Пропавшая невеста - Верховцева Полина. Страница 10
«Твое место» прозвучало ужасно, но у Доминики уже не было сил возмущаться. На нее внезапно навалилась такая усталость, что не хотелось ничего. Разве что забиться в какой-нибудь угол.
Дарина вела ее по коридорам, предназначенным для прислуги, и с упоением рассказывала, где находятся кухня, склады, винный погреб, бытовая комната. Ника не запоминала ничего, просто без интереса смотрела по сторонам и торопливо отворачивалась, когда кто-то шел навстречу.
Весь о том, что в Вейсмор пожаловала странная особа, похожая на лягушку-переростка, уже облетела весь замок и желающих посмотреть на нее было хоть отбавляй.
– Ну что ты?! Нормально все будет! Скоро примелькаешься, и внимание перестанут обращать, – утешала Дарина, не понимая, что своими словами делает только хуже, – наши тоже поговорят пару дней и забудут… А вот и спальня.
В понимании Доминики, привыкшей к накрахмаленным простыням и уютным комнатам в гимназии, это помещение походило не на спальню, а на казармы.
Узкие длинные окна высоко над полом, ряды коек с матрасами и серыми шерстяными покрывалами, возле каждой тумбочка и маленький стульчик.
– Свободная во-о-о-н там, – протянула Дарина, указывая в дальний угол, – темновато, зато сквозняков нет. Оставляй вещи и пойдем. Пора работать.
Вещей у Доминики было мало. Она бросила тощий походный мешок на тумбочку, а сама, улучив момент, когда прачка отвернулась, опустилась на край кровати.
Жесткая! И подушка тоже! Белье пахло псиной и было грубым, словно сшито из мешковины.
– Нам пора возвращаться. А то этих вертихвосток нельзя оставлять без присмотра. Глаз да глаз за ними нужен, иначе мигом дела бросают и начинают языками молоть! То о парнях хихикают, то мечтают Кайрона завлечь в свои сети, то о кхассере грезят.
Нашли о ком грезить! Глупые! Уж лучше быть страшной, зеленой и никому ненужной, чем добровольно остаться с таким, как он! Он поверхностный! Грубый! Циничный!
Сама не зная зачем, Доминика снова нащупала серую нитку и попыталась ее разорвать. Бесполезно. Такая тонкая, но прочнее железных оков. Ничего. Должен быть способ от нее избавиться! Она непременно его найдет и сумеет подать весточку домой. За ней приедут, и весь этот фарс с отбором будет разоблачен!
Глава 5
– Опять эта кривая все испортила! – раздался возмущенный голос Берты.
Она достала из чана простыню с ярким пятном посередине, потом покопалась и выудила откуда-то со дна красную тряпку.
– Смотрите! Зеленая бестолочь снова пропустила!
Ника, до этого сидевшая на полу и разбиравшая груду грязного белья на кучки поменьше, возмущенно подскочила.
Она все проверила. От и до! Каждую тряпочку! Не было там красного!
Хватило того, что Дарина отчитала ее на прошлой неделе за то, что к белому попал чей-то черный шарф и выкрасил все в уныло-серый цвет. Пришлось перестирывать и кипятить. Все прачки потом объявили ей бойкот и не разговаривали. Хотя они и так с ней не разговаривали.
Время шло, морок был на месте, и сколько Ника ни пыталась его скинуть – все бесполезно. Магию Мойры ей было не переломить.
– Ника! Опять ты мечтаешь?! – Дарина рассердилась.
Несмотря на то, что она изначально отнеслась к убогой работнице с пониманием и даже жалела ее, терпение подходило к концу. Доминика решительно ничего не могла сделать правильно. Стала стирать – все валилось из рук. Шить – не могла удержать иглу в кривых пальцах. Отнести, переставить – обязательно что-то уронит и испортит.
Единственное, что ей доверили – это сортировать белье. Белое в одну сторону, темное в другую, и кучки по цветам.
– Я долго терпела, – Дарина грозно нахмурилась, – но даже моему ангельскому терпению есть предел. Еще один промах, Ника… Один только промах – и ты вылетишь отсюда. Я сдам тебя Кайрону, и пускай он дальше отправляет тебя куда захочет. Поняла? Еще одна ошибка – и ты здесь больше не работаешь!
Обидно было до слез. В Ар-Холе девушек не готовили работать прачками. Их учили петь, танцевать и вести интересные беседы, а не копаться в чужом грязном белье. И тем не менее она старалась. Невзирая на боль в спине от непривычки, на стертые чуть ли не до мяса руки, на пальцы, которыми ничего не получалось нормально прихватить. Старалась, но все равно допускала ошибки и промахи во всем, за что бы ни взялась.
И Ника догадывалась почему…
Пока Дарина отчитывала Доминику, Берта хитро переглядывалась со своей закадычной подругой Наной. Кто-то из них подсунул эту тряпку! И оставлять это просто так Ника не собиралась.
День выдался напряженным. И только вечером, когда вся работа была закончена, и девушки собрались в комнате для прислуги, она решительно подошла к Берте.
– Что тебе, чудовище? – нагло ухмыльнулась та.
Вместо ответа Ника швырнула ей на колени красную тряпку.
– И что?
Боги, как ей не хватало возможности нормально говорить! Она бы поставила хамку на место, проучила ее, рассказав все Дарине, но язык по-прежнему не слушался. Не получалось сказать ни слова.
– Мммууу, – передразнила ее Берта, скорчив гадкую физиономию, – хватит мычать, убогая.
– Мммууу, – поддержала ее Нана.
Остальные не вмешивались. Кто-то с интересом наблюдал за происходящим, кто-то недовольно отворачивался, но никто не попытался это прекратить.
Нику трясло. От злости, от обиды, от негодования. У нее уже пекло глаза от подступавших слез и тряслись губы. Хотелось разреветься.
Она была здесь совершенно одна. Против всех. Как последняя неудачница. Посмешище!
– Тебе в хлев надо, – продолжала потешаться Берта, – там коровы как родную примут. Будете стоять в соседних стойлах, жевать траву и друг другу мычать последние новости… Ай!
Доминика сорвалась. Бросилась на обидчицу и залепила ей такую звонкую пощечину, что затихли все.
– Ах ты, гадина! – Берта рванула к ней и вцепилась в волосы. – Я тебе покажу, чучело зеленое! Я тебе устрою…
Никогда до этого момента Нике не приходилось драться. Она была слишком воспитана, слишком спокойна и умна для этого. В прошлой жизни. Теперь все изменилось.
Не замечая боли, она лупила противницу, пинала, царапала, кусала. Таскала за волосы, рычала, как дикая, давая волю ярости, выплескивая накопленные боль и обиду.
Берта, поначалу активно ринувшаяся в драку, не ожидала столь свирепого отпора и больше прикрывалась, чем била. А потом и вовсе заголосила:
– Помогите! Уберите ее от меня!
Помочь никто не пытался. Даже Нана и та стояла, открыв рот, и боялась сунуться к разъяренной Доминике.
Неизвестно, чем бы закончилась эта потасовка, если бы дверь в комнату не распахнулась.
– Что здесь происходит?
На пороге стоял мрачный Брейр.
Услышав его голос, Ника тут же отпрянула, а Берта, наоборот, повалилась на пол и принялась надсадно рыдать.
– Хватит выть! – вперед выскочила Дарина и за шкирку вздернула свою подчиненную на ноги. – Что вы здесь устроили?!
– Это все она! Вот… – прачка выставила вперед исцарапанную руку. – Она меня разодрала!
Доминика, сколько ни старалась, не могла вспомнить, когда ей удалось так поранить мерзавку. Вроде только по щекам лупила да волосы клочьями выдирала.
Брейр, не отрываясь, смотрел на нее. Это зеленое недоразумение не выходило у него из головы. Он даже вернулся в город раньше, чем планировал, потому что на душе было неспокойно. Оказалось, не зря. Еще издали услышав голоса в комнате для прислуги, кхассер уже знал, что это она. Только думал, что Ника будет прятаться в углу и рыдать, но никак не сидеть верхом на одной из прачек и лупить ее.
– Она бешеная! – встряла Нана. – Ходит, мычит, глазами своими страшными везде рыскает! Ведьма, не иначе! Мы ее боимся. Вдруг сглазит? Вдруг порчу нашлет?
– Тихо! – Брейр вскинул руку, прерывая женскую истерику. – Четко, по делу. Что произошло?
– Она подошла… – вперемешку со слезами начала Берта, – швырнула в меня какую-то грязную тряпку, а потом набросилась.