Зацепить 13-го - Уолш Хлоя. Страница 97

Она не разговаривала ни с кем из нас.

Только с ним.

Он вернулся.

И в этом мое подозрение тоже подтвердилось.

Выкидыш оказался прекрасной возможностью для отца в очередной раз сыграть на растрепанных чувствах матери.

Он вернулся, а Джоуи в ту же ночь ушел из дома.

Уехал и не возвращался целых три дня.

Все эти дни я провела в ужасе, боясь, что он вообще не вернется.

Он вернулся в итоге.

Но я знала, что это не навсегда.

Однажды Джоуи, как Даррен, откроет дверь и навсегда уйдет из родительского дома.

В следующую субботу мама вышла на работу.

Как робот, она облачилась в форму уборщицы, спустилась по лестнице, сделала себе чашку кофе, выкурила семь сигарет и ушла.

Я знала: маме нельзя возвращаться на работу; она очевидно была не в том ментальном состоянии, но когда я попыталась ее отговорить, она наградила меня жалкой улыбкой, чмокнула в щеку и ушла.

Весь день я провела, тревожась за мать и выслушивая отцовские обвинения в том, что ребенка мама потеряла только из-за меня.

Я шлюха.

Я его довела.

Я виновата, что он избил меня.

И это из-за меня ему пришлось толкнуть маму, когда в тот злополучный вечер она попыталась оттащить его от меня.

Только из-за меня он ее избил.

Словом, вина за все случившееся целиком лежит на мне.

Потому что я бесстыжая шлюха.

Все так, в шестнадцать лет я ни разу не целовалась с парнем, но для отца была гулящей девкой.

Когда днем ранее он нарушил обещание, данное маме, и напился, я даже не удивилась.

Когда он сдавил мне шею, словно резиновую игрушку, даже не вздрогнула.

Я слишком устала от всего этого.

Часть меня молилась, чтобы это поскорее кончилось.

И несмотря на то что Джоуи слетел вниз и оттащил отца от меня, мне досталось.

К старым синякам добавились новые, половину ночи я провела без сна, в тягостных размышлениях.

От этого не было спасения.

Не было выхода.

Ни в родительском доме.

Ни в приюте или приемной семье.

Я была в западне.

Когда сегодня утром я вышла из автобуса и снова вошла в Томмен-колледж, облегчение, наполнившее меня, было настолько сильным, что я ощущала его на вкус.

Возвращение после недели, проведенной в аду, воспринималось величайшей наградой за выживание.

Я снова увидела Клэр и Лиззи. Я знала, что они любят меня. Они сказали мне об этом, и что-то внутри меня начало восстанавливаться, собираясь по кусочкам.

Когда на большой перемене они задним числом вручили мне запоздалый именинный кекс и подарки, я чуть не разревелась.

Я рассказала им о случившемся с мамой, но в урезанном виде. Подруги, зная меня, не стали задавать никаких вопросов.

Я не хотела ни говорить, ни думать, ни вспоминать об этом.

Ни сейчас, ни когда-либо.

Клэр и Лиззи знали это и уважали мои желания.

Я включилась в школьный ритм, радуясь тому, что могу снова войти в класс и стереть свою семью из памяти на целых семь часов.

Это было замечательно.

42. Ловля туфель и чувств

Последним в понедельник был сдвоенный урок физкультуры. Из-за проливного дождя мистер Малкахи сжалился над нами и устроил игру в футбол в баскетбольном зале.

Мистер Малкахи тренировал школьную команду по регби, и это чувствовалось по всему. Он принес складной стул, сел на боковой линии площадки и уткнулся в доску-планшет. Наша физическая подготовка его ничуть не трогала.

Когда я безуспешно пыталась выбыть из игры, мне удалось краешком глаза заглянуть в этот планшет: он был весь изрисован каракулями и схемами на тему регби.

Слава богу, закончилось тем, что я оказалась в одной команде с Клэр и еще двумя нашими девчонками. А Лиззи сумела отговориться от участия в игре и пошла в библиотеку.

Жаль, что я не обладала таким же даром убеждения, как она.

Вместо этого пришлось нацепить желтый нагрудный номер и бегать по площадке, стараясь, чтобы меня не размазал кто-нибудь из парней.

Пока Лиззи жила полной жизнью в библиотеке, на площадке осталось всего четыре девчонки, вынужденные играть с восемнадцатью парнями из 3А.

Я была хуже всех.

Шелли и Хелен — мои одноклассницы — оказались немногим лучше, но я подозревала, что дело не в их физических качествах, а в отсутствии интереса к игре.

Клэр была прекрасна в спорте, лучшая девочка на площадке, и парни относились к ней с должным уважением, пасуя всякий раз, когда представлялась возможность.

Она даже сумела забить два гола.

Надо отдать мальчишкам должное: в начале игры они пытались пасовать и мне, но после того, как я споткнулась и это стоило нашей команде пропущенного гола, меня избегали.

Наверное, это и к лучшему.

— Тебе хоть весело? — спросила Клэр, подбежав ко мне, когда один из мальчишек нашей команды вновь забил гол.

На ней была такая же черная футболка, белые шорты и желтый номер, но в отличие от меня ей форма подходила отлично.

Конский хвост ее светлых вьющихся волос раскачивался из стороны в сторону, когда она двигалась.

Щеки Клэр раскраснелись, а глаза горели спортивным азартом.

Выглядела она до отвращения великолепно.

— Правда же отличное завершение дня?

— Что? Да, конечно.

Я изобразила улыбку и подняла два больших пальца вверх.

— Ты это все ненавидишь, да? — Она засмеялась и оперлась локтем мне на плечо. То, как легко она это делала, только подчеркивало мой маленький рост. — Не переживай. Осталось всего десять минут.

— Футбол просто не совсем… — Я успела вовремя пригнуться, и пролетающий мяч не задел по лицу. — Это не мое… — продолжила я, но Клэр уже мчалась за мячом, крича нашим товарищам по команде, что она «открыта».

Мгновением позже толпа подростков понеслась по площадке в мою сторону, преследуя сбежавший футбольный мяч.

И тогда я сделала то, что сделал бы любой здравомыслящий человек ростом пять футов: я подбежала к стене и буквально вжалась в нее спиной.

Едва избежав очередного столпотворения, я решила, что на сегодня физкультуры мне достаточно. Весь день у меня жутко болел живот, и беготня по площадке ничуть не помогала справиться с болью.

Мое тело разрывалось на части.

От боли я едва могла стоять.

По правде говоря, боль в желудке была связана скорее с тревогой и с отцом.

В пятницу мы учились последний день, а дальше — две недели каникул. Стоило мне подумать, что придется провести эти дни дома, бок о бок с отцом, боль моментально усиливалась.

Большинство учеников с нетерпением ждали каникул.

Я же тряслась и разваливалась.

Устав изображать игру в футбол, я сняла номер и пошла в коридор искать мистера Малкахи, надеясь, что он разрешит мне уйти пораньше и посидеть в раздевалке.

Мое сердце так и подскочило, когда я увидела тренера в коридоре, и он разговаривал не с кем иным, как с Джонни Каваной.

Боже мой.

Давно они тут стоят?

Наверное, достаточно давно, чтобы Джонни увидел мою жалкую попытку избежать смерти.

Весь день я чувствовала, что он наблюдает за мной.

Куда бы я ни пошла, я ловила на себе его взгляд.

Я знала: он хочет поговорить со мной, и потому весь день избегала его и пряталась.

Он бы наверняка спросил, где я была всю прошлую неделю.

Он бы захотел узнать.

И не поверил бы моему вранью.

Это было ужасно.

Потому что он был слишком умен, чтобы общаться с девочкой в моем положении.

Рядом с ним я забывала о необходимости врать и прятаться.

Я забывала обо всем.

Мистер Малкахи постукивал пальцем по планшету, поглощенный разговором с Джонни, чье внимание металось между схемами на планшете и… мной.

Я стояла напротив. Нас разделяла только площадка. Но могу поклясться: взгляд Джонни прожигал меня насквозь.

Стоило ему оторваться от планшета и посмотреть в мою сторону, меня сносило волной такого жара и силы, что я не понимала, с чем имею дело.