Игра в отрезанный палец - Курков Андрей Юрьевич. Страница 79

Прошло несколько минут, и в кармане зазвонил мобильник.

— Проедь чуть вперед, до перекрестка с Обсерваторной. Там стоит девушка в зеленом плаще — отдашь ей бумаги через окошко.

Девушка действительно стояла возле зеленого забора, за которым уже много лет назад замерла стройка детской больницы. Она подошла быстрой походкой к машине, застыла у дверцы водителя, пока Виктор вручную опускал стекло. За то мгновение, которое понадобилось ей, чтобы взять из его руки документы, он успел бросить взгляд на ее лицо. Показалось, что глаза у нее были зеленого цвета. И губы были ярко накрашены.

Она перебежала улицу и села в машину, стоявшую рядом с перекрестком на Чеховском переулке. Там уже было темно, и даже цвета машины Виктор не разобрал, ни цвета, ни марки. Машина нырнула в глубь переулка и мгновенно исчезла.

Часы показывали только полдевятого, но вокруг было пустынно как ночью.

Только редкие машины не спеша проезжали по улице Воровского к площади Победы.

Постояв минут пять, Виктор развернул машину и поехал домой.

Ник проснулся в широченной кровати. Протер глаза и осмотрелся. Медленно вспоминались прошедшие два дня. Часы на высокой вычурной тумбочке показывали полшестого. Повернулся к окну — на улице было темновато, а поэтому определить так сразу: утро это или вечер, было невозможно.

Ступив босыми ногами на коврик. Ник осмотрел внимательно комнату. Это был роскошный гостиничный номер с огромным телевизором, большим баром, письменным столом, на котором зачем-то стоял компьютер.

Они приехали сюда часов в десять утра, после того, как, получив деньги в банке, покинули Трир. Вообще-то они ехали явно не сюда. Ник смутно помнил, как промчались они мимо поворота к заброшенной ферме, где Сахно оставил похоронный лимузин. Потом зачем-то Сергей въехал в Люксембург, в самый центр города, остановил украденный в этом же городе темно-синий «фольксваген пассат» перед гостиницей «Шератон» и сказал, что отдыхать они будут здесь. Он «угощает»!

Потом Ник переводил в рецепции бредовые вопросы Сергея. Администратор гостиницы вежливо и терпеливо отвечал. Сначала выяснили, что самый дорогой номер занят, но есть подешевле — по тысяче баксов за ночь. Потом Сергей попросил сообщить администратору, что с ним барышня и черепаха. Администратор сказал, что собак в гостиницу брать запрещено, но отдельная гостиница для собак находится поблизости и оттуда могут приехать. В какой-то момент Нику показалось, что оба — и Сахно, и администратор, мальчикообразный мелкий мужчина в строгом темно-зеленом костюме с галстуком — одинаково сумасшедшие. Уже сам Ник напомнил администратору, что речь идет не о собаке, а о черепахе. После этого администратор поинтересовался размером животного. Потом перезвонил кому-то из начальства и объяснил по телефону возникшую проблему. Невидимое начальство пошло навстречу интересам клиентов, и черепаху милостиво разрешили взять с собой.

Ник получил вместо ключей магнитные карточки. А Сергей пошел за Улли и за черепахой. За ним следом увязались два бэлл-боя в красных кепочках. Через пару минут Сергей вернулся в холл вместе со своей подругой. Рядом уже шел только один бэлл-бой и торжественно нес на ладонях черепаху.

— Слушай, этот, второй придурок, ключи от машины выпросил… Не украдет? — спросил у Ника Сергей. Ник вздохнул.

— Краденое редко воруют, — сказал он. — На стоянку поставит.

Их номера оказались рядом.

Но все-таки, который час? Ник подошел к окну, глянул вниз. На маленькой площади перед гостиницей было оживленно. Слишком оживленно для полшестого утра.

Значит, был вечер. Ник умылся, принял душ, натянув на голову бесплатный прозрачный колпачок. Пока стоял под мощными струями воды, заметил красивый высокий тюбик с шампунем. Стащил колпачок и помыл голову.

Придя в себя, вышел и постучал к Сергею.

— Ну? — донесся сонный голос из-за двери. Ник толкнул дверь, но она не открылась. Магнитный замок, который снаружи можно было открыть только карточкой, крепко держал дверь.

Сахно открыл сам. Улли уще спала. Ее красивое плечико выглядывало из-под сползшего одеяла.

— Чего так рано? — хрипло спросил Сахно.

— Полшестого вечера, — проговорил Ник. — А мы не завтракали, не обедали…

И вообще, что дальше делать?

— Ужинать, — кивнул Ник. — Иди к себе, мы умоемся и зайдем. Действительно, надо пожрать…

На ужин в ресторан гостиницы Сахно притащил с собой черепаху.

У Ника, когда он переводил Сергею меню, глаза на лоб лезли от цен. Курс соотношения франка и марки он подсмотрел еще утром, разговаривая с администратором. И теперь автоматически переводил все эти сотни франков в десятки марок, и аппетит от этого угасал.

Но Сахно гулял. Он и водки бутылку заказал, несмотря на то, что стоила она почти сто пятьдесят марок. Пришлось Нику снова выступать в качестве защитника интересов черепахи — для нее Сахно заказал у официанта блюдце молока и что-нибудь поесть. Озадаченный официант предложил принести вместо молока сливок.

Через минут десять черепаха уже лежала посреди стола и хлебала из тонкого фарфора сливки. Рядом стоял посеребренный сливочник на случай, если ее жажда окажется сильней предложенной порции. Нику, Сергею и Улли принесли по салату и коктейлю из креветок.

Уже немного выпив и принявшись за венский стэйк, Ник погрустнел. Он вдруг почувствовал, что именно сейчас, за этим изящно накрытым столом происходит прощальный ужин, после которого он остается один на один с неизвестностью, с ненужным и неинтересующим его больше будущим, один на один со всем миром, у которого нет к нему никаких дел. Он поглядывал на Улли, спокойно и сосредоточенно жующую мясо, на черепаху Нину, застывшую перед вторым принесенным ей блюдцем, на котором красовались три кусочка тончайше нарезанной розовой лососины.

К этой странной идиллии он уже как бы не имел никакого отношения. И хотя уверенность в том, что жизнь и самого Сахно, и всех, кто рядом, окончится нелепо и быстро — уж очень прозрачно все это выглядело через призму его характера, — успокаивала и сама настраивала Ника на будущее одиночество, на необходимость оттолкнуться от этого опасного берега и дальше плыть самому, все равно на душе авансом возникала тоска. Куда плыть и зачем? К чему все это?

Назад дороги нет — после происшедшего, после того, как они сорвали операцию, встретить его могли в Киеве только меткой неслышимой пулей. Органы не шутят и не прощают. Оставалось идти вперед, то есть в неизвестность. Или застрелиться прямо в этой роскошной гостинице.

— Ну что, — Сахно поднял хрустальную рюмочку с водкой. — Давай за светлое будущее, частично мы его уже обеспечили.

Чокнулись и выпили. И Улли выпила с ними.

— Хорошая жизнь настраивает на здоровый образ жизни, а я этого не люблю…

— проговорил Сергей, оглядываясь с видом барина по сторонам. — Люди здесь как-то скучно живут, скучно едят. Скучно, но хорошо. Может, так и надо?

Ник пожал плечами.

Черепаха ожила и потащила с блюдца кусочек лососины. Смешно попятилась к Нику. Он смотрел на нее и думал о себе. Думал сначала с жалостью, потом со злостью, с какой-то черствостью, внезапно возникшей в душе, пришедшей на смену предчувствуемой, но так и не выкатившейся слезе.

— Знаешь, — заговорил Сахно. — Я с тебя ничего высчитывать не буду, хороший ты парень…

После этого Сергей повернулся к Улли. Они поцеловались и заговорили руками.

Черепаха допятилась задом до края стола и свалилась Нику прямо на колени, на лету перевернувшись. Она упала лапками кверху и, опустив руки, чтобы возвратить ее обратно на стол, Ник заметил на нижней части панциря какие-то явно процарапанные черточки. Наклонил голову, и стало очевидно, что процарапан на панцире был или телефон, или какой-то другой набор цифр. Но кроме цифр были там и три буквы. Ник еще ниже наклонил голову и разобрал «начертание» — V32453H75G. Тупо перечитав этот шифр, он все-таки опустил черепаху на стол перед блюдцем, с края которого свисал кончик розовой лососины.