Русская армия - Куропаткин Александр Николаевич. Страница 65

При указанном выше ежегодном приросте к концу XX столетия население России будет близко к 400 млн. Заботы о том, как разместить, как накормить, как дать довольство жизнью, как охранить от врагов внешних и внутренних эту громаду людей так важны, так колоссальны, что каждое отвлечение русских сил и средств от этой задачи может сделать ее совершенно неисполнимой. Тогда, вместо постепенного, с каждым годом увеличения мощи России, она будет слабеть, различные ее части все более и более будут обособляться. Вместо одного сильного государства возникнут по окраинам России автономные земли, возникнут вместе с ними и сложные взаимные счеты, новые сложные отношения с соседями, ибо рядом будут в чужих государствах представители тех же народностей: поляки, румыны, турки, армяне, персы, афганские таджики и проч. Начнутся и такие счеты, которые придется решать только силой оружия, и в результате, раздираемые взаимными распрями на западе, теснимые желтыми народностями с востока, русские племена могут не выдержать и снова подпасть под политическое и экономическое иго более стойких, чем мы, народностей, послужив лишь материалом для их усиления.

Мих. Бор-н в брошюре «Происхождение славянофильства» объясняет таковое следующими словами:

«История славянофильства начинается с того дня, когда раздался первый протест против излишнего увлечения иноземщиной, когда было сделано первое предостережение о гибельном влиянии внешнего западного блеска и бесцельной подражательности и когда, наконец, русский искренно, без краски стыда на лице, во всеуслышание заявил о своей сердечной привязанности к родной стране и выказал разумную заботливость о сохранении ее хороших сторон…

В сороковых годах вопрос о народности был поставлен славянофилами на научную почву; тогда же они громко заговорили о настоятельной необходимости проявить нашу самобытность в науке и литературе и сделали первые попытки введения политического элемента в историческую и литературную разработку славянства и проч.; короче, первые самобытные русские мыслители клали краеугольные камни в основу будущей нашей самостоятельной православно-христианской философии, и русская мысль «вчинала подвиг народного самосознания». Поэтому перечислим теперь те главнейшие явления, которые повлияли на научное образование положений (формулировку тезисов) славянофильского учения.

Двенадцатый год, бесспорно, составляет эпоху не только в политической истории России, но и в умственном ее развитии. На Западе, после революции 89 года и при Наполеоне, как бы в обширном котле, вскипали и бродили стихии (элементы) рационализма, сен-симонизма, коммунизма и национальности. «Вслед за нашествием двунадесяти языков началось еще более усиленное, чем прежде, нашествие с запада незваных идей, теорий, доктрин политических, философских и нравственных» (Ив. Аксаков). «Занесенные к нам идеи и теории, конечно, не могли остаться без последствий. Явились люди, которые стали вдумываться в смысл новых явлений, тем более, что не все они переносились к нам путем холодного слова, в книгах, но и устами пылких молодых людей, побывавших за границей, как, например, офицеров наших гвардейских корпусов, или неуживчивых и энергичных эмигрантов. Семена новых учений попадали в разную почву и дали поэтому разные всходы. Одни из русских „с упоением всасывали идеи гражданственности, свободы и конституционных прав“; над многими русскими умами эти „обаятельные формы европейской гражданственности одержали победу“, почему многие утвердились в мысли о возможности пересадить Запад в Россию, ввести у нас западный либерализм, перестроить свой жизнь по виденным образцам чужой исторической жизни. Другие, быв свидетелями великих событий, решивших судьбы народов, вынесли иные убеждения, в виду того, что иной рад явлений приковал к себе их внимание. Толкуя об отечестве вокруг бивачных костров на полях Прейсиш-Эйлау, Бородина, Лейпцига и под стенами Парижа, они сделали два важных открытия. Они с прискорбием узнали, что Россия единственная страна, в которой образованнейший и руководящий класс пренебрегает родным языком и всем, что касается родины. Потом еще с большей скорбью они убедились, что в русском народе таятся могучие силы, лишенные простора и деятельности, скрыты умственные и нравственные сокровища, нуждающиеся в разработке, без чего все это вянет, портится и может скоро пропасть, не принесши никакого плода в нравственном мире. С этой минуты они круто и прямо повернулись к русской деятельности, к которой отцы старались поставить их спиной. Отцы не знали ее и игнорировали; дети продолжали не знать ее, но перестали игнорировать» (В. Ключевский).

Из целого ряда жизненных вопросов того времени особенно выступили вперед идеи политической свободы и стремления к национальному освобождению и объединению.

Означенные течения общественной мысли были занесены в кружки тех энтузиастов и искателей «солнца истины», которые в 30-х и 40-х годах группировались около Московского университета. Легко себе представить, что столь важные явления не могли пройти бесследно для членов этих кружков: они оказались свежими дрожжами, приведшими умы их в сильное брожение. Вопрос о самобытности стал обсуждаться горячо и резко. Споры кончились тем, что народность сделалась исходным положением учения славянофилов» [170]

В пятидесятых годах прошлого столетия, под влиянием германских философских учений, в Москве образовался так называемый Московский кружок.

В состав его входили: Хомяков, Станкевич, Аксаков, Герцен, братья Киреевские, Белинский, Бакунин, Боткин, Клюшников, Красов, Катков, Кудрявцев, Кавелин, Павлов, Погодин, Шевырев, Чаадаев, Самарин, Кошелев, Валуев и др. [171]

«Все члены кружка, без сомнения, горячо любили свой родину, желали ее развития и мечтали о славной ее будущности. Но вопрос о том, какими путями должна следовать Россия, чтобы стать новой ступенью в общечеловеческой цивилизации и занять место среди исторических народов — разделил кружок на два лагеря… Одна партия рассуждала так: Западная Европа — средоточие всей передовой цивилизации; она главная часть всемирной истории; выработанные ей формы культуры наиболее совершенны; все остальные народы не могут миновать тех стадий развития, которые пройдены Западом; на одинаковом уровне умственного развития все будет одинаково у всех. „Будущность всего человечества изготовляется так и вся земля должна оттуда ждать своих судеб“ (Н. Страхов). На народ эта партия смотрела как на лепную глину. Спасение России видела в пересоздании ее по модели Запада. В религиозной вере признавали простейшую форму выражения духовной жизни. Реформу Петра I благословляли, как величайшее благодеяние для России.

Другая партия настаивала на том, что основы западноевропейской жизни не прочны и односторонни и что Запад не есть все человечество; подчинить Россию условиям западной культуры — значит отдать ее в духовное рабство; рядить русского в иноземные покровы — значит обезличивать его. Эта партия требовала уважения к русской народности, к ее бытовым особенностям; отказаться от своей народности равносильно отречению от всякой самостоятельной деятельности в цивилизации. Основным началом народности партия признала православие. Эта партия находила, что европейское просвещение привело к отрицанию религии; доказывала первенствующее значение религиозного просвещения; в реформе Петра I видела коренные ошибки и т. д. От русских партия эта ожидала создания новой глубокой философии, с корнями, закрепленными в чистой православной вере» (И. В. Киреевский).

«Первая из означенных партий получила название западников, а вторая — славянофилов».

Таким образом, первоначально славянофилы отстаивали русскую народность, ее бытовые особенности и основным началом русской народности признавали православие. Эта партия получила только случайно название «славянофилов». Им правильнее было бы называться «народниками», «националистами» или «руссофилами».