Расплата за ложь (ЛП) - Хара Кай. Страница 63

Головка проталкивается сквозь мои складочки и проникает в мой вход. Как только он вошел, я отпускаю его и кладу ладони ему на грудь, продолжая опускаться на его длину с изысканной медлительностью.

Он уже наполовину вошел в меня, и это ощущение не похоже ни на одно другое.

В этом положении, когда я контролирую ситуацию, каждый восхитительный дюйм растягивает меня как никогда раньше, и я знаю, что буду чувствовать его еще несколько дней после того, как мы закончим.

Я наслаждаюсь властью над ним в этой позиции, контролируя темп, глубину и углы, но, конечно, он не позволяет мне долго оставаться в таком положении.

Его рука опускается вниз, чтобы обхватить мою талию, и он грубым движением бедер вбивается в меня, легко возвращая себе доминирующее положение.

Его руки прижимают меня к нему, мой клитор трется о его таз, но он не двигается.

Его глаза горят похотью, а ноздри раздуваются, когда он задерживается на месте нашего соединения. Он следит за каждым сантиметром его длины, исчезающим во мне, и за тем, как я насаживаюсь на него, не давая возможности определить, где кончается он и начинаюсь я.

― Рис, ― говорю я, боясь пошевелиться, потому что растяжение такое тугое. ― Это так приятно.

Его глаза скользят от моей киски к моему лицу, когда он произносит два слова.

― Оседлай меня.

Сначала я раскачиваюсь взад-вперед, не поднимая таз от места, где он прижат к нему. Вместо этого я вращаю бедрами медленными кругами, прижимаясь к нему, и чувствую, как его член входит в меня, угол наклона постоянно меняется по мере того, как я продолжаю свои движения.

Трение моего клитора о его кожу только усиливает возбуждение, и я наклоняю бедра, повторяя движения, еще сильнее насаживаясь на него.

Он жестко хватает меня за задницу, его пальцы ненасытно впиваются в нее.

― Хватит меня дразнить. ― Ворчит он.

Рис пытается использовать свой захват, чтобы заставить меня подняться на его длину, но я ударяю ладонью по его груди и хватаю его за челюсть другой рукой.

Его глаза вспыхивают, и опасное рычание вырывается из его горла, когда я сжимаю его. Я вижу по его взгляду, что ему осталось несколько секунд до того, чтобы взять себя в руки и наказать меня.

― Ты хотел, чтобы я оседлала тебя, так позволь мне.

― Десять минут, Сильвер, ― предупреждает он. ― А потом мы сделаем это по-моему.

Отпустив его челюсть в поцелуе, я опускаю рот, чтобы лизнуть его сосок и провести ногтями от его груди вниз, к животу. Я надавливаю достаточно сильно, чтобы вызвать легкую боль, но не повредить кожу.

Он вздрагивает, с его губ срывается отчаянный стон и бормотание:

― Блять.

Выпрямившись, я снова насаживаюсь на бедра, вновь полностью погружая его в себя. Я держу руки перед собой на его нижней части живота и, используя как рычаг, поднимаю себя вверх, пока он не оказывается почти полностью внутри меня.

Я медленно опускаюсь на него, не торопясь и наслаждаясь каждым ощущением. Повторяю это движение еще несколько раз, глядя на Риса все это время.

Он смотрит на меня с таким неистовым чувством и потребностью, что все мысли покидают мой мозг. Жар его взгляда обжигает мою кожу и оставляет на ней невидимый, но неизгладимый след.

Я увеличиваю темп, двигаясь все быстрее и быстрее, теперь уже по его члену. Добавляю круговые движения и поворачиваю таз вперед-назад, когда скачу на нем, и это сочетание заставляет его произносить самые грязные слова.

― Посмотри, как твоя тугая киска принимает меня целиком. Заглатывает мой член, как жадная маленькая шлюшка. Тебе это чертовски нравится. Я чувствую, как ты обхватываешь меня, как твое возбуждение капает мне на живот. Как твоя киска все еще так сильно душит мой член, когда я так много трахал ее?

Он щиплет мой клитор в такт своим последним словам, и оргазм врывается в меня из ниоткуда. Я кончаю так сильно, что звезды застилают мне глаза. Они начинают исчезать только тогда, когда я заканчиваю свою кульминацию и опускаюсь на него.

Он не дает мне ни минуты отдыха, прежде чем перевернуть меня на спину и закинуть мои ноги себе на плечи.

― Моя очередь.

Рис хватает меня за ноги, попеременно целует и кусает обе лодыжки, мощно толкаясь в меня, продлевая мой оргазм до второго.

Его лицо напряжено, брови сведены, нижняя губа зажата между зубами, он борется с приближающейся кульминацией. Я знаю, что он близок к этому, и хочу закончить все так, как мы начали ― по-моему, на моих условиях.

Я сжимаю свои мышцы вокруг него.

Сильно.

Пульсации моего оргазма сотрясают мои мышцы и отправляют его за грань, он замирает на секунду, прежде чем войти в меня несколькими грубыми толчками.

Он резко шлепает меня по киске, когда выходит из меня.

― Плохая девочка, ― говорит он, еще раз шлепая меня по клитору, прежде чем опуститься на колени между моих ног.

― Что ты… нет, я не могу! ― говорю я, чувствуя, как его язык ласкает мои складочки. Он всасывает мою влагу с громкими, непристойными звуками своего рта на моей плоти, и мои глаза закатываются.

Я хватаю его за волосы и пытаюсь оттолкнуть от себя, чтобы прекратить наслаждение, переходящее в боль, но он неумолим.

Рис продолжает есть меня, как голодный человек, его зубы то хватаются за мой клитор, то резко прикусывают его. Я вскрикиваю, в глазах собираются слезы от нахлынувших на меня ощущений.

Это не только наказание, но и оргазм. Каждая частичка меня используется и болит, моя кожа чувствительна даже к самым нежным прикосновениям.

А он не нежен. Он заставляет меня заплатить за то, что я заставила его кончить, и его возмездие будет быстрым.

Я кончаю против своей воли, мои ноющие мышцы не хотят ничего, кроме ощущения его языка и зубов на моей плоти. По телу пробегают спазмы, ноги бешено трясутся.

― Это… было безумием… и жестокостью, ― говорю я ему между неровными вдохами.

Он встает и ползет по моему телу, пока не оказывается над моим лицом.

― Я решаю, когда мы закончим, а не ты. ― Заявляет он, захватывая мои губы в мокрый поцелуй. ― Ты чувствуешь вкус себя на моем языке?

Я краснею, вместо того чтобы ответить, что чувствую, и он опускается на меня сверху. Его вес давит и успокаивает одновременно, когда его губы находят сторону моего лица и шепчут мне на ухо:

― Я не могу поверить, что могу называть тебя своей.

Тысячи бабочек порхают у меня в животе от его слов, и я обхватываю его за шею, чтобы прижать к себе.

Пару минут мы лежали молча, просто обнимая друг друга, прежде чем он поднял голову и посмотрел на меня.

― Пойдем, ― говорит он. ― Я обещал тебе много глинтвейна.

Он скатывается с меня и встает, оборачиваясь, чтобы помочь мне подняться. Мы приводим себя в порядок, и я переодеваюсь в брюки, чтобы у него не возникло никаких идей по дороге туда.

Когда мы спускаемся вниз, мы видим, что Роуг и Беллами все еще готовятся. Он стоит на коленях перед ней, завязывая шнурки, и они еще не надели пальто.

― Вы, ребята, долго нас ждали? ― хмуро спрашиваю я Беллами.

Она краснеет и спотыкается на полуслове.

― О. Эм, нет. Мы… нас отвлекло кое-что наверху. Роуг хотел показать мне кое-что. ― Добавляет она слабо.

Я смотрю на Роуга, который смотрит на нее со знающей и сытой улыбкой на лице, и вдруг понимаю.

― Рис тоже показывал мне кое-что наверху, ― говорю я ей с ухмылкой. ― Очень интересно.

Наступает тишина, после чего мы обе разражаемся смехом, возбужденно хватаясь друг за друга.

― Расскажешь мне потом? ― спрашивает она.

― Конечно.

Тайер и Беллами смотрят на все, что происходит на рождественском рынке, огромными округлившимися глазами. По-видимому, рынки у них дома не такие обширные и не такие большие, как этот.