Команда кошмара. Книга пятая - Мамбурин Харитон Байконурович. Страница 3

Как раз Первомай для нас всех оказался финишной точкой по «переезду» обратно, из запасного контрольного бункера, расположенного под овощебазой одной весьма заштатной деревни. На собрании, организованном мной и у меня присутствовали все участники нашего заговора кроме Окалин старшей и младшей, по причине их большой занятости. Что, в общем-то, расценивалось как положительный фактор, так как для сложных вещей у блондинки была товарищ Молоко, причем была здесь.

– Итак, что мы имеем на данный момент, – взяла слово Нина Валерьевна, как человек достаточной важности и толщины, чтобы не посещать всякие там первомаи, – У нас в наличии есть гибридные вычислительные мощности, с лихвой перекрывающие потребности даже такого глобального проекта. Не скажу за всю страну, но Стакомск проблемой являться не будет. Далее, у нас есть стабильный приток данных, на основе которых можно выстраивать статистическую модель и, более того, мы получили доступ к программному обеспечению «часов», которые носят неосапианты Стакомска…

То есть, по сути, как скупо добавил один из висящих вокруг нас призраков, в наличии по технической части было всё. Для реализации своей модели… управления обществом. Нет, не управления. Регуляции. Или…

– Нет, – покачал я головой, – Вы, конечно, все умные аж жуть, но я ближе к народу, поэтому уверенно докладываю – всё, обозначенное как «контроль», «регуляция», «управление» … всё это будет воспринято максимально негативно, со стопроцентным отторжением. Это не нужно никому. Ни нам, ни им, ни всем. Расширенная Паспортная Система.

Сказать, что этот пассаж удивил собравшуюся публику – ничего не сказать. Пришлось очень вдумчиво и конкретно объяснять, до чего я дошёл в своих мыслях. А именно – совершенно незачем навязывать конечному пользователю конечную цель разрабатываемой нами системы. Вся суть нашего замысла в том, чтобы, ничего не меняя по сути, очистить государственный аппарат от нашлаковки, коррупции и неэтичных механизмов компенсации. Уничтожить любую власть за рамками должностных обязанностей, ликвидировать непотию, извести свояченичество. Для этого не нужен был диктатор, скорее наоборот – помощник, многократно облегчающий жизнь. И проясняющий нюансы.

Объективный летописец, неподкупный секретарь, машина, способная со временем взять на себя большую часть бюрократической волокиты. Упростить её, предложить более эргономичные решения, не навязывая их, а с позиции ставшего непререкаемым авторитета.

– Понимаете? – развел я руками после своего спича, – Нам не нужно ломать систему, а просто создать то, с помощью чего люди сами изменят мир. Примеров в истории полно. Колесо, стремена, порох, консервные банки, ископаемое топливо. Теперь время пришло признать, что мы, как отдельные особи, настолько опаздываем от текущего технического и социального прогресса, что нам нужен такой костыль как независимая система, способная работать с десятками и сотнями миллионов граждан.

– Людей да, – подала голос тихо сидевшая и слушавшая нас Янлинь, – Но мы же не ради них всем этим занялись, так, Виктор?

– Нет, ради них! – жестко отрезал я, переводя взгляд на подругу, – Ради них потому, что только так и получится! Нельзя забывать, что мы – это тоже они! Нам что требуется от этого проекта? Правильно, защита. Прав, жизни, свободы. Что и всем. Что, в принципе, и так заявлено на всех возможных уровнях. Но это не значит, что простым хомо сапиенс не требуется защита от нас! Надзор, гарантия, безопасность…

Очень сложно донести простую мысль до непростых людей словами, которые используются в существующем миропорядке. Разные там «нейронные сети», «искусственный интеллект», «социальный индекс» … Намекнуть этим изобретателям, пояснить, расставить приоритеты, первоочередно завязанные на необходимость автономности системы, её абсолютной дуракостойкости и невозможности взлома. Насчет взлома, правда, я был спокоен, потому что хранители информации, используемые для ядра нашей Паспортной Системы, просто-напросто не позволяли переписывать информацию.

Но…

С планерки я выгонял всех, чувствуя себя выжатым как тряпка. Не сколько потому, что выложился сам, сколько из-за того, что наши технические специалисты как начали обмениваться мнениями и теориями, так нихрена и не захотели менять место своей дислокации. А зачем? Здесь же все отключено, часики, у кого они были, мы все поснимали, как обычно, а тут что, другую комнату китаянке настраивать? И понеслась вагина по неровной местности рваным ритмом. Ни штаны снять, ни чебурек холодный съесть. Только и делай, что переводи свои запасы хорошего кофе на товарища Молоко.

К счастью, все имеет свойство кончаться. К несчастью тоже, но на этот раз собрание кончилось раньше моего терпения, а договорившиеся хрен знает о чем стороны начали поспешно рассасываться по своим делам. В целом, ерунда, решил я, имея по жизни полный доступ к телу и мозгу нашего основного программиста. Правда, теперь уже не только к нему, так как последние полтора часа некто Вероника вовсю таскала народ к вернувшемуся на свое законное место резервуару с коматозным немцем, от которого все чего-то внезапно захотели. Потом узнаю.

Пока, наконец-то, можно отдыхать!

Набрав ванну горячей воды, я со скрипом, кляня свою раздавшуюся фактуру, уместился блаженствовать. Ну как уместился? Ноги, длинные и слегка волосатые, задрал, грудь, чересчур широкую, слегка скукожил в плечах, в общем, воткнулся в некогда вполне достойную емкость далеко не самым благоприятным образом. Видимо, скоро придётся убалтывать бабу Цао, чтобы она меня пускала в свободные комнаты для великанов на самом минусовом этаже. Не сколько из необходимости, а просто потому, что полежать в ванне я люблю, а как тут полежишь, когда ты два метра ростом, да и вес уже такой, что ножки у чугунной бедолаги слегка поскрипывают? Крошится там уже всё, слишком я тяжелый…

Что-то жутко всё закрутилось. И я, как оказалось, продукт эксперимента гребаной «Стигмы», да и она сама, точнее, её основное отделение, теперь как бы целуются в десны с моей страной, и черное железное говно не просто говно, а преобразованный элемент, которым в Сибири и организовали весь этот сраный Дремучий и всех этих сраных нас… Плюс еще Окалина вместе со своим Предиктором. Как? Откуда? Когда?!

Ладно, всё это фигня, а вот признание того паршивого итальянца, что я вроде как не неосапиант, а вообще хрен пойми, что за зверюшка – это вообще полный атас, возвращающий меня в те далеко не радостные времена, когда я был просто пугающим уродцем, понятия не имеющим, чего от себя ждать. То есть, эксперимент в эксперименте с сознанием хорошо пожившего мужика из другой реальности. И теперь я могу разговаривать в туманном облике. КАК?

Неизвестно, но Нина Валерьевна меня ждёт и любит. На эксперименты и всё такое. Не хочу!

…но надо.

Знали бы вы, как меня задалбывает быть простым советским мальчиком Витей Изотовым!

А теперь я не простой мальчик, почти застрявший в ванне, а еще имею на груди и окрестностях небольшую, но очень голую женщину, которая, одновременно пытается сунуть мне в зубы тлеющую сигарету и ногой отвинтить вентиль горячей воды посильнее, потому что ей, этой женщине, слегка воды не хватает. Места тоже, поэтому она ворочается, бурчит на то, что я разожрался в этих Африках, а заодно и пихает меня в разные неудобные места. Подумав пару секунд, слегка напрягаюсь, выделяя с десяток-другой литров скользкой слизи, из-за которой Кладышева Вероника Израилевна начинает с негодующим визгом по мне кататься, временами взвизгивая, когда струя горячей воды окатывает ей места нежные и сокровенные.

– Гад! – называет моя главная (?) жена вещи своими именами, – Зараза! Я ему сигарету принесла!

Она пробует щипаться, но это довольно бесполезно, потому как всё очень скользко. Говорить тоже не очень удобно, потому как созданное мной полупрозрачное вещество легче воды, а значит – набивается в рот. Так-то оно безвкусная желейная масса, совершенно нейтральная к тому же, но где рот, там и глаза, а вот их почистить куда сложнее, когда точек опоры у тебя нет совершенно.