Роковая одержимость - Анис Дрети. Страница 42

— Не волнуйся. – Дэймон был невозмутим, его голос звучал спокойно, когда он говорил в трубку. — Они подписали NDA. Все, что будет сказано здесь, останется в тайне.

— Я беспокоюсь не об этом. – В мире было миллион Поппи. Они никогда бы не догадались, что по другой линии с Дэймоном говорит Поппи Амбани. Однако разговаривать по телефону во время деловой встречи было бесцеремонно. — Ты не можешь переводить своих сотрудников в режим ожидания, пока отвечаешь на личный звонок.

— Они не возражают, – легкомысленно ответил он. Было похоже, что Дэймон опустил трубку, чтобы обратиться к своей команде. — Ребята, вы же не против, если я поговорю со своей девушкой? Она скучала по мне и не смогла вынести разлуки.

— Я не твоя..

Меня перебили голоса на другом конце провода. Всеобщее «нет, сэр», «вовсе нет», «продолжайте, мы с радостью подождём» прозвучало по всему конференц-залу. По меньшей мере пятнадцать-двадцать человек, должно быть, неловко наблюдали за тем, как Дэймон ведет личную беседу. О чем он думал? И, что еще важнее, девушка?

Я не знала, какой вопрос поднять в первую очередь, поскольку он пропустил мимо ушей мое недовольство по поводу комментария о девушке. Поэтому перешла к проблеме, требующей немедленного решения.

— Возвращайся на свою встречу. Я просто позвонила, чтобы поблагодарить тебя за то, что ты меня прикрыл.

— Всегда, – без колебаний ответил Дэймон. Как будто он делал это миллион раз, когда я создавала проблемы в прошлом, и будет продолжать делать это в будущем. — Я заскочу позже. Пока.

Глубокий голос Дэймона эхом разнесся по телефону. Он повесил трубку, прежде чем я успела возразить.

Я тяжело вздохнула. Выговор Дэймону за деспотичный характер не принес бы результата. В его преследовании не было никаких заминок. Мы были слишком похожи, и я не могла затормозить то, что не умела останавливать в себе. К тому же, нам было что обсудить. Например, откуда Дэймон знает пароль от моей комнаты страха и девушка?

По крайней мере, одна цель этого звонка была достигнута. Дэймон не поставил все под угрозу из-за меня. Облегчение было недолгим.

Во время учебы в колледже я работала в Ambani Corp аналитиком на полставки. Я была погружена в рабочий проект, когда кое-что привлекло мое внимание. Мой стол был не таким, как вчера вечером. Отодвинув ноутбук, я тут же схватила со стола пустую фоторамку.

Что за черт?

Пропала семейная фотография с нашего отпуска, последнее воспоминание, которое у меня было о папе. Мои руки тряслись от ярости. Я принесла фотографию в этот дом после того, как мама заверила меня, что никто не войдет в мою комнату. Она так и не поняла, почему я настояла, чтобы она поговорила об этом с Зейном. Вход на мой этаж был строго запрещен для него. Никто не имел доступа в эту комнату, кроме мамы и нашей домработницы Рэйчел, и обе знали, что лучше не трогать мои вещи.

Технически, Парис вошел в мою комнату прошлым вечером. Но я показала Дэймону фотографию после того, как заперла Париса. Я достала свой телефон, вены пульсировали от ярости, когда я нажала на фотографию, которую прислал мне Дэймон. Увеличив изображение, я убедилась, что фотография стояла на столе, нетронутая, когда Дэймон уходил с Парисом. Я проверила время. Кто-то, должно быть, зашел в мою комнату между часом ночи и пятью часами утра.

Только у одного человека был мотив украсть снимок - у того, кто делал это раньше и имел доступ в мою комнату. Фирменным приемом Зейна было вырезать папино лицо и оставлять фотографию. Если он забрал ее с собой, значит, использовал в качестве залога и, скорее всего, держал на случай, если я передумаю уезжать с мамой.

Спокойная, убийственная ярость вскипела во мне. Я собиралась запереть Зейна в комнате страха на долгие годы, пока от него не останется ничего, кроме груды костей. Я бы убила его голыми руками, если бы понадобилось. Вчерашний вечер, едва не закончившийся тюремным заключением, ничего не значил, потому что я готова была рискнуть своей свободой снова. Я бы с удовольствием села в тюрьму за убийство Зейна.



Элегантная зимняя свадьба в прекрасном Сэндс-Пойнт, штате Нью-Йорк, преподала мне важный жизненный урок. Я предпочитала похороны.

Мрачные скрипачи были значительно лучше, чем гости на свадьбе, прыгающие по танцполу. Я бы с радостью променяла веселых людей на серьезных, склонивших головы в знак уважения. Я бы охотно отказалась от терракотовых салфеток в осеннем стиле в пользу платков для слез. И я бы предпочла быть где угодно, только не здесь.

К сожалению, эта опция была недоступна.

— Ты остаешься на прием, – категорично сообщил мне Зейн, он же мой новый злобный отчим уже как десять минут.

Зейн и мама официально связали себя узами брака в его шикарном доме в Сэндс-Пойнт. Церемония проходила в отапливаемом шатре на пляже, примыкающем к его владениям, а прием - внутри, в бальном зале.

Они должны были понимать, что неуместно устраивать такую оскорбительную свадьбу через пять месяцев после смерти моего отца. Разве десять лет не были обычным сроком траура, или я принимала желаемое за действительное? Я знала, что моя мать была молода и красива. Папа психологически готовил меня к такой возможности, но неужели ей обязательно было выходить замуж за самого ужасного человека на земле?

Я отодвинула стул и схватила телефон с полутораметрового мраморного стола, украшенного высокими вазами.

— Уговор был, что я останусь на свадьбу. Церемония окончена, вы официально женаты, и я ухожу.

С меня хватит этого фарса. Достаточно плохо было страдать в одиночестве в этой бесконечной клоаке мучений. Разве нельзя было обойтись без публичных проявлений любви в моем присутствии? Я не мешала их счастью, так почему же они не могли оставить меня в покое, чтобы я могла спокойно грустить?

— Уговор был, что ты остаешься здесь до тех пор, пока этого хочет твоя мать. – Зейн был одет в строгий черный смокинг. Все в нем было приветливым, кроме его глаз. Холодные, темные глаза говорили мне, что ему плевать на то, насколько тяжелой была для меня эта церемония. — Ты не испортишь день Пии своим уходом до окончания приема.

Испорчу ей день? Мне хотелось закричать, что она испортила мою жизнь, выйдя замуж за худшего человека в мире. Последние пару недель Зейн планомерно шантажировал меня, заставляя подчиниться его воле, одновременно заверяя маму, что никто не узнает, что он мой биологический отец. Моя жизнь прошла путь от любящей семьи в дерьмового отчима и невнимательную мать, выставляющую напоказ свое счастье. Я никогда не считала себя чуткой, но разве самонадеянно было ожидать, что моя нейротипичная мать будет такой?

Очевидно, да.

По крайней мере, у мамы хватило здравого смысла попытаться сохранить все в тайне. Зейн же, напротив, пригласил на их свадьбу весь мир. Он настоял, чтобы у нее было роскошное платье, свадебная вечеринка, огромный торт и миллиард гостей, которые стали свидетелями этого зрелища. Он не испытывал ни малейшего стыда, выставляя напоказ эту неуместную свадьбу с вдовой, которая должна была бы все еще пребывать в трауре.

Прежде чем мама успела спросить, согласна ли я на этот цирк, до меня добрался змей Зейн. Он показал мне тест ДНК, подтверждающий его отцовство. Если бы я воздержалась от своего благословения, он опубликовал бы его в социальных сетях, чтобы разоблачить меня. С тех пор он держал эту карту у меня над головой и тщательно продумывал свои манипуляции. Я думала о том, чтобы рассказать о нем маме, но часть меня задавалась вопросом, не лучше ли для нее было двигаться дальше, вместо того чтобы тонуть вместе со мной. Хотя несчастье любило компанию, я всегда предпочитала одиночество.