Непристойно богатые вампиры. Второй обряд - Ли Женева. Страница 55

― Все получится. Себастьян и Бенедикт будут там, ― сказал он, когда пилот объявил, что мы скоро приземлимся.

― Это должно утешать? ― Сухо спросила я.

― Они тебе не враги, ― уверил он, но я сомневалась, что они купили нам одинаковые футболки для братьев и сестры.

― А твои родители?

Он заколебался. Самолет тряхнуло, когда его колеса ударились об асфальт, и я отвлеклась от своего вопроса. Мы молчали, пока самолет минуту выруливал с посадочной полосы.

― Теперь ты Руссо, ― сказал он, когда самолет наконец остановился.

― Тогда я точно начну отдавать приказы всем вокруг, ― пошутила я, пытаясь разрядить обстановку, но его рука крепко сжала мою.

― Никому не позволяй выказывать себе пренебрежение. Ты моя пара, моя ровня. Скорее всего, лучшее во мне, ― признал он, ― и когда-нибудь они все склонятся перед тобой.

― Ты так думаешь? ― с сомнением сказала я.

― Я клянусь в этом. Его слова не оставляли места для сомнений. Они успокаивали натянутые нервы, которые грозили окунуть меня в панику. По крайней мере, успокаивали до тех пор, пока мы не вышли из самолета и не обнаружили, что нас ждет длинный черный лимузин.

Джулиан выругался под нос, протягивая мне руку.

― В чем дело? ― спросила я, пока мы спускались по трапу самолета к ожидающему нас автомобилю. ― Это для нас?

― Думаю, да, ― сказал он сквозь стиснутые зубы, и я поняла, что он не договаривался о том, чтобы машина встречала нас. ― Похоже, кто-то знает, что мы здесь.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВОСЬМАЯ

Тея

Позднее утро в Греции выдалось ярким, несмотря на декабрь. Небо над головой было беспредельно голубым, и, хотя воздух был прохладным, солнце согревало мою кожу, пока мы шли к лимузину. Смуглый мужчина вышел из машины со стороны водителя и поприветствовал нас, открыв заднюю дверь. Я взглянула на Джулиана и увидела, что его глаза прищурились. Это от солнечного света или из-за водителя?

Он что-то сказал Джулиану на греческом, если я верно поняла. Мой мужчина ответил на том же языке, его рука переместилась на мою спину, когда он направил меня к открытой двери. Я не должна была удивляться, что он говорит по-гречески, учитывая, сколько жизней он прожил до нашей встречи. Но иногда я задумывалась о том, сколько еще у него слоев?

― Моя семья ждет нас, ― осторожно пояснил он, усаживая меня на заднее сиденье машины.

Я выдохнула, почувствовав облегчение от того, что мы столкнулись с ними, а не с Советом. Но облегчение почти сразу же прошло, и сердце ушло в пятки, когда я поняла, что скоро мы столкнемся с ними. Джулиан, похоже, думал о том же.

― Еще не поздно, ― пробормотал он, когда лимузин покинул частный аэродром. ― Мы можем поселиться в отеле, и я могу поговорить с семьей наедине.

Моя рука крепко сжала его руку, и я покачала головой. ― Единое целое, помнишь?

― Как пожелаешь. ― Но его хмурый взгляд стал еще мрачнее, прочертив линии неодобрения вокруг его рта.

― Что? ― спросила я.

― Я просто подумал, что в присутствии Сабины смерть более вероятна. Он поднял наши соединенные руки и поцеловал тыльную сторону моей. ― Только пообещай мне одну вещь, любовь моя?

― Что?

Джулиан повернулся ко мне лицом, его глаза встретились с моими. ― Если дело дойдет до насилия, ты останешься за моей спиной.

Я ждала, что он рассмеется. Но он не засмеялся.

― Ты же не серьезно, ― сказала я, принужденно рассмеявшись.

Он даже не улыбнулся. ― Я смертельно серьезен. Семьи вампиров воюют из-за меньшего.

― Почему? ― вырвалось у меня. Кажется, впервые я была рада, что Джулиан не хочет меня обращать. Очевидно, став вампиром, ты становишься психом.

― Долгие жизни и много воспоминаний, ― мрачно сказал он. Он глубоко вздохнул и улыбнулся, но улыбка не коснулась его глаз. В них по-прежнему бушевала буря, словно их занимали мысли о прошлом. ― Но наша семья уже давно не воюет друг с другом.

― Я надеялась, что твой ответ меня приободрит, ― призналась я. ― Неужели до этого дойдет?

Его молчание было мне ответом.

― Кажется, меня сейчас вырвет. ― Я потерла свой бурлящий живот.

― Свежий воздух поможет, ― мягко сказал он, и я поняла, что все будет именно так плохо, как я боялась, раз он даже не пытается приободрить меня. Он опустил стекло, и на нас хлынул солнечный свет, теплый и ласковый, как обещание. Прохладный воздух устремился ко мне, и я вдохнула его полной грудью, пытаясь взять под контроль свой желудок. Меньше всего мне хотелось встретиться с Сабиной, пахнущей так, будто меня только что стошнило.

Что бы нам ни предстояло, Джулиан не пытался это приукрасить. Может быть, потому, что он не мог лгать своей паре. А может, он просто готовил меня к тому, что произойдет. Так или иначе, мой страх усиливался по мере того, как мы ехали через живописную греческую деревню.

― Все не так, как я ожидала, ― сказала я, желая обсудить что-то более приятное, чем наша неминуемая гибель. Здания, мимо которых мы проезжали, не были белыми от солнца, как на фотографиях Греции, которые я видела всю свою жизнь. Напротив, они были яркими и величественными. Они больше походили на череду дворцов, чем на приморскую деревню.

― Венеция контролировала город в течение длительного периода времени. ― Он наклонился и показал в окно. ― Они построили большую часть Старого города. Но история самого Корфу уходит корнями к богам. Древние греки называли его Керкирой. Некоторые говорят, что Посейдон назвал его в честь водной нимфы, в которую он влюбился и похитил.

― Так вот почему вампиры всегда пытаются похитить людей? ― поддразнила я. ― Потому что боги так делали?

― Я не похищал. Я спасал тебя, ― поправил он меня, поцеловав в макушку. ― И разве ты не рада, что я это сделал?

Да, но я ни за что не признаюсь ему. Не тогда, когда я могу дразнить его этим всю жизнь.

― И как давно у вашей семьи здесь дом? ― спросила я.

― Сколько я себя помню. Вампиры были здесь еще до венецианцев. ― Он подмигнул мне, и я расслабилась, прижавшись к его плечу. ― Большинство древних родов владеют недвижимостью поблизости.

― Потому что здесь резиденция Совета? ― предположила я.

― Да, потому что им всем нужно совать свой нос в дела Совета как можно чаще, ― мрачно сказал он. ― Моей семье в том числе.

― Джулиан. ― Я подбирала слова, чтобы задать вопрос, который занимал мой ум. ― Если твоя семья отвергнет меня, это повлияет на мнение Совета?

― Возможно, но если моя семья отвергнет тебя, они отвергнут нас обоих. ― Он говорил с убежденностью, которая одновременно волновала и пугала меня.

Я выбрала Джулиана, а не свою семью. Даже находясь здесь сейчас, когда мы узнали о состоянии моей матери, я была вынуждена сделать выбор. Часть меня жаждала вернуться в Сан-Франциско и разыскать ее. Мне нужны были ответы. Мне нужна была правда. Но больше всего я хотела найти способ спасти ее и исправить наши отношения. Но Совет не оставил нам другого выбора, кроме как вернуться для участия в светским сезоне. Скоро нам предстояло пройти Второй Обряд, и если есть хоть какой-то шанс убедить его семью встать на нашу сторону в противостоянии с Советом, мы должны им воспользоваться.

Но меня все еще занимал вопрос о Камилле. Я не решалась спросить его, собирается ли он рассказать о ней своей семье, особенно после того, как он позволил мне проникнуть в его разум, чтобы узнать правду. Теперь, когда я знала, что на самом деле произошло той ночью и какую клятву ему пришлось принести, я понимала, насколько сложным для него будет рассказать правду о сестре. ― А что, если Камилла права и…

Джулиан стремительно поцеловал меня, прервав мой вопрос. Я была так удивлена, что обмякла в его руках, полностью растворившись в поцелуе.

Лучше не говорить ни о ней, ни о Уильяме, пока мы не останемся наедине. Его голос заполнил мою голову, прервав захватывающий дух поцелуй.

Когда он отстранился, я пробормотала: ― Наверное, именно это имеют в виду, говоря ― заткнись и поцелуй меня.