Клуб счастливых жен - Уивер Фон. Страница 4

Может, прочитав этот дифирамб, вы подумаете, что я, выйдя из машины, помчалась к дому нашей героини? Взобралась на крыльцо, перепрыгивая через ступеньки, и стала звонить в дверь, как нетерпеливый ребенок у магазина сладостей, задержавшегося с открытием на несколько минут? Но нет. Я остановилась у ее забора с тайным страхом. С одной стороны, мы достаточно много узнали о Сэнди в ходе переписки. С другой – нельзя было не задуматься о том, что знакомство в Сети все-таки оставляет человека в некотором неведении. Что может ожидать меня за этой калиткой? Стоило ли отправляться одной в малознакомый дом? А вдруг под маской мудрой вдовы скрывается мужчина? А вдруг это маньяк-убийца? (Прости, Сэнди, за такие предположения!) Что же, взять и сбежать? Нет, наверное, теперь уже поздно.

Я подошла к крыльцу с небольшим козырьком. Внешняя дверь представляла собой железную раму, затянутую сеткой от насекомых. Над ней был небольшой фонарь, забранный красивой решеткой. Под ним висела старая выцветшая табличка «Выездных торговцев просим не беспокоить!». Создавалось впечатление, что хозяйка живет довольно замкнуто и не любит случайных посетителей.

Но меня это смущать не должно, ведь мы же договорились о визите и я приехала вовремя. Я постучала по раме двери, и плохо закрепленный металл нервно задребезжал. Прошло около минуты, в доме было абсолютно тихо. Я снова постучала. Может, она забыла о нашей встрече? Через пару минут я приложила ухо к замочной скважине. И только тут расслышала тихое повизгивание собаки и шаркающие шаги женщины, направляющейся ко входу. Щелкнула и медленно отползла в сторону задвижка, скрипнула внутренняя дверь. Сэнди приблизила лицо к сетке:

– Кто здесь? – недоверчиво и даже резко произнесла она.

Ее собака, ухоженный золотистый ретривер по кличке Бонни, начала подпрыгивать и лаять, предупреждая, что в случае чего она готова броситься на защиту хозяйки. Я восхитилась ее преданностью, а Сэнди тем временем не особенно старалась унять разбушевавшуюся «охрану». Мне показалось, что владелица дома пытается дать мне, незнакомке, понять, что здесь мне не очень-то рады. Во всяком случае, отпирать внешнюю дверь она не спешила.

– Похоже, с такой собакой и звонка не нужно, – вымученно пошутила я.

Сэнди бросила на меня холодный взгляд. Он будто говорил: «Не пытайся уболтать меня».

– Что вы хотели? – спросила она уже более твердым голосом. Нет, никакие разговоры о погоде не собьют ее с толку.

– Сэнди, это я, Фон.

Лицо моей собеседницы озарилось улыбкой. В одно мгновение из хмурой и подозрительной она стала милой и приветливой – такой, какой я ее знала в Сети. С неожиданной быстротой Сэнди открыла все замки. При этом она, не переставая, извинялась и оправдывалась. Успокоить настороженную Бонни оказалось сложнее. Сэнди пыталась удержать лающую собаку на поводке и одновременно обнять меня. Подобные сцены будут повторяться еще не раз в моей жизни. Люди, подружившиеся на расстоянии, не видя друг друга, в первый момент живого общения ощущают неловкость.

Дом был старым и уютным. По стенам развешаны фотографии разных лет. На комоде, буфете и каминной полке стоят милые безделушки, хранящие воспоминания о прошлом. Я заметила коротенький коридорчик, ведущий в кухню с покрытым линолеумом полом. Посреди нее стоял маленький столик. Слева открылась гостиная, в которой прошла большая часть счастливой жизни Джима и Сэнди. Вокруг стояли сувениры, приобретенные ими во время поездок, а также небольшие подарки, которые муж делал жене. Когда волнение и суета, возникшие в первые мгновения нашей встречи, улеглись, Сэнди провела меня к дивану, стоявшему напротив ее кресла. Оно заслуживало отдельного внимания. Это было чудо современной техники: его высота, а также уровень наклона регулировались с помощью маленького пульта. Я заметила, что неподалеку находится второе такое же. Проследив за моим взглядом, хозяйка предложила мне разместиться в нем.

Я уже собралась было сесть, но внезапно остановилась. Мягкий подголовник был слегка продавлен. В кресле много сидели; было совершенно очевидно, что здесь супруги коротали совместные вечера – болтали, смотрели телевизор, держались за руки. Без сомнения, это было кресло Джима. Но несколько лет назад он умер от сердечной недостаточности, и его место так и осталось пустым. При этом невидимые, но прочные нити любви Сэнди все еще тянулись к нему. Все эти мысли промелькнули в моей голове за считаные доли секунды. Кресло лишь подтвердило то, что я уже ощутила в ходе переписки. Я посмотрела на пожилую женщину и на пустое кресло, отделенное от нее небольшим пристенным столиком из клена, повернулась и уселась обратно на диван. Сэнди не удивилась моему решению.

Потом я неумело принялась прикреплять маленький микрофон к ее блузке. Неуверенные движения выдавали отсутствие навыка. Но мой непрофессионализм нисколько не смутил героиню интервью. Я включила недавно купленный цифровой диктофон и заявила Сэнди, что мы можем приступать.

– Джим был высоким, метр восемьдесят, – начала она. (Вот так сразу, с места в карьер. Мне, кстати, это очень понравилось.) – Когда мы танцевали, он любил класть подбородок мне на голову. Это сводило меня с ума! На заре нашей совместной жизни я была сантиметров на двадцать ниже его. Но с возрастом у меня возникли проблемы с позвоночником. Мне пришлось перенести несколько операций. Так «ушло» несколько сантиметров. Сейчас мой рост метр пятьдесят пять, а было – метр шестьдесят.

Я сразу обратила внимание, что, несмотря на свою хрупкость, эта маленькая женщина обладает властным и независимым характером. При этом она глубоко преданна своему мужу, любовь к которому пронесла через десятилетия.

– Я всегда любила сидеть у Джима на коленях, – вспоминала она.

Пятьдесят три года они прожили с супругом душа в душу, трогательно заботясь друг о друге. Этому не помешали ее проблемы со здоровьем.

Что-то во всем облике Сэнди мне казалось очень знакомым, но я никак не могла понять, что именно.

Эта, что было очевидно, волевая и довольно суровая женщина с взрывным темпераментом с годами научилась уступать, подчиняться. Она поведала мне, что поначалу ей пришлось нелегко, но она научилась быть терпимее. Она была не так великодушна и открыта, как муж (именно она повесила табличку, чтобы торговцы не подходили к дому), но со временем частично переняла эти его качества.

Сэнди была журналисткой, писавшей о путешествиях. Ее карьера сложилась очень удачно. Она начала работать, когда двое их детей учились в школе. Джим полностью поддерживал ее стремление к самореализации, и все, что ему удавалось сэкономить (его личные деньги, которые он мог бы потратить на себя), отдавал ей. Он поддерживал все ее затеи, мирился со всеми ее недостатками. Джим считал, что их брак – счастливая история, которую они пишут вместе.

Рассказ Сэнди напомнил мне, как сильно я люблю своего мужа. Как и Джим, мой Кит тоже всегда был мне опорой и нередко жертвовал личными интересами, чтобы я могла взяться за какое-нибудь рискованное предприятие.

Сэнди наклонилась ко мне. Она была хрупкой, как сухое деревце в лесу. Чем больше она рассказывала о Джиме, о его спокойном и уравновешенном характере, о его любви к семье и его самоотдаче, о послушании Богу и желании любить жену так, как Он возлюбил своих чад, тем больше я понимала, насколько он похож на Кита.

Моя собеседница углубилась в историю своей семьи. Ее отец был стопроцентным немцем. От него она унаследовала упрямство и несгибаемую волю. Тут сходство со мной стало еще более очевидно. Глядя на мою темную кожу, сложно догадаться, что у меня есть немецкие корни. Но зеленые глаза, возможно, подскажут наблюдательному человеку, что в моих жилах течет не только африканская кровь. У моей бабушки были белокурые волосы и небесно-голубые глаза. И очень сильный характер. Она родилась и выросла в Германии в тяжелые годы правления Гитлера, а потом, после Второй мировой войны, вышла замуж за чернокожего военного, служившего в войсках США, расквартированных в Западной Германии.