Взводный - Айзенберг Александр "Берг Александр". Страница 41

– Просто вышел в расположении двадцать шестой армии, да и в моем отряде в основном оказались бойцы именно из ее частей, вот и остался. Меня ведь моим отрядом так и оставили командовать. Официально – батальоном, а неофициально – полком.

– Это как?..

– Официально я был командиром батальона. Когда вышли, а у меня уже два батальона было, это помимо средств усиления, так меня и оставили командиром первого батальона, а второй приписали к охране штаба армии. В обычной обстановке – так, но если что, то второй батальон меня усиливает, а я всем командую. Меня это вполне устроило, вот я и согласился.

– Назад в нашу дивизию не хочешь?

– Нет, а какая разница, где воевать? Меня сегодня утвердили командиром моего полка и приписали к штабу армии, так что сам понимать должен, теперь меня никто и никуда не отпустит. Ладно, извини, но дел много, идти надо.

Попрощавшись со старшим лейтенантом, я двинулся к себе, вернее, назад к штабу, за своей «Ласточкой».

В первый момент я еще подумал, а не подводка ли это от немцев, но потом решил, что нет. То, что я имитировал потерю памяти вследствие контузии, почти никто не знал, вернее, это я говорил им, что потерял память от контузии, а немцы это знать никак не могли, так что старлей был настоящим.

Старший лейтенант Трифонов после встречи со своим старым сослуживцем только головой покачал, с одной стороны, стремительная карьера, считай за месяц из лейтенантов в майоры, а с другой, потеря памяти – это потеря жизни, начинать все с нового листа, нет, не дай бог. Правда, карьеру Прохоров сделал отличную, причем своим горбом. Вот уж и думать было нельзя, что он так хорошо будет воевать, вроде раньше за ним такого не замечалось, но это определенно был он. Даже его шрам на кисти руки был тот самый и голос, правда повадки и походка изменились, но как оно будет при потере памяти. Да даже вкусы, похоже, изменились, прежний Прохоров рыбу любил очень, а тут мясо взял, хотя в меню имелись блюда из рыбы. Наконец, он, встав, двинулся назад, к штабу, там должен уже появиться его командир полка и наверняка его ищет.

Старлей не ошибся, не успел он подойти к штабу, как его окликнул подполковник.

– Трифонов! Едрить твою кочерыжку через колено! Ты где болтался все это время?!

– Извините, товарищ подполковник, сослуживца встретил, лейтенанта Прохорова, правда, он теперь уже майор.

– Это какой Прохоров?

– Который командир второго взвода третьей роты второго батальона. Это, оказывается, он знамя полка спас, вернее, у немцев назад отбил и к нашим вынес.

– Почему он тогда не у нас? Раз из нашего полка и знамя спас, почему его в полк не направили?

– Командование двадцать шестой армии себе оставило, у него в отряде в основном люди именно из нее оказались, вот они на этом основании умелого командира к себе и зачислили.

– Надо будет комдиву сказать, пускай попробует его назад к нам перетянуть, нам такие командиры самим нужны.

– Не выйдет, товарищ подполковник, он сейчас командир отдельного механизированного полка резерва фронта. После того как он вывел к своим остатки двадцать шестой армии со штабом, ему майора дали и утвердили в должности командира полка, так что никто нам его уже не отдаст.

– Жаль, нам бы сразу поинтересоваться, кто именно знамя полка вынес, а теперь уже поздно.

Старший лейтенант с подполковником лишь еще раз пожалели, что потеряли такого командира, но поскольку сделать уже ничего нельзя, занялись своими делами в штабе фронта.

В течение недели я готовил теперь уже свой полк к предстоящему рейду. С помощью водителей за это время перебрали всю технику, вот только снова перекрашивать бронетранспортеры и грузовики в немецкую раскраску не стали. Так по-наглому ездить, как раньше, уже вряд ли получится, немцы тоже не дураки; было у меня несколько бронетранспортеров для разведки, вот они так и остались в своем родном немецком камуфляже и с крестами на бортах. Пока механики с водителями готовили технику к рейду, я, тщательно изучив обстановку на фронте и карту, выбрал место перехода и направил туда своих разведчиков, чтобы выяснить обстановку у немцев и что у них там есть. Еще я не поленился взять в штабе бумаги, это чтобы меня наши шпалоносцы в немецком тылу не попробовали подчинить. Вот так подготовившись, я назначил дату перехода.

7 августа 1941 года, линия фронта

К месту предстоящего перехода я прибыл со своим полком уже под утро, причем не прямо на позиции, а километрах в десяти от них, и встал на дневку. С командованием дивизии, на чьей территории мы будем переходить линию фронта, я уже договорился. Они тоже в убытке не останутся, после моего прохода прирастут трофеями.

Двигаться к фронту пришлось исключительно ночью, это чтобы противник нас не видел и не знал о нас. Потом они, конечно, узнают, вот только будет уже поздно, мы перейдем линию фронта и уйдем в леса. Я специально выбрал место с большими и густыми лесами для возможных маневров.

Следующим вечером мои разведчики двинулись на нейтралку и сняли часовых на протяжении километра линии фронта. После них вперед пошли мои бойцы, они с наступлением сумерек пешком двинулись к позициям, так как я пока не хотел использовать технику, больно она шумная, еще немцев насторожит.

После того как разведчики сняли часовых, они подали сигнал фонариком, направив его в нашу сторону и моргнув им три раза. Дождавшись сигнала, мои бойцы тихо двинулись вперед с примкнутыми штыками СВТ. Поскольку немцы наступали, то сами они нейтралку не минировали, а у наших просто не оказалось мин, так что хоть об этом можно было не беспокоиться, также не было и проволочных заграждений, так что бойцы спокойно дошли до немецких позиций в полный рост. Распределившись, они тихо стали заходить в вырытые немцами землянки и колоть спящих штыками. Место перехода было удачным еще и тем, что с одной стороны оно упиралось в большое болото, которое даже с нынешней жарой так и осталось непроходимым и для пехоты, не говоря уже про бронетехнику.

После зачистки, я отдал команду, и моя техника на низких оборотах, это чтобы шумела поменьше, двинулась вперед с погашенными фарами, прижимаясь к болоту. Как только транспорт прибыл, так сразу я приказал грузиться, и дальше мои бойцы уже снова спокойно ехали, а не топтали собственные ноги. После нас на немецкие позиции подошли бойцы части, что держала здесь оборону. Закрепляться тут они не собирались, а вот собрать трофеи – да. Можно сказать, что это мародерство, трофеи ведь не их, но я на это не обратил внимания, мне все равно тут ничего не было нужно, а потому пусть их. Глядишь, что бойцам пригодится, все не пропадет, а я, если надо будет, вернее, когда надо будет, себе еще у немцев достану, для меня это не проблема.

У нас оставалось еще примерно три-четыре часа времени, и я хотел подальше уехать, пока есть такая возможность. Благодаря своей разведке, которая лично тут прошлась, я знал, где и какие примерно немецкие части находятся, и по мере возможностей их объезжал. Как только мы отъехали на несколько километров от передовой, так сразу я приказал включить фары, и дальше мы ехали под видом немецкой части, так как в ночной темноте разглядеть наш камуфляж невозможно, а звук моторов и силуэты техники были немецкими. Уже на рассвете мы въезжали в большой лес, замаскировав следы своего съезда с основной дороги. Углубившись в лес километров на десять, я приказал встать на дневку. Сейчас пока надо затаиться, прошли мы сюда, можно сказать, тихо, по дороге никого не трогали, а следов кругом куча, так что навряд ли нас по следам найдут. У съезда я, конечно, секрет оставил, тут лучше перебдеть, чем недобдеть, но надеялся, что наш проход остался для немцев не замечен.

На месте перехода они найдут только трупы своих камрадов, тут даже мародерство нашей пехоты, что держала там оборону, нам на руку. Пусть немцы решат, что наши так трофеи зарабатывали, попутно уничтожив противника, а следы техники не очень видны будут, так как там как раз дорога идет по краю болота, пересекая и наши, и немецкие позиции. Там и так наезжено было, так что надеюсь, немцы ничего не заметят. Ну и, разумеется, надо выбрать цели повкусней, а это можно сделать, только разведав их. Я планировал разбить полк на отдельные роты и разбежаться, чтобы совершить максимальный охват. Как только я начну действовать, немцы сразу всполошатся, негативный опыт у них уже есть, а потому надо работать сразу по всем возможным объектам, да и им тогда будет намного тяжелее нас вычислить.