Киров (ЛП) - Шеттлер Джон. Страница 44

Самсонов произвел пуск, и последняя С-300 помчалась в сторону невидимого врага. Через несколько минут она сбила еще один самолет, и адмирал с радостью увидел, что ракета принесла желаемый эффект. Николин повернулся к нему с горящими глазами.

— Они прекращают атаку, — сказал он. — Я это слышу!

— Подтверждаю, — сказал Роденко. — Они разворачиваются. Легли на курс ноль-девять-пяти и удаляются. Все еще в пределах досягаемости.

— На этом все, Самсонов, — сказал адмирал. — Отключите С-300 и ожидайте дальнейших указаний.

— Прикончим их, адмирал, — сказал Карпов. — Уничтожим их, или они могут попытаться побеспокоить нас снова.

Вольский взглянул на него.

— Быть может. Но какое-то время они будут просто пытаться понять, что только что произошло. Я не думаю, что они побеспокоят нас сегодня. Рулевой, увеличить ход до тридцати узлов.

— Есть скорость тридцать, — ответил рулевой, и мощный двигатели «Кирова» увеличили обороты, оставляя за кормой корабля белый пенный след. Тем временем один из «Фулмаров» четко увидел его на радаре Типа 279 и определил местоположение, курс и скорость крейсера.

Что, во имя Господа, произошло, думал Уэйк-Уолкер? Его 828-я эскадрилья была разорвана на куски. Хуже и быть не могло. Из девяти самолетов эскадрильи уцелел только один. Еще три «Альбакора» из 827-й эскадрильи также были сбиты. Его первой мыслью было то, что ударная группа сбилась с курса и, вылетев прямо на цель, даже не видя ее, была разорвана убийственно точным огнем зенитной артиллерии. Но когда пришел доклад от одного из «Фулмаров» сопровождения о том, что ударной группе оставалось еще сто сорок километров до цели, его разум отказался воспринимать происходящее.

Уцелевшие оказались сильно потрясены, явно деморализованы, рассыпались и вернулись на авианосец. Было очевидно, что они понятия не имели, с чем столкнулись. Никто не видел каких-либо кораблей или вражеских самолетов. Некоторые утверждали, что видели что-то, проносившееся мимо их самолетов, а затем все формирование было разорвано несколькими взрывами. Немцы словно видели их все это время, а затем обстреляли из какой-то смертоносной артиллерийской установки. Но даже жуткая 88-миллиметровая пушка двойного назначения не могла бить на сто сорок километров!

Что же случилось? Что, во имя небес, кралось там, по серым арктическим морям? Как только уцелевшие самолеты начали садиться, он выбежал прямо на летную палубу, чтобы получить информацию из первых рук. Однако пилоты были слишком потрясены, так что он отправил их в инструкторскую, где позднее узнал, что они не видели ничего, кроме странных белых следов, прочерчивающих небо. Их словно настигла какая-то гигантская невидимая пантера, принявшийся разрывать самолеты когтистыми лапами. В ангаре авианосца не досчитались двенадцати самолетов, а в инструкторской было много пустых мест. Он слышал, как пилоты пытались что-то объяснить, но никто не мог ничего понять.

— Мы видели какие-то следы в небе, сэр, — сказал один из пилотов. — А потом словно влетели в стальной шторм. Взрывы и осколки были повсюду. Самолеты шли в плотном построении, и большая часть парней впереди были сбиты в считанные секунды. Передовые самолеты просто порвало к чертовой матери. Я сам видел, как у двоих мгновенно оторвало крылья и они грохнулись прямо в море! Мы все резко снизились, чтобы укрыться и пытались обнаружить корабль. Но там не было никого, сэр! Я сам чуть не вписался в море, но ничего нигде не увидел! Я подумал, а если это была подводная лодка? Могли ли немцы разработать какую-то новую подводную лодку с зенитной пушкой, сэр?

— И вы не видели вражеских самолетов? — Спросил адмирал у напуганного и деморализованного человека.

— Нет, сэр, — ответил Стюарт-Мур, командир 827-й эскадрильи. Никаких признаков вражеских самолетов. Да и откуда им взяться? Мы были далеко за пределами досягаемости немецких истребителей из Норвегии, там не было никаких Ме-109, да и не слышал я, чтобы они вот так могли срубить десять наших самолетов за один заход…

— А не могли ли немцы использовать ракеты, сэр? — Сказал капитан Бовелл. Он знал, что артиллерийские части многих армий использовали этот новый вид оружия.

— Именно! — Воскликнул Лангмор, несколько странный человек и командир 828-й эскадрильи, переживший взрыв, опустошивший его эскадрилью. — Ракеты! Они были похожи именно что на приближающиеся ракеты, но они двигались со скоростью молний. Шли прямо на нас, как будто, черт их подери, имели глаза. Я шел выше основной части машин, когда она взорвалась. Я полагаю, что мне просто повезло, или я бы нахлебался воды вместе с остальными. Это ужасно, сэр.

Немцы точно должны были иметь какое-то ужасное новое оружие, подумал Уэйк-Уолкер. Боувелл был прав. Не было никаких сомнений, что это были не самолеты и не какие-то зенитные подводные лодки. Только версия о ракетах имела смысл, потому что в нее укладывались все обрывки информации, которые он выслушал. Однако, они были в ста сорока километрах от объекта, который «Фулмар» видел на своем радаре. Сто сорок километров? Ракета могла пролететь такое расстояние и ударить с такой точностью? Немцы экспериментировали с ракетными системами на одном из своих крейсеров? Он решил, что ему следует доложить в адмиралтейство как можно скорее.

Пришедший рапорт поднял настоящий переполох. Адмиралтейство передало его в Блэтчли-Парк и спросило, что они могут выведать по этому вопросу. Затем оно само принялось за дело, пытаясь понять, что это могло быть за оружие. Вокруг стола собралось слишком много людей со слишком большим количеством полос на рукавах. Тови любил называть это «Адмиральское рагу». Когда они узнали о судьбе 828-й эскадрильи с «Викториеса», никто не мог представить, что за оружие могли использовать немцы.

Флот метрополии вышел из Скапа-Флоу день назад, направившись на запад и готовясь к измению курса на северо-запад, чтобы перекрыть выход из Датского пролива в Атлантику. Именно здесь адмирал Холланд встретил свою судьбу с «Худом» и «Принцем Уэльским». Именно туда направлялся сейчас адмирал Тови.

— В Блетчли-Парк считают, что единственный немецкий корабль, который это может быть, это «Адмирал Шеер», — сказал он Бринду. — Одиннадцатидюймовые орудия? Возможно. Ракеты с подобной дальностью и точностью? Определенно невозможно.

— Несколько странно, — сказал Бринд. — Но подумайте, сэр. Большая часть немецкого флота сейчас находится на ремонте или готовится к ремонту. Могу я предположить, что все они будут переоснащены подобным оружием?

— Господи, Бринд! Мы бы что-то знали об этом. Да, мы знаем, что немцы интересовались ракетами много лет. Если эти сообщения верны, и немецкий корабль сбил «Альбакоры» Уэйк-Уолкера со ста сорока километров, это говорит о том, что он оснащен весьма сложной системой обнаружения. Подумайте! Корабль должен был обнаружить приближающейся самолеты задолго до того, как открыть огонь. И они должны были отслеживать их с совершенной точностью, чтобы поразить на такой дальности. Это все равно, как если бы хороший стрелок сбил выстрелом шляпу с человека, но с пятнадцати километров! Как они могли настолько продвинуться, чтобы мы ничего об этом не знали?

— Немецкие радары могут быть лучше, чем мы знаем, сэр.

— Бринд, они были за горизонтом. Немцам понадобился бы самолет с дальним радаром, чтобы увидеть их с такой дальности.

— Наши собственные радары Тип 279 уверенно берут сто восемьдесят километров в обычных условиях. Адмиралтейство предполагает, что они могли располагать парой самолетов-корректировщиков по обе стороны от корабля, чтобы обеспечить триангуляцию. Это значительно улучшит точность, если вы можете получать сигналы с трех установок и каким-то образом объединять их.

— Да, я полагаю, что это возможно, но как управлять ракетами? Почти все известные нам ракеты неуправляемы, вроде русской «Катюши». Это нечто совершенно новое. И это меняет все. Придется выбросить все наставления и полностью переосмыслить действия наших авианосцев. Если они могут так рвать торпедоносцы целыми эскадрильями прежде, чем те смогут даже обнаружить цели, то «Викториес» и «Фьюриес» совершенно бесполезны как ударные корабли. Мы можем использовать их в качестве разведчиков или обеспечивать воздушное прикрытие наших собственных кораблей, но не более. Бросать на врага торпедоносцы «Суордфиш» или даже эти новые «Альбакоры» значит просто терять самолеты и жизни, не говоря уже о торпедах.