Невиновный - Гришем (Гришэм) Джон. Страница 77

Письмо от Рона развлекло его. Читая написанное на семи страницах фирменных бланков Восточной больницы послание, Деннис давился от смеха. Его старый друг не утратил чувства юмора и боевитости. Рики Джо Симмонс, будь он проклят, все еще на свободе, но Рон решительно намеревался пригвоздить его.

Чтобы не сойти с ума, Деннис дни напролет проводил в юридической библиотеке, изучая всевозможные дела, и попутно сделал обнадеживающее открытие: его апелляция на habeas corpus рассматривалась в региональном суде Западного района Оклахомы, а округ Понтоток принадлежал к Восточному. Он обсудил этот казус с другими тюремными знатоками-юристами, и они пришли к единодушному мнению, что Деннис не подлежал юрисдикции Западного района. Он заново написал ходатайство, сопроводил его кратким синопсисом своего дела и подал апелляцию в нужный суд. Волокита обещала быть долгой, но оптимистическая перспектива придавала ему энергию и решимость отстаивать свою правоту.

В январе 1999 года он переговорил по телефону с Барри Скеком. Скек одновременно сражался на множестве фронтов – «Проект „Невиновность“» был завален жалобами на ошибочные приговоры. Деннис выразил недовольство по поводу того, что все улики находятся в руках штата, но Барри растолковал ему, что это общепринятая практика. «Расслабься, – сказал он, – с образцами ничего не случится». Он знал, как защитить их от фальсификации.

Интерес Скека к делу Денниса объяснялся просто: полиция не провела следствие в отношении человека, которого последним видели с жертвой. Это была непростительная ошибка – «красная тряпка», именно то, что требовалось Скеку, чтобы выиграть дело.

26 и 27 января 1999 года компания «Корпорация лабораторий Америки» («Лэбкорп»), располагающаяся в Северной Каролине неподалеку от Рейли, провела сравнительный анализ ДНК образцов спермы, найденных на месте преступления (на разорванных трусах, простынях, а также в вагинальных мазках), и ДНК Рона Уильямсона и Денниса Фрица. Эксперт Брайан Расколл из Калифорнии был приглашен адвокатами Рона и Денниса для наблюдения за ходом анализа.

Два дня спустя судья Ландрит сообщил новость, которую Марк Барретт и многие другие давно ждали с нетерпением. Данные анализов ДНК, проведенные в «Лэбкорп», подтвердили: Рон Уильямсон и Деннис Фриц не имеют отношения к преступлению.

Аннет постоянно поддерживала тесные контакты с Марком Барреттом и знала, что где-то проводится судьбоносный анализ. Она была дома, когда зазвонил телефон. Первыми словами Марка были слова «Аннет, Рон невиновен». У нее подкосились ноги, и она едва не лишилась чувств.

– Марк, вы уверены?

– Рон невиновен, – повторил Марк. – Мы только что получили официальное заключение из лаборатории.

Из-за сотрясавших ее рыданий Аннет не могла говорить и пообещала Марку перезвонить позднее. Опустившись в кресло, она долго плакала и молилась, снова и снова благодаря Господа за Его милосердие. Вера в Бога поддерживала ее все эти кошмарные годы, и вот Бог услышал ее молитвы. Она пробормотала несколько псалмов, еще немного поплакала, потом начала обзванивать родных и друзей. Реакция Рини была аналогичной.

На следующий день сестры проделали четырехчасовой путь на машине до Виниты. Там уже ждали свидания с Роном Марк Барретт и Сара Боннелл – предстояло небольшое торжество. Когда Рона привели в комнату для посетителей, мимо случайно проходил доктор Кертис Грунди, его тоже позвали, чтобы сообщить хорошую новость. Рон был его пациентом, и между ними установились добрые взаимоотношения. Проведя в Вините полтора года, Рон начал понемногу поправляться, состояние его стабилизировалось, и стали очевидны признаки медленного улучшения.

– У нас отличная новость, – сказал Марк, обращаясь к своему клиенту. – Из лаборатории пришел результат анализа ДНК, который подтвердил, что вы с Фрицем невиновны.

Рона мгновенно захлестнули эмоции, он бросился к сестрам. Они обнимались, плакали, а потом, не сговариваясь, запели церковный гимн, который знали с детства.

Марк Барретт немедленно составил ходатайство о снятии со своего клиента всех обвинений и его освобождении, которое судья Ландрит с радостью принял к рассмотрению. Билл Питерсон оспорил ходатайство и настоял на продолжении тестов на волосяном материале. Слушания были назначены на 3 февраля.

Билла Питерсона распирало. Заявив протест против ходатайства об освобождении, он не мог вести себя тихо. Еще до слушаний «Ада ивнинг ньюз» привела его слова: «Анализ ДНК волос, которого не существовало в 1982 году, докажет, что эти двое повинны в смерти Дебби Картер».

Его заявление достигло ушей Марка Барретта и Барри Скека. Если Питерсон позволяет себе столь самоуверенное высказывание даже на этой стадии, быть может, он знает нечто, чего не знают они? Не имел ли он доступа к волосам, найденным на месте преступления? Не могли ли волосы быть подменены?

3 февраля в главном зале суда не было свободных мест. Энн Келли, репортер «Ада ивнинг ньюз», проявляла огромный интерес к делу и подробно освещала его на всех этапах. Ее репортажи, помещавшиеся на первой полосе, читали все, поэтому, когда судья Ландрит уселся на свою судейскую скамью, он увидел, что аудитория до отказа набита полицейскими, судейскими служащими, родственниками и местными адвокатами.

На сей раз Барни тоже сидел в зале, ничего не видя, но слыша больше, чем кто бы то ни было из присутствующих. Он был толстокож и знал, как следует относиться к постановлению судьи Сэя от 1995 года. Он никогда не согласится с выводами, касающимися его работы, однако сделать ничего не может. Что же касается Рона Уильямсона, то Барни всегда считал, что его клиент попался в ловушку Питерсона и полицейских, и предвкушал удовольствие увидеть, как сфабрикованное ими дело показательно развалится у всех на виду.

Адвокаты дискутировали сорок пять минут, после чего судья Ландрит мудро решил: прежде чем он примет окончательное решение, исследование волос современными методами должно быть завершено. «Только поторопитесь», – предупредил он адвокатов.

Надо отдать должное Питерсону: он под протокол пообещал суду и присутствующим согласиться на снятие обвинений с Уильямсона и Фрица, если генетический анализ волос подтвердит их непричастность к преступлению.

10 февраля 1999 года Марк Барретт и Сара Боннелл отправились в Лексингтонский исправительный центр, чтобы встретиться с Гленом Гором и провести, как предполагалось, обычный допрос. Хотя повторный суд над Роном еще не был назначен, они потихоньку готовились к нему.

Гор удивил их, заявив, что ожидал их визита. Он читал газеты и был в курсе событий. Известно ему было и о решении судьи Сэя от 1995 года, и о том, что где-то в будущем маячит пересмотр дела Уильямсона. Они поговорили о подобной возможности, и разговор незаметно соскользнул на Билла Питерсона, человека, которого Гор ненавидел, потому что именно он упек его на сорок лет в тюрьму.

Барретт спросил, почему он дал показания против Уильямсона и Фрица, и добавил:

– Вы бы согласились пройти испытание на полиграфе по этому поводу?

Гор ответил, что с полиграфом у него проблем нет, и добавил, что и тогда был согласен на такое испытание, но полиция его так и не провела.

Адвокаты поинтересовались, согласится ли он сдать слюну на анализ ДНК. Он ответил, что в этом нет необходимости – в базе данных уже есть его код ДНК, поскольку по решению властей штата такому анализу подвергаются теперь все заключенные. В разговоре Марк Барретт упомянул, что Фриц и Уильямсон тоже прошли анализ ДНК. Гор уже знал об этом.

– Ваша ДНК могла быть на мисс Картер? – спросил Барретт.

Возможно, признался Гор, потому что он танцевал с ней пять раз в тот вечер. Танцы не в счет, сказал Марк и принялся объяснять ему, каким образом можно оставить свою ДНК на чужом теле: кровь, слюна, волосы, пот, сперма.

– Полиция располагает спермой с места преступления, – сообщил он.