Civilization (СИ) - Коллингвуд Виктор. Страница 20

Выходит, за прошедшее время жрецам удалось закрепить за своими семействами статус пожизненных и наследственных служителей моего культа. Свои жреческие должности они будут передавать по наследству…. И, наверное, это к лучшему! Мои помощники — не та позиция, на которую можно набирать по объявлению. Пусть лучше будет преемственность, тем более что «тайный язык», то есть смесь русского и международного эсперанто, на котором мы общаемся со жрецами, еще надо умудриться выучить. А лучше всего это делать в семье!

— А где Максим? — спросил я, вспомнив про улыбчивого паренька — сына Алуэн.

Артур нахмурился.

— Максима принесли в жертву во время перехода, — сообщил он, немного помолчав. — У адаже такой обычай — если у племени дела идут плохо, его вождь должен пожертвовать тем, что ему дорого больше всего. У нас был трудный переход — мы шли вдоль обрыва и не могли его преодолеть. Люди адаже сказали, что вождь Семмун потерял расположение духов, и должен вернуть его, принеся жертву.

— То есть именно вождь должен пожертвовать чем-то?

— Да. Чем-то дорогим ему. Тем, что восхотят духи. Вождь представляет племя перед богами, и в ответе за их немилость. Если дела идут плохо — значит, виноват вождь.

— И что сделали с Максимом?

— По обычаю адаже, закопали живым в землю.

Боже. Вот почему Алина так печалилась, узнав о предстоящем путешествии!

— Почему именно в землю?

— Дар подземным духам. Раз возникла трудность с горной грядой, — а горы это земля, — значит, надо задобрить подземных духов!

Разумно, ничего не скажешь. В сумасшествии тоже есть логика!

— А что с Алуэн? Она еще жива?

Атуры помрачнели еще больше.

— Её нет среди адаже. Алуэн исчезла вскоре после того, как мы начали переход. Возможно, она вернулась в оставленное нами поселение — ответил Артур на русском языке. — Я думаю, — продолжил он, помолчав, — что Алуэн вернулась, чтобы кормить своего отца.

— Виктора?

— Да. После своего бегства он скрывался возле хутора. Алуэн носила ему еду. Она никому об этом не рассказывала, но мы догадывались.

Вот оно что… Какая печальная участь! Но, по крайней мере, Алуэн не узнала о судьбе сына!

Ладно. Надо двигаться дальше. Жизнь продолжается.

— Переход был большой? Где мы находимся?

— Мы вышли в поход одиннадцать лет назад, — сказал Саша. — Шли, с перерывами, четыре года. Подошли к тем горам, что виднеются сейчас на севере, но не встретили там больших рек — только ручьи. Перешли эти горы. И здесь мы нашли эту реку, и остановились на ее берегу. Тут хорошее место.

Я был удивлен.

— Я думал, вы сразу отправились в путь, как только Круг Совета решил начать переселение!

— Нет. Хотели сначала, но решили подготовиться лучше. Надо было вырастить быков, сделать волокуши, собрать запас продовольствия. На твой Ковчег поставили «колеса», как их называли Сергей и ДядьСаш… Потом Круг Совета передумал переселяться.

— Вот как⁉ Но почему?

— Алуэн тогда переубедила Семмуна и остальных. Было два неплохих урожая, и племя решило остаться на месте. Но потом случился очень засушливый год, и озеро полностью пересохло. Тогда люди вспомнили волю Небесных богов, и, наконец, тронулись в путь. Всего мы откочевали на 42 дневных перехода на восход и60 переходов к югу, а теперь, уже почти год ждем твоего воскрешения. Люди адаже жаждут благословения для строительства города!

Артур торжественно мне поклонился. Как же он красиво выразился — «воскрешения»! Прямо чувствуется что-то сакральное!

— Тут нет других поселений?

— Есть, — кивнул Артур. — По берегам реки живут люди, которых мы прозвали «исавара». Эту реку они называют Станубис, а озеро ниже по течению — Эрро.

— С ними были проблемы?

— Нет, большого сопротивления они не оказали. Они живут деревнями, ни союза, ни племени у них нет, так что и противостоять они нам не могли. Стычки, конечно, бывают, но мы их особо не трогаем, просто поселились рядом.

— У них много железа?

— Почти совсем нет. Все делают из дерева. Тут у берегов растет высокая трава — местные ее называют «бамбоо». Из нее они много что делают — корзины, копья, ограды, дома — да почти все делается из него!

Я еще раз окинул взглядом каркас из крупных стеблей бамбука, на котором держался шатер над цилиндром. Похоже, этому жрецы научились у местных!

— А во что они верят? У них есть боги?

— Верят в некую Светлую Богиню реки — считают, что это она посылает им зерно на полях и рыбу в ловушки. И еще духов леса, духов степей, ручьев, в общем, в сонм всяких духов!

«Ну, тут вы не очень-то отличаетесь от них», подумал я, глядя на вернувшихся подростков.

Юноши принесли еду — странную массу из вымоченного в воде зерна, от которого шел явственный запах брожения. На вкус это оказалось очень…специфичным.

— Что это?

— Мы так готовим ячмень. Замачиваем, и ждем, когда перебродит.

— А нет, скажем, лепешек или чего-то такого? На прежнем месте у вас был и хлеб, и овощи!

Артур грустно кивнул.

— Мы многое утратили за время переселения! Для лепешек нужна мука, а во время похода молоть ее и некому, и нечем! Все уже привыкли к новой пище…

— Можно толочь зерно в ступе. Ладно, об этом поговорим после. Что-нибудь еще есть, кроме этой гадости?

В итоге, мне нашли немного козлиного мяса. Разрывая зубами его жесткие, пахучие волокна, я слушал рассказы атуров о произошедшем за последние 20 лет.

Как оказалось, именно они подсказали адаже идею построить тут большое поселение. Племя поначалу кочевало вдоль рек и между ними, грабя местных и не испытывая особого желания поселитьсягде-то постоянно. Но продовольствия у местных оказалось мало, Семмун умер год назад от какой-то болезни, а его сыновья не умели также как он, вдохновлять воинов на бой. В итоге племя стало склоняться к мирной жизни, а земледелие в этих местах требует оседлости. А еще, мне с моим модулем нужно место для нормального размещения — храм или что-то подобное, в идеале — защищенное стеной и отрядом преданных воинов. Так что, построить город просто необходимо!

Решив начать все дела с утра, я распустил жрецов.

Ночь я провел в раздумьях, прислушиваясь к вою шакалов в степи. Сначала я сидел на улице, под своим импровизированным навесом, но быстро подступающий холод заставил меня вернуться в цилиндр. Похоже, тут сильные дневные перепады температур!

Как все-таки замечательно, что мне не нужно спать по ночам. Днем я смогу работать с атурами и учить людей, возрождая забытые ими технологии, а по ночам у меня есть время обдумывать ситуацию, строить планы и изучать файлы, имеющиеся в компьютере цилиндра. Еще надо как следует выучить интерэсперанто, да и язык адаже тоже надо знать! Причем, последнее, вероятно, на сегодня — самое важное дело. Иначе я рискую лет через двадцать– сорок оказаться среди совершенно не понимающих меня людей!

Следующие несколько дней я входил в курс дел, занимался осмотром окрестностей и выбором места строительства, а по ночам или копался в файлах капсулы, изучая ее устройство и функционал, или практиковался в языках. Окружающая местность мне понравилась. Наш лагерь располагался на берегу реки шириной, наверное, около 400–500 метров, с пологими берегами, заросшими камышом. Вдоль реки тянулись неширокие поля адаже. Земля была плодородной настолько, что дикое просо вовсю росло самосевом, а обширные равнины с частыми небольшими озерами и высокой травой служили нашим стадам прекрасным пастбищем. Только со строевым лесом могли возникнуть проблемы, но, возможно, он найдется в верховьях реки. Вдали на севере виднелись цепи невысоких гор, что внушало надежду на подземные ископаемые.

Мы долго выбирали подходящее место для города, но так и не нашли его. Северный берег реки был очень пологим, и, как сказали атуры, весной он весь затапливался водами реки. Похоже, нам стоило перебраться на южный берег, где высились холмы.

— Вы изучили южный берег Станубиса? — спросил я у сопровождавших меня жрецов. ­