Дело о похищении Бетти Кейн - Тэй Джозефина. Страница 24

С чувством смутной вины за этот уют Роберт поднял телефонную трубку.

— А, это вы, как хорошо! — воскликнула Марион, после того как Роберту удалось наконец убедить коммутатор, что намерения его вполне благородны, и радость, прозвучавшая в ее голосе, застала Роберта врасплох. Перед глазами его все еще стояла надпись на стене, и у него сжалось сердце и перехватило дыхание. — Я так рада! Я все думала, каким образом мы сможем поговорить с вами, но надеялась, что уж вы-то сумеете прорваться. Вы, вероятно, сказали, что вы — Роберт Блэр, и коммутатор предоставил вам полную свободу действий.

«Как это похоже на нее!» — подумал он. В словах «уж вы-то сумеете прорваться» прозвучала благодарность, а конец фразы она произнесла иным тоном, слегка насмешливым.

— Полагаю, вы видели украшение у нас на стене?

Роберт сказал, что видел, но никто не увидит, ибо до восхода солнца надпись будет уничтожена.

— Два парня, работники гаража, решили смыть надпись сегодня же.

— И смоют?

— Не знаю, но уж если Стэнли и Билл что-то решили, они своего добьются. А у меня для вас есть добрые вести. Я установил, что Икс существует. Она встретилась с ним однажды в кафе. Подцепила его в отеле «Мидланд».

— Подцепила? Но ведь она же совсем ребенок, и… А впрочем, раз этот ребенок смог выдумать такую историю, значит, он способен на все! Каким образом вы это узнали?

Он рассказал ей, а затем спросил:

— Нелегко вам пришлось сегодня?

— Да, у меня такое чувство, будто я выпачкалась с головы до ног. Пожалуй, самое отвратительное — это письма. Почтальон вручал их полиции для передачи нам. По-моему, редкий случай, когда полиция распространяет гнусную литературу.

— Могу себе представить эти письма. Хотя этого и следовало ожидать.

— Вообще-то мы с мамой получаем мало писем, и мы решили, что просто будем, не распечатывая, сжигать конверт, если на нем незнакомый почерк.

— Вы сегодня видели Невила?

— Нет, но от него тоже пришло письмо. Впрочем, вовсе даже не письмо, а поэма.

— Так, так. Вы ее поняли?

— Нет, конечно. Но звучит она приятно.

— Велосипедный звоночек тоже звучит приятно.

Ему показалось, что она усмехнулась.

— А знаете, это действительно приятно, когда целая поэма посвящена твоим глазам и бровям. Но еще приятнее, когда стену твоего дома очищают от разной пакости. Я очень благодарна вам и этим двоим, как их…? Стэнли и Биллу. Если вы хотите быть еще более добрым, то, может, пришлете нам что-нибудь поесть?

— Боже мой! — воскликнул он, ужаснувшись своей собственной тупости. Вот что значит, когда тетя Лин ставит все перед тобой и только что не жует за тебя! — Ну да, разумеется! Я забыл, что вы не можете пойти за покупками.

— Не только это. Каждый понедельник нам привозили заказ. А сегодня не привезли. Возможно, — быстро добавила она, — шофер приезжал и просто не мог до нас добраться. Во всяком случае, мы будем очень, очень благодарны, если вы… У вас карандаш под рукой? Она продиктовала ему то, что нужно купить, а затем спросила:

— Мы не видели сегодняшней «Эк-Эммы». Там было что-нибудь про нас?

— Увы. Я привезу вам номер завтра утром вместе с продуктами.

— Боюсь, мы отнимаем у вас слишком много времени.

— Ваше дело стало и моим личным делом, — возразил он.

— Личным?

— Мечта всей моей жизни — разоблачить Бетти Кейн.

— А, понимаю. — Голос ее звучал полуоблегченно, полу… — но, быть может, ему это почудилось? — разочарованно. — Ну что ж. Будем рады видеть вас завтра.

Но им пришлось увидеться задолго до назначенного часа.

Лег он рано, но заснуть сразу не смог: то репетировал телефонный разговор (завтра он собирался звонить Кевину Макдэрмоту), то пытался разгадать загадку Икса, то думал о том, спит ли Марион в этом старом, погруженном в немую тишину доме, или не спит, прислушиваясь к каждому шороху… Спальня Роберта выходила на улицу, и около полуночи он услышал, как у дома остановился автомобиль, а затем послышался голос, вернее не голос, а хриплый шепот: «Мистер Блэр! Мистер Блэр!»

Роберт высунулся в окно. У машины стоял Билл.

— Неприятности в доме Фрэнчайз! Я еду в полицию. Позвонить было нельзя: отрезан провод, но я решил, что и вы должны знать. Заеду за вами на обратном пути.

— Какие неприятности?

— Хулиганы. Заеду минут через пять.

Прежде чем Роберт успел одеться, он услышал, как мимо его окон легко прошелестели шины автомобиля, и догадался, что это полиция. Без воя сирен, раздирающих ночную тишину, машина пронеслась, произведя не больше шума, чем дуновение ветерка в тени деревьев — Закон ехал на место происшествия. Когда Роберт осторожно, боясь разбудить тетю Лин, открыл дверь (Кристину ничто не могло разбудить, кроме трубы страшного суда), Билл уже подъехал к дому.

— Ну, а теперь расскажите все по порядку, — попросил Роберт, сев в машину.

— Мы, значит, кончили нашу работенку. Работали при свете фар, не так уж чтобы очень профессионально, но все же стена стала получше, чем была, когда мы приехали. Ну выключили мы свет, стали вещи укладывать. Не спеша так, торопиться-то нам некуда, а ночь уж больно хорошая выдалась. Закурили, собрались ехать и вдруг слышим звон разбитого стекла. С нашей стороны к дому никто не подходил, и мы сразу смекнули, что кто-то пробрался с другой стороны. Стэн выхватил из машины фонарь — мой лежал на сиденье, когда мы им пользовались, — и говорит: «Давай перелезем через стену и пойдем кругом — ты налево, я направо, так мы их и прижмем». Ну, пришлось лезть. Это и в обычной-то одежде непросто, а в комбинезоне совсем уж несподручно. Стэну-то хорошо, он худой… Ну кое-как перелез, и пошли мы с ним друг дружке навстречу и встретились в середке задней стены, так никого не увидев. Тут слышим — опять стекла бьют. Стэн говорит, есть ли у меня что-нибудь, кроме фонаря? Я говорю — есть, гаечный ключ, а Стэн говорит, да к черту твой ключ, кулак у тебя посильнее…

— А у него-то самого было оружие?

— Да палку какую-то подобрал… В общем, идем мы в темноту — туда, где стекла били. Но, видать, опоздали. Они как раз закончили обход вокруг дома и по ходу дела выбивали стекла. Мы с ними столкнулись на углу фасада дома и сразу направили на них фонари. Думаю, было их человек семь. А мы-то думали, между прочим, что куда меньше. Мы тут же погасили фонари, чтобы они не заметили, что нас всего двое, и Стэн как крикнет: «Возьмите этого, сержант!» Я сначала подумал, что это он по привычке, потому что я в армии до сержанта дослужился, но тут смекнул, что он нарочно, что будто мы из полиции. Кто-то из них тут же дал деру, и сразу стало совсем тихо, и я догадался, что они сейчас смоются, и Стэн как закричит: «Хватай их, Билл, пока они не перемахнули через стену!» Ну я и побежал, и снова с фонарем. Уже последний из них лез на стену, я ухватил его за ноги и повис. Но он, проклятый лягался, что твоя лошадь, а у меня в руке фонарь, ну он и выскользнул, будто форель. А я что мог поделать? Пошел обратно к Стэну. А он на земле сидит, его кто-то по голове двинул бутылкой, как он уверяет, и вид у него был не слишком-то веселый. А тут мисс Шарп выходит из дому и спрашивает: «Кто-нибудь ранен?» Ну, значит, доставили мы Стэна в дом. Старая дама тоже, видать, еще спать не ложилась, во всех комнатах огонь горит, и я пошел к телефону, а мисс Шарп говорит: «Зря вы это, телефон приказал долго жить. Мы сами пытались вызвать полицию, когда стекла зазвенели». Тогда я сказал, что поеду за полицией. И сказал, что и вас привезу. А мисс Шарп сказала, что не надо, что у вас был тяжелый день и зачем вас беспокоить. А я все-таки решил, что вам надо побывать на месте и все самому узнать.

— Совершенно верно, Билл, мне все следует знать.

Когда они подъехали, ворота были настежь, полицейская машина стояла у дверей, передние комнаты ярко освещены и занавески мягко колыхались на разбитых окнах. В гостиной Марион перевязывала Стэна, ему рассекли лоб как раз над бровью. Сержант полиции что-то записывал, а его помощник собирал вещественные доказательства, то есть битые кирпичи, бутылки и кусочки бумаги с надписями.