"Избранные историко-биографические романы". Компиляция. Книги 1-10 (СИ) - Джордж Маргарет. Страница 54

— Нет, он по-прежнему жив во мне, — мягко возразил я.

Сменим гнев на милость, с ней нельзя рисковать. Надо определиться с этой французской женитьбой.

— Да, он проявляется, когда вы хотите использовать свое обаяние. Ведь юный Генрих, мой брат, на редкость мил. Кто же так изменил вас? Уолси? Расчетливый, амбициозный священник…

Каждый готов был обвинить Уолси во всех смертных грехах. Он стал удобным козлом отпущения.

Обаяние молодого Генриха, однако, служило маской для растущего во мне тирана и его жестоких деяний.

Я вздохнул и сказал честно:

— Уолси ничего не делает по собственному почину. Его влияние ограничивается моей волей. Он всего лишь орудие в моих руках.

— Тогда откуда же взялся незнакомый мне Генрих? Тот, кого увлекают азартные игры, маскарадные зрелища и охотничьи вылазки в компании суетных придворных, тот, кто сочиняет непристойные стишки и избегает покоев королевы и собраний ученого общества, которые прежде частенько посещал?

— Моя милая монашка, — с усмешкой произнес я, — я же мужчина и наслаждаюсь обычными мужскими забавами.

Впрочем, вышеназванные шалости не касались супружеского долга. Прелюбодей, скачущий по чужим постелям, получал хлесткое прозвище «потаскун». Ну а я пока никуда не таскался.

— Что касается упомянутых «суетных придворных», — добавил я, — то они уже заметили, как вам нравится танцевать с герцогом Суффолком.

— Другим дамам тоже, — небрежно бросила она.

— О да. Он дамский угодник и отлично знает, что вам нужно. Герцог уже трижды женился, но по-прежнему умудряется вести холостяцкую жизнь. Вот ведь ловкач… — Мой шутливый тон скрывал зависть, которую я испытывал к находчивому ловеласу.

— Неужели я стану такой же опытной и холодной? — пожав плечами, с сомнением произнесла Мария. — Неужели последую вашему примеру?

— Вероятно, последуете. И чем скорее, тем лучше. Пока вы не растеряли красоты, с вами… в отличие от нашей старшей сестры… мы еще можем заключить приемлемую сделку.

Бедная Маргарита, недавняя королева Шотландии, а ныне вульгарная, падкая до мужчин особа, за которую не много дали бы на рынке. Уже после смерти мужа, Якова IV, она родила сына и сразу же выставила напоказ своего любовника Арчибальда Дугласа, графа Ангуса.

Стройная, ослепительно красивая Мария держала себя в строгости. Самая ценная фигура на европейской шахматной доске.

— Я выйду замуж за короля Людовика, — заявила она, четко и раздумчиво произнося каждое слово, словно выбирала их на подносе из груды других. — Я возьму с собой много фрейлин, чтобы создать там свой двор. А когда Луи умрет, я сохраню все подаренные им драгоценности. — Она помедлила. — От вас мне нужно только одно…

— И что же именно?

Разумеется, я подарю ей что-то, любой свадебный подарок, какой она только пожелает. Могу даже назвать в ее честь новый флагманский корабль.

— После смерти Людовика вы позволите мне выйти замуж по собственному желанию. На сей раз вы устроили мой брак. Но в будущем я сама выберу себе супруга.

Нет. Она слишком драгоценна для меня и для Англии.

— Невозможно…

— Тогда свадьбы не будет. Уж лучше я уйду в монастырь.

Да, она была непреклонной и упрямой — истинная дочь рода Тюдоров!

— Неужели вы настолько своенравны, что готовы отказаться от мира? Я не могу позволить вам совершить такую глупость. Поэтому согласен выполнить ваше условие, — смирился я.

Ко времени вдовства Мария станет более здравомыслящей. С возрастом мы все становимся благоразумнее. Вдруг меня посетило сомнение:

— А нет у вас уже сейчас на примете кавалера?

Она рассеянно улыбнулась.

— Мне многие нравятся, — сказала она, — как и любой девушке, наверное.

После нашего расставания я невольно задумался о ее словах. Действительно, круг моего общения изменился. Эразма и декана Джона Колета сменили Эдвард Гилдфорд и Эдвард Пойнтц, придворные подхалимы. Вместо Екатерины моим доверенным лицом в политике теперь был Уолси. Мне не хотелось молиться в одиночестве, предаваться размышлениям или сочинять музыку. Я жаждал шумных развлечений; и рыцарство казалось мне менее соблазнительным, чем власть.

Однако не все во мне переменилось. Генрих, мечтавший стать «настоящим рыцарем», жил во мне наряду с новым властным поселенцем, продолжая с беспокойством приглядывать за выходками новичка.

XXII

Чтобы Мария прибыла во Францию уже королевой, следовало заключить брак по доверенности на английской земле. Элегантный Луи Орлеанский, герцог Лонгвиль, плененный в ходе последней военной кампании, должен был представлять Людовика на церемонии венчания и произнести за него брачные обеты. Формально будучи заложником, Лонгвиль фактически содержался как французский дипломат, и именно ему король Луи послал свадебный подарок для невесты: ожерелье с гигантской грушевидной жемчужиной такой редкой красоты, что она даже получила собственное имя — Зеркало Неаполя. Я дал себе слово отдать его на оценку добросовестным английским ювелирам до того, как Мария отбудет во Францию.

Церемония венчания прошла в Гринвиче, провел ее архиепископ Уорхем в присутствии английских лордов. По моему приказу приемный зал королевских покоев украсили золотой парчой и шелком, и он превратился в подобие драгоценной пещеры, сказочной сокровищницы.

Дворцовую пристань задрапировали золотистой тканью. Из окон я видел, как покачивались на волнах роскошные баркасы прибывших на свадьбу гостей.

— Пойдемте, Екатерина, — сказал я, оборачиваясь к жене. — Пора.

Я предложил ей руку. Она подчинилась мне с молчаливой чопорностью; вот как переменились наши отношения.

У входа нас ожидал Уолси в сверкающем парчовом облачении. Он внес свою лепту в устройство этой церемонии, и Людовику следовало бы наградить его как борца за процветание Франции. Екатерина сухо кивнула архиепископу. Между ними с некоторых пор тоже возникла натянутость.

Мария выглядела очаровательно. Она оживленным голоском произносила по-французски спешно выученные клятвы любви и верности. Никому бы и в голову не пришло, что невеста могла желать иной судьбы. После обмена кольцами и поцелуями состоялось подписание бумаг. Оставалось только консумировать брак по доверенности.

Эта идея озарила меня незадолго до венчания. Женитьбу по доверенности могли не признать из-за более раннего обручения. Но с консумацией договор обретал полную силу.

— Абсурдная мысль, — презрительно фыркнув, заявила Екатерина. — Благородным особам вполне достаточно должным образом засвидетельствованных словесных обетов.

— Надеюсь, вы не имеете в виду наших с вами отцов? Ведь мы дали словесные обещания, и церемония состоялась в присутствии свидетелей. Но разве это сочли достаточным? Не потому ли вам пришлось продавать вдовье наследство, чтобы не помереть с голоду? Неужели, голубушка, вы еще продолжаете верить в благородство?

— В ваше благородство я верю, — отрезала она.

А вот Уолси по достоинству оценил гениальность моей задумки.

— Уникальность и новизна подобного обряда утвердят этот брак в глазах всего мира, — сказал он. — Такой вид консумации будет в своем роде даже более весомым, чем традиционный.

— Безусловно.

По моему распоряжению в зале заседаний поставили королевскую кровать. Занавесы балдахина не скрывали брачного ложа, и ради предстоящего действа были убраны все меховые и шерстяные покрывала.

Все гости собрались вокруг кровати, а Мария удалилась, чтобы переодеться в ночную рубашку. Екатерина с фрейлинами дождались выхода Марии, облаченной в изумительное дезабилье, торжественно препроводили ее по ступеням к кровати, уложили новобрачную на атласные простыни и пригладили ее распущенные волосы.

Затем к ложу приблизился герцог де Лонгвиль. На нем были красные лосины и башмаки. Он церемонно снял и аккуратно поставил обувь внизу, затем в сопровождении Уолси и Брэндона поднялся по лестнице, забрался на кровать и, возлегши рядом с Марией, коснулся оголенной ступней ее обнаженной ноги. Он замер в таком положении под напряженными взглядами свидетелей, и после короткой паузы архиепископ Уорхем, мельком глянув на них, торжественно произнес: