Невозможная любовь (СИ) - Дёмина Наталья. Страница 56
— Ха-ха-ха! — снова нагло захохотал Сокол, предварительно сплюнув кровь на начищенные до блеска домашние туфли заклятого врага и соперника. — Если я испарюсь, то твоя жизнь и гроша ломанного стоить не будет.
— Мечтай! — Дмитрий Сергеевич вытащил из кармана брюк платок нежно-голубого цвета и, скривив лицо, вытер свои туфли, бросив использованный многострадальный платок в урну у стола. — Не в том ты положении…
— Поверь мне на слово, — ухмыльнулся Сокол. — Если решишь меня убрать, то во все газеты и журналы, а также интернет-издания попадёт весьма интересная, я бы сказал, пикантная, новость о семье бизнесмена Дмитрия Сергеевича…
— Что жена мне изменяет, — перебил его мужчина, которого начинал выводить из себя оппонент. Он-то планировал заставить трястись поджилки у этого негодяя, а потом избавиться от него, с помощью своих ребят. Он даже мысли не допускал, что ему будут угрожать. И кто! Мусор! — Эта новость даже на котировках моих акций не отразится, — хмыкнул Дмитрий Сергеевич, широко улыбаясь. — Так что, — пожал плечами. — Не обессудь.
— А если речь идёт о твоём драгоценном сыне? — усмехнулся Сокол.
— Больше, чем уже навредил моему бизнесу, Егор вряд ли сможет навредить, — вальяжно растянулся на диване Дмитрий Сергеевич. — Так что… — и махнул рукой, тем, кто удерживал за плечи «гостя».
Сокол не успел даже вскрикнуть, как в рот ему засунули кляп.
— Не люблю, когда шумно, — улыбнулся Дмитрий Сергеевич.
Сокола подняли на ноги одним рывком, чуть встряхивая. Он отчаянно замахал руками. Стал упираться пятками, расставляя ноги, тем самым мешая выводить его из кабинета. Сердце мужчины болезненно билось о рёбра. Он мычал. Задыхался. Его глаза налились кровью. Из уголков глаз брызнули слёзы.
«Неужели это конец?» — металась в голове одна единственная мысль.
Не так… Всё было совсем не так, как он планировал.
Неожиданно грубые пальцы одного из мужчин, которые волокли его, нажали на какую-то точку на шее, и Сокол погрузился в темноту.
Дмитрий Сергеевич ещё какое-то время смотрел на закрытую дверь, за которой скрылся возмутитель его спокойствия.
— Это ж надо, — хмыкнул он. — Угрожать мне решил. Мне!
Он выудил из кармана телефон, набрал номер Степана:
— Жду, — рявкнул подчинённому и сбросил вызов.
«Теперь необходимо отправить следом за любовником и жёнушку, — Дмитрий Сергеевич дотянулся до бокала и плеснул в него горячительной жидкости. Отхлебнул, чувствуя, как отпускает его напряжение, как расслабляются мышцы, как тепло изнутри омывает тело. — Пусть все думают, что она уехала отдохнуть куда-нибудь в закрытый санаторий, после того, как сын опозорил семью. А там… думаю никто не удивится, если выяснится, что она не смогла выдержать давления, осуждения общества и решила покинуть этот мир…»
В дверь постучали.
— Входи, — довольно потирая руки произнёс мужчина, прищурив глаза, глядя на входящего Степана.
Сознание медленно возвращалось к нему. Руки, связанные за спиной верёвкой, онемели, впрочем, как и ноги. Он лежал на земле, чувствуя затхлый запах подгнивающей прошлогодней листвы. Длинные узкие травинки неприятно щекотали лицо. Сокол открыл глаза и пошевелился.
— А вот и наш клиент очнулся, — хохотнул один из его похитителей.
— Не отвлекайся, — пробурчал второй.
Только сейчас Сокол заметил, что лежит на краю ямы.
— А вот и твой новый дом, — веселился первый.
— Надо быть дураком, чтобы встать на пути Дмитрия Сергеевича, — фыркнул второй.
— Что ж, — над ним навис первый. — Прости, мужик. Ничего личного, — доставая огнестрельное оружие с длинным глушителем.
«Нет!» — замычал Сокол.
Что-то щёлкнуло… Ещё… И ещё раз…
Глава 103
Тоненькая, словно тростинка, девушка в простом коротеньком платьице цвета неотбеленного льна, шла по центральной площади, весело размахивая бежевой авоськой, в которой красовались несколько яблок и пару апельсинов.
— Здравствуйте, Иннокентий Гаврилович, — помахала она рукой старичку, который вышел из здания почты и нахлобучивал на лысую голову помятую кепку.
— Здравствуй, Галочка, — улыбнулся ей мужчина беззубым ртом.
— Передайте, Марине Степановне, что её пирожки с ливером были, — девушка закатила глаза, — просто объедение.
— Хорошо, — усмехнулся в усы мужчина, — будем ждать тебя в эту субботу с ответным визитом вкусностей.
— Конечно, — щёки Гали потеплели, — я же обещала испечь яблочный штрудель. Моя бабушка очень любила его и часто готовила.
— Галочка, — раздался за спиной девушки дребезжащий женский голос, — никак опять собираешься кулинарными шедеврами порадовать?
— Ирина Петровна, — развернулась она к старушке, которая опиралась на клюку. — Ну, какие это кулинарные шедевры. Вот ваш вишнёвый пирог был шедевром.
— Вот негодница, — улыбнулась Ирина Петровна. — Чтобы мы делали, если бы ты не организовала клуб любителей поесть.
— Готовить, — подмигнула ей Галя. — Клуб любителей готовить.
— Ну, я лично прихожу поесть, — усмехнулся Иннокентий Гаврилович.
— Галя! — девушку окликнула моложавая женщина в ярко-жёлтой вязаной кофточке ажурного плетения и джинсовых капри. — Вот ты где!
— Здравствуйте, тётя Валя.
— Привет, привет, — чуть запыхалась Валентина. — Иннокентий Гаврилович, баба Ира, доброго дня.
— Доброго, — одновременно отозвались старики.
— Ой, Галка! — всплеснула руками Валентина. — Смотри, какую я кофточку связала.
— Красота! — восхитилась девушка.
— Мастерица, — похвалила Ирина Петровна.
А Иннокентий Гаврилович только усмехнулся и пошёл своей дорогой, ему ещё в администрацию зайти надо было. Пора бы уже заняться ремонтом клуба, а то того и гляди потолок осыплется. Тем более, что местный фермер обещал подсобить и деньгами, и руками.
Спустя пятнадцать минут Галина распрощалась с женщинами и направилась в сторону фермы. Сегодня у девушки был выходной. Алла звала её поехать в соседнее село, но Галя решила остаться. Ей с каждым днём всё больше и больше нравилось здесь. Тихое место. Много одиноких или забытых родными и близкими стариков. Девушка со многими из них сдружилась. Ей не хватало тепла её бабушки, поэтому она тянулась к таким же, как она, одиноким и обделённым.
Но она нашла общий язык и с Аллой, и её мужем. Галя частенько засматривалась на эту парочку, когда думала, что никто за ней не наблюдает. Девушка восхищалась тем, как легко супруги общаются между собой, как ищут друг друга глазами, перемигиваются и подтрунивают.
«Почему у меня всё было не так? — рассуждала она, каждый раз перед сном. — Ни с Егором, ни с Женей не было вот такой лёгкости, непринуждённости. Впрочем, — улыбалась она, поворачиваясь лицом к стене, — странно было бы ожидать, что кто-то из них приедет жить и работать в такую глушь. Уж точно не Женя с его любовью к белому».
Иногда она пыталась представить себе, что он всё-таки приезжает. Красивый. В белоснежной рубашке. Светлых брюках. Как говорит ей, что любит…
«А что потом?» — возникал вопрос.
Что потом…
Опять склоки и скандалы с его родственниками? Ревнивые бывшие любовницы? Угрозы и шантаж?
«Не хочу, — вытирала она слёзы, которые полноводной рекой текли из глаз. — Прости меня, любимый, но нам лучше быть врозь…»
И только сердце, где-то глубоко-глубоко, грыз червячок ревности: «Вдруг, Женя давно забыл обо мне и снова сошёлся с Ниной?»
— Прочь, — тряхнула Галя головой. — Прочь, грустные мысли. Надо ещё к Емельяну Андреевичу забежать. Старичок обещал мне интересную книгу дать почитать о местном роднике, что находится в нескольких километрах от села.
Глава 104
Весь день Галина старалась провести в кругу людей, которые стали по-настоящему дороги ей. Она широко улыбалась и громко смеялась, стараясь спрятать за улыбками и смехом боль, что разрывала её сердце.
Женя. Женечка. Евгений.
Девушка гнала от себя мысли о нём, но постоянно ловила себя на том, что выискивает глазами его белую рубашку или белую футболку. К её счастью, никто в селе, да и на ферме, не жаловал белые вещи. Не практично такое носить. А если кто и попадался на глаза в белом, то это скорее всего был не белый, а серый или пожелтевший, когда-то белый, цвет.