — перехватить у принца инициативу. Нужны три-четыре исправные машины и водилы, у которых мухи в руках не плодятся. Только живо.

Звери вышли на позицию тихо — даже мотоциклы катили вручную. Олень шепотом разъяснил порядок действий и расставил бойцов по местам.

У принца в лагере все шло своим чередом — уверенная деловая суета. До срока оставалось минут семь.

Оленя Джуанин не ждал — глупо ждать, если насчет Лани не высказано никаких угроз. Но разброд и шатание в Лесу, несомненно, начались — в любом случае последний сеанс вещания даром не пропал. Даже если Олень ранен или убит, найдутся те, кто вытолкнет его на опушку в надежде головой Оленя купить себе жизнь и свободу.

Пока принц принимал донесения, военный химик напомнил ему, что газ постепенно инактивируется и размывается током воздуха, теряя необходимую концентрацию; сейчас OB уже наполовину неактивно, а с вечерним холодом осядет на грунт — и о нем можно забыть. Связист сообщил о перехвате радиопередачи из Леса — звери пытаются докричаться до борцов за права мяса и шкур. Запеленговать или глушить? Глушить, велел Джуанин, а для средств массовой информации смонтировать видеоматериал об укушенных Гадюками и об экипаже патрульного вертолета.

Третье донесение принес запыхавшийся ловчий:

— Олень! Ваше Высочество — Олень!..

— Где?! — поднялся принц с раскладного походного стула.

— На опушке!

Губы принца растянулись в улыбке — наконец-то!.. Он быстро вышел из палатки, нетерпеливым жестом потребовал бинокль.

Никаких сомнений — это сам Олень! Великолепный самец редкого окраса, исключительная по красоте и стати молодая особь. Принц даже губу закусил — так волнительно было предвкушение охоты.

— Пусть подойдет ближе, — вполголоса сказал он егерю с мегафоном, — к ручью.

— БЛИЖЕ! — кашлянул рупор. — К РУЧЬЮ!

Олень сделал несколько шагов вперед — одинокий, незащищенный, но гордый — ишь, как голову держит!..

— Я здесь! — крикнул он. — Принц, отпусти Лань!..

Егерь вопросительно глянул на принца, тот едва покачал головой — нет, ни в коем случае.

— ЕЩЕ БЛИЖЕ!

— Парни с пневматикой и гранатами готовы?

— Да, Ваше-ство!

— Пусть выдвигаются на огневой рубеж. Если шприц-пули пройдут мимо — залп гранатами, сети и газ одновременно. Он не должен уйти.

К ручью не спеша вышли четверо ловчих — двое с ружьями, снаряженными снотворными зарядами, двое с барабанными ручными гранатометами.

— Где Лань?! — громко спросил Олень.

— Переходи ручей, — сказал кто-то из ловчих, — здесь и потолкуем.

И двое с пневматикой взяли Оленя на прицел.

Тут справа, в полусотне метров, с опушки на открытое пространство вылетело несколько темных предметов с тонкими хвостиками дыма. Глухо полыхнул огонь, и взметнулись дымовые столбы. На мгновение внимание стрелков было отвлечено от неподвижного Оленя, но пока взгляды метались, за листвой защелкали арбалеты, и короткие толстые стрелы полетели в тех четверых; бодро взревели мотоциклы, вырываясь из прикрытия. Олень прыгнул в седло за спиной притормозившего Волчка, выхватывая сзади из-за пояса пистолет, и последний непораженный стрелок у ручья выронил ружье и повалился в траву.

— К оружию! — завопил принц. — Огонь! Загонщики — вперед! Собак! Спускайте собак!

Стая мотоциклов ушла за дымовую завесу, прежде чем со стороны лагеря захлопали недружные выстрелы, и тотчас свернула в Лес, а с двух сторон на шум стычки уже спешили конные загонщики, и впереди них с лаем неслись псы.

— Отрежьте их! — бесновался принц, в ярости топча брошенный наземь бинокль.

Охота! Вот она — охота! Началось!.. Гикая и улюлюкая, загонщики горячили коней: Лес — не гоночный трек, колеса и копыта здесь наравне! Они врезались в Лес, пригибаясь от ветвей.

…И тут же напоролись на отряды Тура, его зятя Корнуто и Волков. Хотя загонщики были вооружены и их поддерживали псы — в зарослях им пришлось не слаще, чем тореадору, которого катает рогами по арене черный камаргский бык. Лесорубные топоры на длинных топорищах замахали, разваливая собачьи головы, торцы жердей вышибали всадников из седел, и атака прочно увязла, позволяя Оленю уйти, а тут и быстроногие арбалетчики ударили людям в спину.