Киров (ЛП) - Шеттлер Джон. Страница 90

Когда капитана вывели, Вольский мельком обвел взглядом каждого из тех, кто остался на мостике, молча оценивая их. Они смотрели на него с немым восхищением и оттенком стыда на лицах. Никто ничего не говорил. Вольский видел, что они просто выполняли приказы сбрендившего капитана. Не было никакого намека на то, что кто-то затаил недовольство. За всем стоял Карпов, даже Орлов был лишь приспешником дьявола. Он решил, что может рассчитывать на оставшихся, и решил оставить их всех на своих постах.

— Я буду считать всех вас невиновными в соучастии в мятеже, если только последующее расследование не докажет обратного, — сказал он тихо, почти как расстроенный отец, говоривший с нахулиганившими, но все равно любимыми детьми. Затем ему пришло в голову, что ему нужен был заместитель. Ему нужен был Starpom, чтобы заменить Карпова. И он без колебаний повернулся к Федорову, сидевшему на своем месте.

— Федоров, — тихо сказал он. — Настоящим вам присваивается звание капитан-лейтенанта и я назначаю вас старпомом. Обязанности штурмана передадите Товарищу.

Глаза Федорова широко раскрылись от удивления. Ему предстояло служить еще год, чтобы получить старшего лейтенанта, а затем еще год или два до капитан-лейтенанта. Он улыбнулся с явной благодарностью во взгляде.

— Благодарю вас, адмирал. Для меня это большая честь.

Впервые посмотрев на экран переднего обзора, он вдруг застыл, увидев, что происходит снаружи. Океан вокруг них светился тем же странным светом, как после аварии на «Орле». От корабля во всех направлениях пошла рябь, словно «Киров» оказывал какое-то воздействие на сам океан. Что это было?

Адмирал взял гарнитуру внутренней системы связи.

— Флагманский мостик инженерной части. — Добрынин, что-то не так?

Последовала короткая задержка, прежде, чем пришел ответ.

— Так точно. Те же изменения показателей, как в прошлый раз. Мы можем замедлить ход?

— Сделаю все, что смогу.

В этот момент он услышал странный звук и удивленно обернулся, увидев Гречко, кота доктора, который пробежал по всему кораблю за своим хозяином, и теперь стоял у открытого люка, громко мяукая.

Вольский посмотрел на доктора и улыбнулся.

— Что же, я вижу, что весь экипаж в сборе. Рулевой, пятнадцать градусов на север, скорость две трети. Думаю, нам следует уйти из этих вод как можно скорее.

Но зеленое месиво вокруг стало словно еще гуще, странное свечение также усилилось, пока все системы на мостике не начали сбоить. На экранах появилась волна статических помех. Вольский опять ощутил покалывание по всему телу, а волосы, казалось, встали дыбом. Его первой мыслью было то, что они столкнулись с какими-то последствиями ядерного взрыва, но вскоре все прошло. Корабль словно пришел в норму, хотя море вокруг него продолжало светиться призрачным зеленым светом, словно исходившим от корабля во всех направлениях.

Адмирал расположился в командирском кресле. Гречко подбежал к нему и устроился у него на коленях, довольно мурлыча.

— У тебя сообщение для адмирала, Гречко? — Спросил доктор, беря питомца на руки.

— Дайте сводку по воздушным целям, — сказал Вольский. Он знал, что вполне мог ожидать еще одного боя, и запятнать свои руки еще большим количеством крови.

Роденко на мгновение замер, регулируя параметры, и глядя на экраны слева и справа от себя, словно пытаясь что-то проверить.

— Адмирал, — начал он. — Воздушных целей не наблюдаю. У меня ничего нет ни на одном экране. Я переключился с доплеровского радара на фазированные антенны, но все равно не вижу ничего.

— Ничего? А четыре группы надводных целей?

— Ничего, адмирал. Эсминцы, преследовавшие нас, пропали. Я вижу побережье Ньюфаундленда, то есть системы работают нормально, но никаких надводных или воздушных целей. Кроме того, я не вижу места взрыва. Система должна засекать столб водяного пара, но там ничего. Мы снова перенесли странный энергетический импульс, возможно, работа наших систем нарушена, как в прошлый раз. Побережье засечь легко, но корабли на такой дальности и следы ядерного взрыва могут не фиксироваться.

— И на фазированных и на доплеровских радарах? Полагаете они все еще там, но мы не можем их видеть? Возможно, Роденко, вы правы, но более вероятно, что это те же сбои, что и в последний раз, когда мы видели море в таком состоянии.

Вольский посмотрел на плоский настенный экран в задней части мостика, на который выводилась картина с третьего «Железного дровосека», несущего свою вахту. Корабль направлялся прочь от места взрыва, и теперь приходилось полагаться на камеры, чтобы иметь возможность увидеть гриб 15-килотонного взрыва, и то в основном по тепловому излучению. Сигнал был неустойчив, и изображение разбивалось на пестрый набор пикселей.

— Как я тоскую по аналоговым приборам, — вздохнул он. — На них бы мы видели картинку в любом случае, разве что несколько размытую. — Но эта цифровая ерунда? Или нормально, или никак, — сделал он очевидное заключение.

— Федоров, — спокойно сказал он. — Я прошу вас выйти на наблюдательный пост и проверить, есть ли вокруг самолеты. Возьмите капитанский бинокль и немедленно проверьте, есть ли вокруг что-либо, чему место в музее. Помимо того, дайте мне знать, если заметите гриб от ядерного взрыва. Он должен находиться к юго-востоку от нас и еще быть виден. — Если имели место сомнения, всегда следовало полагаться на человеческие глаза.

Федоров взял бинокль и вышел. Некоторое время спустя он просунул голову в люк.

— Ничего, адмирал, — сказал он с улыбкой. — Никаких следов взрыва. На горизонте чисто и спокойно. Я не думаю, что системы Роденко вышли из строя. Как мне представляется, корабль в порядке. По крайней мере, он верно реагирует на действия рулевого.

— Верно, — сказал Вольский. — Но только куда же нам его направить, Федоров? В прошлый раз мы переместились на семьдесят лет назад! [116] — Вольский пожал плечами. Он ничего не мог поделать. Внезапное исчезновение атакующих самолетов и кораблей принесло с собой полное опустошение, а исчезновение гриба и резкая перемена погоды слишком напоминали то, с чем они столкнулись в прошлый раз. Что-то явно было не так, и дело было определенно не в корабельных РЛС.

— Тарасов? — Сказал он. — Видите на сонаре надводные цели, которые мы отслеживали ранее?

— Никак нет. Пассивные системы все еще испытывают последствия взрыва нашей боеголовки, но я не слышу даже последствия взрыва. По моим оценкам, они должны быть слишком далеко для обнаружения активным гидролокатором, но мы можем попытаться.

— Нет, я не думаю, что это необходимо, — сказал адмирал. — Что-то подсказывает мне, что этих кораблей и самолетов рядом с нами больше нет. Хотя возможно, они… Они, похоже, исчезли, но я считаю, что точно нам скажет только время.

Федоров кивнул головой, поняв, на что намекает адмирал.

— Что же, — сказал он. — По крайней мере, мы живы и здоровы. Корабль исправен, и я полагаю, что со временем мы узнаем, что случилось, как в прошлый раз.

— Совершенно верно, старпом, — сказал Вольский. — Со временем. Мы, очевидно, где-то находимся, и, несмотря, на все это зеленое месиво, похоже, что это все еще Атлантический океан. Мы точно знаем, где мы. Один вопрос — когда?

— Так точно, товарищ адмирал, — сказал Федоров. — И почему.

Эпилог. Последствия

К тому моменту, как прибыл флот метрополии, спасать кого-либо было уже поздно. Адмирал Тови стоял на крыле флагманского мостика вместе со своим начальником штаба «Папой» Бриндом, глядя на остатки медленно исчезающей вдали завесы тумана. Он присмотрелся в бинокль. Его лицо поникло, а во взгляде читались боль и недоумение. Седые волны улеглись, но он все еще мог рассмотреть отблеск странного свечения, освещавший перевернутую тушу линкора «Миссисипи», дрейфовавшую, словно убитый гарпуном кит, медленно погружаясь в мутные серые воды.