Храм Темного предка - Степанова Татьяна. Страница 1
Татьяна Юрьевна Степанова
Храм темного предка
Все права защищены. Книга или любая ее часть не может быть скопирована, воспроизведена в электронной или механической форме, в виде фотокопии, записи в память ЭВМ, репродукции или каким-либо иным способом, а также использована в любой информационной системе без получения разрешения от издателя. Копирование, воспроизведение и иное использование книги или ее части без согласия издателя является незаконным и влечет уголовную, административную и гражданскую ответственность.
© Степанова Т. Ю., 2024
© Оформление. ООО «Издательство „Эксмо“», 2024
Глава 1
Недальний восток. Синяя птица
– Дэв-хан, они уходят. Абдулла уводит своих людей, они говорят: после случившегося они не могут остаться. Их догадки темны и смутны. Они боятся тебя.
Дэв-хан проигнорировал слова помощника, своей правой руки и доверенного лица. Эмоции, эмоции… Его помощник взволнован и, кажется, тоже напуган. И не одобряет в душе его поступка. Дэв-хан неотрывно смотрел на Небесную гору. Отсюда на нее открывался прекрасный вид при любой погоде. За свои тридцать лет он не встречал зрелища более величественного и великолепного. Божественного! В вечернем воздухе разливалось некое невидимое, но остро осязаемое его обостренными чувствами волшебство – закатное солнце окрашивало пик совершенной формы в багрянец. На фоне остальных вершин Тянь-Шаня он напоминал царский рубин в драгоценной оправе.
В вечернем воздухе витали запахи хвои и крови.
Один из людей Дэв-хана наступил на труп китайца и поднял за косу его отрубленную голову. Показал трофей. Кровь пропитала чесучевую безрукавку китайца и надетый сверху ватник. Дэв-хан оторвался от созерцания горы, покосился на обезглавленное тело. Трупы убитых валялись на земле. Головы отсекли китайцам: пятерым кули-носильщикам, одетым в грязное тряпье, и проводнику – предателю в безрукавке из чесучи. Именно он вел экспедицию. Навьюченные скарбом лошади чужаков сбились в кучу и тревожно ржали, чуя запах мертвецов и крови. Люди Дэв-хана потрошили вьюки, выкидывая на землю ящики с чучелами птиц, научное оборудование, продукты, консервы и носильные вещи. Труп их главного начальника обыскивала лично младшая сестра Дэв-хана – пятнадцатилетняя Айнур.
Айнур – Лунный свет…
Она родилась ночью по дороге из Синьцзяна в Пекин под луной и получила от родителей имя в ее честь. Дэв-хан любовался своей ловкой и бесстрашной сестрой. «В бирюзовом чапане с солнечным лицом ты явилась, как цветок, что в зарю вплетен… [2] – строки Билала Назыма словно о ней написаны», – меланхолично думал он. Назыма почитал их отец, а они с сестрой с детства знали многие стихи великого поэта всех уйгуров наизусть.
На Айнур были голубой чапан (ватный халат, подпоясанный мужским кушаком), сапоги и шаровары; черные смоляные волосы она заплела в две тугие косы. Ее точеную головку украшала допа – расшитая шелком тюбетейка, а за спиной через плечо болталась винтовка. Из нее она собственноручно застрелила их главного. Чужак даже не успел ничего понять, когда она внезапно появилась из зарослей арчи и, подобно газели, вскочила на валун у горной тропы, вскинула винтовку. Ее меткий выстрел выбил мозги из ученой головы чужака. А потом они застрелили всех остальных. Без всякой пощады.
Айнур достала из кармана суконного пиджака их главного очки и блокнот. Пиджак чужак носил по-городскому, прямо на шерстяной свитер, несмотря на июльскую жару. Он был уже в летах. А записки его на русском языке…
– Все надо сжечь дотла, брат, – деловито, совсем по-взрослому заявила пятнадцатилетняя Айнур – Лунный свет. – Трупы всех этих собак. Их вонючее барахло. Ящики, чучела птиц. Бумаги. Лошадей зарежем и тоже сожжем. От них вообще не должно ничего остаться – ни горстки пепла. Ведь экспедицию станут искать.
– Дым костра увидят из долины, – ответил сестре Дэв-хан.
– Решат – лесной пожар где-то в горах. Мы, уходя, подожжем окрестный кустарник, пепел потом развеем с гор, – ответила Айнур и вырвала из рук одного из членов отряда теплые кальсоны и ботинки чужаков. – Не смей брать! Брось! Нам их тряпок не надо. Мы не воры и не грабители. Все предадим огню!
– Ты сама пламя, сестра, – заметил с восхищением Дэв-хан. – Благодарю тебя за меткий выстрел и за смелость. Хороша, девчонка, а? – обернулся он к своему помощнику.
Тому перевалило далеко за сорок. Умный и осторожный, он пришел с Дэв-ханом с той стороны гор, из Китая. Он служил еще покойному отцу Дэв-хана. И знал некоторые тайны их рода.
– Хочешь ее в жены? – насмешливо спросил Дэв-хан помощника. – Я же не слепой.
– Шад [3], тебе ведомы мои чувства, ты всех видишь насквозь, – ответил тот, думая о поразительном сходстве брата и сестры – обоих небо наградило редкой красотой и умом, но поскупилось на доброту и милосердие.
Помощник часто называл его Шад – принц… И он не льстил Дэв-хану. Тот имел права на высокий титул по происхождению.
– Тогда оставайся верен мне. Не бери пример с глупца Абдуллы. Эй, Абдулла! – Дэв-хан окликнул вожака отряда местных басмачей, присоединившихся к ним месяц назад из корысти за деньги, а теперь позорно и трусливо бежавших прочь, когда дело дошло до главного. – Доброй дороги, друг! Не споткнись! Крепко держись в седле!
– Мне говорили умные люди: не связывайся с идолопоклонником даже за мзду, – ответил бородатый Абдулла-басмач в ватном халате. – Что ты натворил? Ученых начнут искать. Я рискнул головой сторонников – все ради тебя, идолопоклонника! А ты сам – чужак в здешних местах. Правоверному мусульманину не по пути с тобой, Дэв-хан. Ты из Нижнего мира, шайтан – верны слухи о тебе! Ученые, которых ты прикончил, наблюдали за птицами – только и всего. Блаженные люди… Во многих кишлаках мои земляки их встречали гостеприимно. Они расспрашивали моих земляков о Синей птице, замеченной в горах. Они искали только ее. Птицу!
– Нашли. Здесь. На свою беду. – Дэв-хан указал на ящик с выброшенным из него на землю чучелом птицы, похожей на дрозда. В закатных лучах солнца ее перья сверкали словно сапфир – синим, небесным цветом…
Бородатый Абдулла-басмач махнул рукой – что с тобой говорить? Дэв-хан наблюдал, как его отряд садится на коней и уезжает.
– Абдулла, они все мертвы! – крикнул он вдогонку. – Никто из них ничего не расскажет, я заткнул им рты кровью и камнями! Гляди в оба, пусть твои люди не проболтаются! А то я доберусь и до вас. Ученый из Москвы, его помощник и фотограф – они отныне падаль, корм для грифов и волков… Пес-фотограф сдох. Собаки-кули китайские и проводник-шакал… Они – прах!
– Не все! – Абдулла обернулся, остановил коня. – Мальчишка сбежал, младший брат фотографа!
– Он ушел еще позавчера утром, – ответил Дэв-хан. – Его отослали домой с поклажей. Он не знает о случившемся с остальными. И он – глухонемой! Я не воюю с калеками. Мальчишка не поднимался сюда в горы, и он не сможет ничего никому рассказать, ведь Небо лишило его языка!
Абдулла ему не ответил. Когда отряд басмачей скрылся из виду, помощник снова обратился к Дэв-хану:
– Шад, Абдулла и его люди не поняли, к счастью, почему некие места в горах – запретная территория. И ты приносишь жертвы, ограждая ее от посторонних. Но они начнут распускать нелепые и зловещие слухи.