"Дева со знаменем". История Франции XV–XXI вв. в портретах Жанны д’Арк - Тогоева Ольга Игоревна. Страница 52

Не менее любопытным оказывался и второй иконографический источник, к которому Пьер Каз обращался в поисках доказательств своей гипотезы, — вполне реальная и дошедшая до наших дней рукопись из Муниципальной библиотеки Гренобля, где она хранилась уже в начале XIX в. Кодекс, датирующийся 1461–1463 гг., содержал несколько поэм Карла Орлеанского с латинскими переводами, выполненными его секретарем Антонио Астезано, а также поэтические опыты последнего [1002]. По сообщению французского «батардиста», на fol. 9 манускрипта располагался инициал, в который были вписаны гербовые фигуры герцогов Орлеанских, а на полях присутствовало изображение двух ловчих птиц и павлина: в них Пьер Каз настойчиво предлагал видеть трех детей Людовика Орлеанского — Карла, Жана Бастарда Орлеанского и. Жанну д'Арк [1003]. Никаких дополнительных подтверждений своему прочтению данных маргиналий автор не приводил, однако это было и не нужно, поскольку даже современное состояние рукописи позволяет понять, что никаких птиц ни на этом листе, ни на последующих изображено не было [1004], а французский «батардист» попросту выдавал желаемое за действительное.

Примерно та же логика построения доказательной базы обнаруживалась и при обращении Пьера Каза к штандарту Жанны д'Арк, внешний вид которого к началу XIX в. был уже отлично известен как специалистам, так и простым обывателям — причем как из текстов, так и по визуальным источникам, благодаря многочисленным «портретам» французской героини. Мы помним, что на белом полотнище, усеянном королевскими лилиями, был изображен Господь в окружении двух ангелов, а сбоку шла надпись «Иисус Мария» [1005]. Однако, по мнению П. Каза, Дева всячески «противилась» такой иконографической программе и желала получить в качестве штандарта некую «материю», которая имелась в ее распоряжении буквально с рождения и на которой были вышиты только королевские лилии и девиз. Как полагал автор, эту ткань девушка хранила в память о своих «венценосных родителях», а потому отказывалась видеть на ней «дополнения» в виде фигур Господа и ангелов [1006].

Таким образом, именно иконография, использованная в «Правде о Жанне д'Арк», наиболее наглядно демонстрировала методы работы первого французского «батардиста». Его теория о «королевской дочери» строилась либо на полностью выдуманных источниках (каковым являлось якобы найденное им надгробие во Фьербуа), либо тексты и изображения анализировались частично: одни значимые детали произвольно к ним добавлялись, другие вовсе не принимались в расчет — как, например, описание штандарта, данное лично Девой.

Существовал, однако, еще один, важнейший для эпопеи Жанны д'Арк иконографический источник, представлявший трудности не только для профессиональных историков, но и для современников героини. Даже у них его появление и бытование вызывало массу неразрешимых вопросов, но именно поэтому Пьер Каз и обратился к нему: ведь спорное изображение проще было «подогнать» под уже существовавшую в его голове теорию о «королевской дочери». Источником этим являлся герб Орлеанской Девы, анализ которого заслуживает отдельного внимания [1008].

Самые первые сведения о наличии у Жанны д'Арк собственного герба, а также первое его более или менее полное описание содержались в показаниях девушки на обвинительном процессе 1431 г.:

Любопытно отметить, что сама французская героиня отрицала существование у нее герба, хотя и описывала его как свой собственный в ответ на расспросы неизвестного художника. Выявленное противоречие представляло собой первую (но далеко не единственную) сложность, с которой историки на протяжении столетий сталкивались при изучении данного вопроса.

Возможно, впрочем, что на допросе в Руане Дева хотела сказать нечто совсем иное: она не пользовалась полученным гербом, хоть он и принадлежал ей по праву. Тем не менее, мы точно знаем, что все семейство д'Арк — Жанна, ее родители и ее братья Жакмен, Жан и Пьер — было аноблировано. Издатель материалов обвинительного процесса 1431 г. Пьер Тиссе напрямую связывал данный факт с появлением у них герба [1010], что, по мнению французского исследователя, изначально делало этот герб родовым [1011].

Проблема, однако, заключалась в том, что оригинал письма об аноблировании не сохранился, и его содержание стало известно лишь позднее — по «Истории Жанны д'Арк» Жана Ордаля 1612 г., который датировал документ декабрем 1429 г. [1012] При этом описание герба здесь отсутствовало [1013], а потому перед историками возникал закономерный вопрос (и вторая трудность, с которой они сталкивались в данной истории): произошло ли аноблирование одновременно с дарованием герба или же эти два события никак друг с другом не связаны?

Ситуация осложнялась тем, что в распоряжении специалистов имелся еще один важный документ — к сожалению, также поздний — касавшийся появления у Жанны д'Арк собственного герба. Его первое официальное изображение приводилось в гербовнике 1559 г., однако сопроводительная надпись сообщала, что он был дарован 2 июня 1429 г. и произошло это в знак признания доблести Девы, проявленной ею в битве при Жаржо, а также в подтверждение того факта, что одержанная ею победа стала «даром Господа и его вмешательством» [1014] (ил. 44). Речь шла о так называемой неделе побед в долине Луары, когда вслед за Орлеаном от англичан оказались освобождены сразу несколько более мелких городков в его окрестностях [1015].

Таким образом, если довериться этому источнику, герб у Жанны д'Арк появился на полгода раньше, чем акт о ее аноблировании. Однако и в данном случае оригинал письма, подписанного Карлом VII (на тот момент еще дофином) и подтверждавшего факт дарования, до нас не дошел, а потому вопрос о датировке двух важнейших в данной эпопее событий оказывался практически неразрешимым. С уверенностью можно было говорить лишь об одном: новый герб являлся неполным, т. е. включал лишь основные элементы — гербовый щит и изображения на нем. Согласно гербовнику 1559 г., он обладал четырехугольной формой со скругленными нижними углами и остроконечным завершением в центре нижней части [1016].

Будучи не в силах понять, когда же появился у Жанны д'Арк личный (или родовой?) герб — в июне или в декабре 1429 г., — историки вместе с тем признавали, что уже к 1431 г. путаница в свидетельствах современников по данному вопросу достигла своего максимума. В частности, в материалах обвинительного процесса, состоявшегося в это время в Руане, присутствовало полное и абсолютно точное описание герба, однако оно давалось не в показаниях Жанны, а в списке обвинений, составленном прокурором трибунала Жаном д'Эстиве. Очевидно (хотя это всего лишь предположение), неизвестный художник из Руана, о котором упоминала девушка, наводил справки по данному вопросу у значительно более широкого круга лиц. Ведь речь шла о подготовительной фазе процесса, когда по приказу епископа Кошона о жизни французской героини собиралась предварительная и, по возможности, полная информация. В списке д'Эстиве описание герба выглядело следующим образом: