Младший научный сотрудник 6 (СИ) - Тамбовский Сергей. Страница 16

— Да я не по этому поводу, — улыбнулся он, — тут дело такое… — и он слегка замялся.

Даже странно было видеть Димона в таком состоянии, я решил помочь ему.

— Ну говори, в чем дело.

— Не покажешь приемы, как ты это тогда делал… ну там, за гаражами…

— Ушу что ли? — уточнил я.

— Наверно, я не помню…

— Слушай, это долго и муторно — давай как-нибудь потом. Сейчас у меня куча дел еще намечена.

— Ну давай потом… — нерешительно согласился он, а я вспомнил еще про один вопросик.

— Как там Вика-то поживает?

— Какая Вика? — не понял он.

— Одноклассница твоя, — пояснил я, — которая рядом с парком живет, вон там, — и я показал, где.

— Наверно нормально, — замялся Димон, — я ее давно не видел.

Значит, пулю она мне прогнала, подумал я, про ее тесные контакты с Димоном… а и ладно. А как только я зашел в свою квартиру, где витали пыльные запахи (надо бы убраться), сразу же зазвонил телефон. Леночка что ли про меня вспомнила, подумалось мне… но это оказалась совсем не она, а Зина-корзина.

— Привет, Петя, — сказала она в трубку, — помнишь меня?

— Как не помнить, — отозвался я, — я тебе еще семьдесят рублей должен остался.

— Да забудь, — ответила она, — не до денег сейчас — мне нужна твоя помощь… срочно.

— Сделаю все, что в моих силах, — так высказал я свою мысль, — только сначала к матери загляну, а потом сразу к тебе на Тюменскую…

— Лучше сразу к сороковой больнице подходи, — поправила она меня, — там есть вход со стороны Тюменской, буду тебя ждать на ступеньках.

— Договорились, через час примерно, — и я повесил трубку, размышляя, что же так понадобилось от меня Зине.

Мать еще в школе была, как сказал физрук, так что я отправился прямо туда через парк культуры и отдыха. Встретил ее на выходе с крыльца 160-й школы — вид у нее был не сказать, чтобы цветущий, но и особенных озабоченностей я тоже не заметил.

— Пойдем, я тебя ужином накормлю, — предложила она, — ты наверно голодный.

— Да спасибо, — отговорился я, — в кремлевской столовке пообедал, не хочу пока. Расскажи лучше, как у тебя дела.

Пока медленным шагом шли по парку, она выложила мне свои размышления и переживания. Более-менее все у нее нормально оказалось, а переживания в основном со мной были связаны.

— Да успокойся, — утешил я ее, — все хорошо у меня, почти как в этой песне, как уж там — все хорошо, прекрасная маркиза, дела идут и жизнь легка. Вполне возможно, что и вернусь сюда с концами, но это пока неточно.

— Ну и прекрасно, — повеселела она, — ты хоть иногда позванивай из своей Москвы.

Я довел ее до подъезда, где жил физрук, и на этом мы распрощались. Отправился выполнять обещанное Зине-Корзине, благо до сороковой больницы отсюда совсем рукой подать было. Обогнул парковое озеро, прогулялся вдоль трамвайной линии восьмого маршрута — а вот и она, больница наша районная. Зины нигде видно не было, только больные прогуливались по скверику в пижамах и халатах. Она вышла на крыльцо минут через десять, увидела меня и подошла… даже подбежала, можно сказать.

— Хорошо, что не отказался, — начала она, — пойдем, там к тебе дело есть.

— Стой, — притормозил я ее, — ты же сама мне, кажется, говорила, чтоб я больше сюда ни ногой не ходил — было ведь такое?

— Это когда было? — присвистнула она, — с тех пор много воды утекло, так что идем без разговоров.

Я и заткнулся, вспомнив, что сам говорил недавно что-то подобное одному собеседнику. Поднялись на третий этаж, тут как раз начинался больничный ужин — площадка в центре коридора была густо усажена больными, пережевывающими дежурные блюда. Мы прошли мимо них, и Зина отворила дверь в ординаторскую.

— Заходи, — сказала она, — гостем будешь.

Внутри сидел ее отец, как уж его… Иннокентий Палыч что ли… вид у него был нездоровый, это я прямо с порога определил наметанным глазом.

— Ну здравствуй, Петя, — сказал он каким-то очень тихим голосом, — раньше я лечил других, а теперь настала пора самому лечиться…

— Врачу — исцелися сам, — всплыло у меня из памяти, — или на языке оригинала «кура — те ипсум».

— Правильно, — сделал он попытку улыбнуться, неудачную, — если ты сам себя не излечишь, то какой же из тебя нахрен врач, если по-нашему.

— Рассказывайте, — я сел на соседний стул, — и пусть Зина погуляет пока, ни к чему ей эти подробности.

Глава 13

Сороковая больница

Сороковая больница

Зина деланно возмутилась, но мое пожелание выполнила — очистила место наших переговоров.

— Отек легких у меня, Петя, — сообщил Иннокентий, — или если по-научному, то острая левожелудочковая недостаточность с легочной венозной гипертензией.

— Так это, вроде бы, лечится, — подал я голос, — это не онкология четвертой степени.

— Лечится, — согласился он, — но не в моем случае, процессы очень далеко зашли… сегодня с утра консилиум был с приглашением специалистов этого профиля из других районов — срок жизни они мне отмерили в неделю. Поэтому надежда у меня только на тебя — ты же, как люди говорят, самого Леонида Ильича вылечил.

— Какие честные люди специалисты ваши, — задумался я, — правду-матку в глаза лепят. Что же касается Леонида Ильича, не стану ни подтверждать, ни опровергать, врачебная тайна, знаете ли. А с вашими проблемами могу, конечно, попробовать что-то сделать, но результат, сами понимаете, гарантировать сложно, это не Госстрах, который деньги в любом случае вернет.

— Понятно, что не Госстрах, — слабым голосом согласился он, — я тут, кстати, недавно застраховался в этом Госстрахе…

— Неужели жизнь застраховали? — поинтересовался я.

— Нет, до этого не додумался — имущество пока только… от пожара, наводнения и кражи.

— Это дело хорошее, — продолжил я, — но к нашему вопросу отношения не имеет… ложитесь на диван, — предложил я ему.

Он немедленно повиновался, я подвинул стул поближе и начал исследовать внутренние органы Иннокентия… полчаса на это у меня ушло.

— Все, можете садиться, — предложил я ему, вытерев пот со лба.

— Не томи, — дрожащим голосом начал он, — выкладывай уже, что там увидел.

— Скажу только, что приглашенные на консилиум врачи оказались классными специалистами — все правильно они сказали и про левожелудочную недостаточность, и про отмеренный срок жизни.

— То есть ничего сделать нельзя? — совсем уже упавшим голосом спросил он.

— Все, что я смог сделать, дорогой Иннокентий Палыч, — ответил я, — так это слегка притормозить процессы.

— И? — потребовал уточнений он, — теперь я две недели вместо одной протяну?

— За полгода я ручаюсь, — ответил я, — а дальше, как бог даст… и нужен хотя бы еще один сеанс с моей стороны, завтра например.

— Полгода это лучше, чем неделя, — начал размышлять вслух врач, — но хуже, чем год. Но и на этом тебе спасибо огромное, Петя… коньяк будешь? — незамысловато перескочил он на более близкую тему.

— Нальете — буду, конечно, — не стал отказываться я, — и Зиночку надо бы позвать, а то она извелась в коридоре вся, наверно.

Он кивнул, я выглянул в коридор и помахал рукой Зине, которая сидела на подоконнике, болтая в воздухе ногой. Та сразу спрыгнула на пол и подбежала ко мне.

— Ну как там?

— Сейчас отец сам все расскажет, — пообещал ей я, и мы зашли в ординаторскую, где врач уже разлил пятизвездочный армянский коньяк по рюмочкам, на тарелочку выложил порезанный лимон.

— Ну чего там, папа? — спросила Зинаида с круглыми глазами, удивительно став похожей на Наталью Селезневу в роли жены инженера Тимофеева.

— Получил отсрочку, — ответил ей отец, — от призыва на тот свет.

А он еще и шутить умеет, подумал я.

— Теперь, по утверждению Петра ээээ Петровича, у меня еще полгода лишних появилось.

Зине он налил какого-то лимонада, и мы все трое дружно выпили под тост «будем здоровы».

— Как вообще жизнь-то? — решил поддержать я разговор, — в сороковой больнице?