Останкино 2067 - Сертаков Виталий. Страница 60

– Почему вроде Костадиса?

– А вы почитайте внимательно, что обо мне пишут аналитики игрового рынка. «Тео Костадис – это патологически злобное существо, вроде гоблина, которому отдавили ногу. Его „Салоники“ постепенно оплетают сетями ненависти молодые умы, заставляя подростков мыслить тупыми шаблонами героев космических одиссей…» Это я вам кусочек по памяти привожу…

– С ума сойти! И как вы это терпите? Почему не подали в суд?

Костадис несколько мгновений молчит, вглядываясь в бесконечную реку огней. Десятки тысяч автомобилей замирают перед кольцом развязки, но Тео их не видит. Когда с эстакады к воде спускается мотоциклист и по лицу грека пробегает свет фар, Полонский замечает, насколько Тео опустился. Он небрит, из подбородка клочьями торчит седая щетина, в глазах полопались сосуды.

– Ваш босс – гений, я это не отрицаю, я всегда честно признаю чужие успехи. Он увидел, что миллионы болванов пускают слюни, муссируя моменты чужой смерти, и шагнул туда, куда нам всем шагнуть хотелось, но было страшновато. Нас всех, видите ли, сдерживали этические нормы! Сибиренко быстро понял, что так и проведет свой век мальчиком на побегушках, и запатентовал право на показ чужой смерти.

– Но первый раз «Изгоя» очень быстро запретили…

– Потому что не все верно поняли идею. Что происходило в первом варианте, вспоминайте! Выкидывали по одному участнику вблизи деревни аборигенов, и давалось задание завладеть местной святыней. Подбирали каких-то полудиких туземцев, то из Папуа, то из Австралии. И наши люди очень быстро гибли, что поделаешь. Однако пару сезонов программа продержалась, а за это время Сибиренко и еще три человека успели сколотить состояния. Вторым был Тео Костадис, потому что получил все права на создание и тираж одноименной компьютерной игры. Угадайте фамилию следующего.

– Юханов?

– В яблочко, капитан. Рон получил пожизненные права на трансляцию по своему кабелю в Питере и отхватил еще тысяч сорок зрителей… И третью фамилию?

– Ласкавый?

– А вот тут не угадали. Петеньку Лева разлюбил из-за Марины. Это пролегло между ними навсегда; господин Сибиренко не тот человек, чтобы пропустить личную обиду. Лева сделал потрясающе тонкий ход. Он затратил миллионы на продвижение Марины Симак в Москве и добился своего. Теперь от нее зависело формирование вкусов администрации в области культуры нации. Нет, шучу, она и сама потрясающе умная баба.

Как только Марина просекла правила игры, она стала поступать очень честно. Она прямо говорила: «Лева, хочешь, чтобы твоя такая-то программа получила столько-то минут рекламы? Надо триста тысяч! Хочешь, чтобы Генпрокуратура замяла дело о гибели тех идиотов в вашем шоу? Гони миллион». Или так: «Лева, хочешь личный положительный отклик самого такого-то относительно кошмара, что вы сняли? Давай столько-то!» Она никогда не подводила и никогда не давала ему расплывчатых заданий. Всегда четко называлась сумма, и все вопросы, что зависели от Москвы, снимались. Пока Сибиренко не решил, что обойдется без нас.

– Вот черт… Я же читал об этом, но забыл. «Салоники» тогда пытались привлечь к суду за изображенные в игре садистские сцены?..

– Никакого садизма там не было и в помине. Все строго по сценарию настоящего шоу, это мы с Сибиренко еще раньше обговаривали. Он жесткий человек и никогда не терпел отсебятины. Вот такая хрень! Весело, да, капитан? Вы мне все еще не верите?

– Самое печальное, что я вам верю.

– Правильно, вы же можете попросить своих бывших коллег в Управлении, пусть они выйдут на федералов и доставят вам данные по «Изгою». Вполне вероятно, что фамилию Сибиренко там тщательно стерли, но кое-какие выводы вы сможете сделать.

– Пусть даже Сибиренко занимался в молодости некрофилией, но какая связь с нашим «Щербетом»? Там нет ничего, кроме любви и секса!

– Вот еще, связь самая прямая, – улыбнулся Костадис. – Это для зрителя с банкой пива нет связи, а аналитику спецслужб без разницы. Любовь, смерть, драма, чем сильнее – тем лучше, но разницы никакой. Левушка всегда мечтал пройтись по самому краю, найти истоки пограничных состояний. Ему бы зверушек препарировать!

– Вы позволите мне снять копию с чипа?

– Сначала я полагал, что чип с докладом Марины послужит гарантией безопасности, но вышло наоборот. Н-да, хренотень такая… Но я не могу просто так взять его и отдать вам. Я должен убедиться, что вы все правильно поняли. А понять правильно совсем не просто, я и сам не до конца разобрался.

– А что там, на этом чипе? Почему вы называете это докладом?

– Потому что там действительно доклад. Она вела семинары для высшего звена спецслужб по вопросам информационной безопасности и взаимодействию с культурными проектами. После того как Сибиренко ее… ну, скажем так, вывел из дела, Маринка взвилась и затронула в докладе наработки вашей конторы. Она мечтала Леву слегка припугнуть, а вышло наоборот.

– И какая связь?

– Как это «какая»? Через пять месяцев президентские выборы… – Костадис глухо закашлялся, в его груди словно свистел проколотый мяч. – Вы вдолбили себе в голову, что весь мир вращается вокруг дешевой конкуренции с «Жаждой»! Просто Маринка поторопилась… Мы предупреждали ее, что без поддержки Управления или на худой конец армии не следует лезть к президенту с подобными бомбами в кармане. Все равно ведь никто не поверит! Разве вы поверили бы, что актриса с куриным интеллектом, находясь в состоянии перфоменса, способна за пару суток полностью подчинить себе волю заказчика?! Причем изменения практически необратимые! Но Маринка полезла сообщать правду, хе! Тем более глупо, что в Совете безопасности далеко не всем по нраву наш сегодняшний «папа». Если вы не в курсе, основная драка идет между командой «энергетиков» и «дорожниками». «Дорожников» поддерживает думское партийное большинство, там каждому второму обещан куш после ввода в строй радиуса Москва—Пекин…

Грек промокнул лоб салфеткой, скомкал ее и выбросил за окно машины. Он ухитрился загнать автомобиль на второй ярус недостроенной развязки и втиснулся в щель между опорами; здесь было очень темно, но сверху и снизу бесконечной вереницей проплывал поток фар.

Полонский подумал, что если речь и дальше покатится в сторону политики, то ему лучше вернуться с повинной к Гирину.

– Господин Костадис, вы уверены, что я вам нужен?

– Вы правильно боитесь, капитан. Решайтесь. Если вы намерены меня выслушать, то ваше дальнейшее расследование может круто… свернуть. И вам придется, образно говоря, сменить ношу.

– Господин Костадис, это моя работа. Нелепо полагать, что я испугаюсь подробностей. Но возможно, если вы хотите обнародовать какие-то сведения, лучше собрать журналистов? Почему вы не сбросите информацию в свободный доступ?

– Что за хрень! Нет ничего проще и ничего глупее, чем доверить свои мысли сети. Начнем с того, что я даже не могу просмотреть доклад на чужом лицензированном скрине, я немедленно поставлю под удар того человека, кто мне его предоставит… Что вы смотрите, как будто вчера родились? Поисковые программы федералов настроены на определенные слова, в том числе – фамилии. А в докладе называются такие фамилии… Одним словом, меня вычислят за пять минут! Если повесить доклад на сайте, он провисит там максимум десять минут, все российские владельцы сайтов подписывают соглашение о делегировании прав стороннему модератору. Если начать рассылать копии, самые верные сведения немедленно будут выданы за очередную утку. Вы мне не верите?

– Кажется, начинаю верить.

– Даже если удалось бы разместить доклад, их модераторы контролируют все… Нет уж, для того чтобы привлечь внимание, нужен принципиально иной подход. Нужно взрывать лавочку изнутри. Слушайте, Полонский, будем говорить прямо. Я жив только потому, что меня вовремя спрятали. Юханов убит, Ласкавый подавился косточкой.

– Косточкой подавился…

– Хе, это только начало! Маринка Симак при смерти и наверняка будет убита, едва ее переведут из реанимации в обычную палату.