Записки фотомодели. Стразы вместо слез - Бон Полина. Страница 7

Я горжусь, что живу в более совершенном и рациональном мире. В современных «дворцах» чернь всегда может позволить себе удовлетворить аппетит дешевым хот-догом или другим разогретым в микроволновке фастфудом. А «конечный продукт» с радостью поглощают общественные сортиры с функцией фотосмыва, способные одновременно обслужить такое количество людей, которое могло бы разместиться в храме Христа Спасителя на Пасхальной неделе.

По словам Марка, французский королевский двор менял место своего пребывания по мере засирания территории вокруг очередного замка. От момента заселения королевских особ и двора в очередную резиденцию до начала эпидемии холеры, источником которой становилось дерьмо и отбросы, обильно изливавшиеся из замка, проходило не больше трех месяцев. После чего двор снимался с места и переезжал в новое обиталище, где к тому времени эпидемия уже прекращалась. Так в течение года королевский двор менял четыре-пять замков. Этот цикл, по сути представляющий собой своеобразный годовой говнооборот, можно наблюдать и в наше время. Модные клубы тоже существуют один, максимум два сезона, после чего тусовка снимается с засиженного и обгаженного места и переезжает в новое модное заведение.

Моя жизнь в качестве выставочной модели тоже подчинена определенному циклу. Он сложнее. Но суть его примерно та же: каждая выставка повторяется не чаще одного раза в год в одном месте. Дерьмо, нанесенное участниками и посетителями прошедшей выставки, должно впитаться, подсохнуть, зарасти, прежде чем это событие снова повторится. Это же правило управляет движением выставок по ограниченному кругу мест, в которых они проводятся.

Впервые работая на Международной выставке ритуальных услуг и похоронных принадлежностей, я уже чувствую себя почти как дома. До этого я уже работала здесь на выставке кожи и меха. В этом же дворце, протяженность которого превосходит взлетную полосу аэропорта Шереметьево, я стояла в костюме баварской крестьянки на выставке «Мясная индустрия» в павильоне «Кишечное сырье». Здесь же я ездила на роликовых коньках во время выставки «Игрушки и игры».

Теперь я изображаю мертвую невесту. В белом подвенечном платье меланхолично хожу среди роскошных гробов, прикасаясь к ним нежно и бережно, словно это золотые раки с мощами святых.

Судя по жизнерадостному виду мужиков, которые толпятся вокруг стенда, на котором я разыгрываю свое унылое одинокое представление, похоронный бизнес переживает эпоху расцвета. Между «миром мертвых», в котором я ласкаю элитные саркофаги цвета «золотой металлик» и даже «хамелеон», и «миром живых», в котором нервно переступают с ноги на ногу солидные мужчины, установлены железные столбики с натянутыми между ними бархатными шнурами. Однако эта символическая граница не защищает меня от непристойных взглядов и пошлых выпадов, на которые не скупятся участники этого действа. Не без интереса я слушаю, как двое верзил в итальянских костюмах увлеченно фантазируют на тему того, как они оттрахали бы меня прямо в одном из гробов. По моим подсчетам, подобные фантазии посещают примерно каждого пятого посетителя этого стенда. Вероятно, именно на такой эффект рассчитывали гробовые маркетологи, которые пригласили меня работать. Кажется, на их языке это называется A.I.D.A. То есть Attention, Interest, Desire, Action – внимание, интерес, желание, действие. (Спасибо Марку!) Теоретически, испытав желание трахнуть меня в гробу, каждый из этих бройлеров, по замыслу маркетологов, вероятно, должен по крайней мере прицениться к одному из этих шедевров погребальных технологий, а в идеале – немедленно купить его, чтобы иметь возможность разнообразить свою сексуальную жизнь дома и хвастаться новым приобретением перед своими гостями, соседями и деловыми партнерами. Реализуется ли эта некрофильская маркетинговая стратегия на практике, мне неизвестно. Но в принципе меня не задевают все эти фантазии, реплики и шуточки, которые долетают до моих ушей, и раздевающие взгляды из-за бархатной загородки. Уж лучше быть мертвой невестой, оттраханной в фантазиях какого-нибудь скучающего торговца подмосковными коттеджами, чем каждый день подвергать свой мозг извращенному насилию в каком-нибудь офисе. По крайней мере, возбуждающего вида живым трупам платят больше. За три дня этого готического парадиза я получу столько же или даже чуть больше, чем получает квалифицированная выдрессированная секретарша, которую в прямом и переносном смысле трахают на рабочем месте по двенадцать часов в сутки, за месяц.

В это же самое время на другом похоронном стенде, где представлены новейшие препараты для бальзамирования, парфюмерия и косметика для покойников, говорящий птеродактиль Марк осуществляет часть своего грандиозного плана по переустройству мира. С недавнего времени мы «путешествуем» по выставкам вместе.

В дорогом кожаном портфеле Марка помимо прочего лежит массивный кляссер, каждый карман которого плотно набит визитными карточками на разные имена. Сегодня Марк выступает под именем Вальтер Глас. Он – совладелец похоронного бюро «Клаус и Глас», оказывающего услуги живущим в Москве католикам и имеющего статус уполномоченного канцелярии Святого престола.

Согласно теории Марка, правильно выбранное имя является главной составляющей успеха любого бизнеса.

– Но, как в любом законе, есть исключения из правил, – вещает Марк в моей голове. – Мне довелось знать одного молодого человека по имени Роман Шитов, который поехал продавать современное российское искусство в Нью-Йорк. Исходя из того, что боґльшая часть современного российского искусства – откровенное и стопроцентное дерьмо, человек с фамилией Шитов должен был бы преуспеть в этом деле. Однако он прогорел! И чтобы как-то исправить положение, взял себе фамилию Романский. Но и с этой фамилией ему не удалось ничего продать. – Марк в моей голове делает секундную паузу, предназначенную для того, чтобы слушатели могли прийти в себя от явленного им откровения, и философски подводит черту: – Впрочем, мне кажется, что в данном случае дело не в фамилии, а в том, что Шитов – просто мудак…

К счастью для Марка, коллекция визитных карточек никогда его не подводила. Сегодня «Вальтеру Гласу» с блеском удалось убедить элитных таксидермистов, занимающихся сохранением и улучшением внешнего вида тушек богатых покойников, в том, что статус конторы, уполномоченной самим Папой Римским, сумеет привлечь к ним новую богатую клиентуру и повысит лояльность клиентов.

И вот уже Марк в компании главного таксидермиста с неестественно ярким румянцем на щеках неторопливо и чинно поднимает бокал с представительским коньяком за успешное начало сотрудничества. Из дорогого кожаного портфеля Марка извлекаются бланки на дорогой бумаге, и сертификаты с золотым тиснением, и громоздкая печать с крестами, перекрещенными ключами и змеящимися лентами, похожая на старинный рыцарский герб.

Через полчаса Марк – Вальтер Глас покидает гостеприимных таксидермистов с тысячей долларов во внутреннем кармане своего строгого, как сутана, костюма. Нарумяненный таксидермист благодарно трясет его величественно, словно для поцелуя, протянутую руку. Потом подобострастно подхватывает его преподобие Вальтера Гласа под локоть, чтобы тот, упаси господь, не споткнулся при выходе со стенда. Вслед за ними идет компаньон таксидермиста, навьюченный двумя объемистыми коробками. В этих ларцах – гордость современной индустрии «художественной обработки» богатых покойников: препараты для бальзамирования, кремы, лосьоны, гели, притирки, духи. Из рук благодарных некростилистов все перемещается в багажник машины Вальтера Гласа. Что произойдет со всем этим добром дальше – ведомо только самому Вальтеру Гласу. Возможно, в тот же день он предстанет в другом месте уже в роли дистрибьютора элитной некрокосметики и, заключив контракт на несколько десятков тысяч долларов, оставит своим новым клиентам опытную партию и увезет с собой предоплату. Не исключено также, что Вальтер Глас сумеет продать весь этот набор кладбищенской косметики в какой-нибудь элитный салон красоты под видом профессиональных косметических препаратов. Фантазия Марка неистощима. Можно только гадать, до чего он додумается на этот раз…