Княжий человек (СИ) - Билик Дмитрий. Страница 7

Я не стал спрашивать, где на мне написано, что Матвей Зорин — хороший парень. Хотя бы потому, что был согласен с воеводой. Может быть я не пример для подражания, но человек действительно с моральными принципами. И в каких-то районах нашего города меня даже можно было бы назвать хорошим.

— Вроде все сказал. А, разве что про темную магию…

— Это я так понял — нельзя категорически.

— Только с особого разрешения Великого Князя. Но, то редкость. Ну, вроде и все. Что надумал? Присягнешь? — будто бы чуть насмехаясь, спросил воевода. — Или походишь по другим землям? Всех посмотришь?

— Присягну. Презентация и оратор признаны удовлетворительными.

Вот блин, не знаю, как это получается. Вроде бы не собирался шутить, а чуть расслабился, как оно само все полезло. Но, видимо, голова воеводы была занята чем-то другим. Потому что услышал он первое слово.

— Подойди, Матвей, ко мне. И опустись на колено.

Я послушался. Правда, ощущал себя немного глупо. Прям как в каком-то рыцарском романе. Да еще и внешний интерьер вполне соответствовал.

Илия тем временем поднялся и я понял, что не ошибался относительно его роста. Воевода оказался просто громадным. Он чуть наклонился и положил мне руку на голову.

— Я буду говорить вполголоса, а ты повторяй, но только уже громко.

Если бес и пытался подслушать с той стороны двери, что здесь происходит, то теперь бы у него получилось. Потому что по залу прогремела, пусть и с небольшими паузами, клятва нового рубежника.

— Я, Матвей Зорин, обязуюсь служить Великому Князю Новгородскому на благо его и благо его людей. Клянусь обнажать меч каждый раз, когда того требует нужда, вставать на защиту земель при их угрозе, соблюдать законы и чтить обычаи. И если отступлюсь, то пусть объявят меня вне закона и любой последний рубежник преследует и насмехается надо мной.

— А теперь кольцо, — сказал воевода.

Он убрал руку с головы и поднес к лицу десницу с массивной печаткой. На ней было изображено странное животное. Голова коня, лапы то ли тигра, то ли дракона, а хвост вообще непонятно чей. Длинный и с завитушками.

Мне хватило ума и такта не спрашивать в такой ответственный момент, что это за чудище. Не очень хотелось начинать новую карьеру рубежника с такой неловкости. Правда я пару секунд колебался, однако, после все же прикоснулся губами к кольцу.

И одновременно с этим старался не думать, сколько человек до меня занимались тем же самым.

Вот только стоило губам коснуться печатки с изображением диковинного зверя, как что-то произошло. Я не мог объяснить, что именно. Будто на меня надели какие-то легкие доспехи и появилось ощущение защиты. А еще — словно к взгляду Илии добавилась пара десятков глаз.

Не думал, что скажу, но мне понравилось. Нет, не целовать руки мужикам. Скорее ощущение после. Я понимал, что по-прежнему моей жизни много что угрожает. Но теперь появилось понимание, что я не один. А за мной могучая сила.

— Поднимайся на ноги, Матвей.

Тряхнул меня за плечи воевода. А после того, как я оказался на ногах, обнял так, что аж позвоночник хрустнул. Правда, затем отпустил, взглянув снова. Будто не видел прежде.

— Теперь ты княжий сын.

Глава 4

Странное ощущение сопричастности к чему-то большому пьянило. Как первая в жизни выпитая бутылка самого дешевого пива. Мне казалось, что я слышу тысячи голосов, которые переговариваются между собой в отдалении.

И даже не заметил, в какой момент в зал вошли рубежница с двумя ратниками. Они встали по обе стороны от меня. Инга с одной, Саня и Федя с другой.

— Братья и сестры, примите в свои ряды нового княжьего сына. Сражайтесь плечом к плечу, радуйтесь, горюйте, хороните друзей и празднуйте рождение новых рубежников. Жизнь — Великому князю…

— Честь никому… — одновременно закончили все остальные.

На этом, видимо, посвящение меня в подданные Великого Новгорода было завершено. Воевода сердечно, как показалось, со мной попрощался, сославшись на дела. И сказал, чтобы я обязательно посетил Подворье. А затем скрылся за той самой маленькой дверью.

— Пойдем, — потянула меня за собой Инга.

Несмотря на то, что рубежница была замотана в свое странное одеяние, она не шла по узким коридорам замка — летела. Я не большой знаток женщин, но складывалось ощущение, что она чем-то разгневана.

— Трое рубежников на посвящении. Позор. Наверное, он и не сказал никому.

Я догадался, что Инга говорила про воеводу. Однако помнил старую максиму — не стоит перебивать женщину, когда она злится. Сама все расскажет, Так и получилось и сейчас.

— Заплыл жирком Илия, засиделся на воеводском кресле, нюх потерял.

Как по мне, Шеремет был в весьма прекрасной физической форме. Конечно, я процент жира не замерял, но что-то мне подсказывало, что он невысокий. По поводу обоняния ничего сказать не мог.

Наконец мы вышли и Инга обернулась на меня.

— Чего молчишь, Матвей?

— А чего говорить? По мне, лучше так, по-свойски, камерно. Я толпы не люблю. Тем более находиться в центре внимания. Хотел бы — надел плащ на голое тело и красовался в парке перед женщинами.

— Когда-то все рубежники Выборга и окрестностей почитали за честь явиться на посвящение, — с обидой проговорила Травница. — Не чтит обычаи Шеремет.

Я первый раз видел, Ингу такой заведенной. Ладно, вру, второй. Первый раз был, когда моя нечисть чуть не разнесла ей дом. Но там хотя бы понятно из-за чего злиться. А сейчас что?

Но действительно странно, что Травница так завелась. Вроде бы ничего особого не произошло. Она явно хотела сказать что-то еще, но именно теперь к нам вышли Печатник и Моровой.

— Ну что, Матвей? — хлопнул меня по плечам Саня так, что ноги подкосились. — Отныне ты один из нас. Сейчас рванем на Подворье и это дело обмоем. Инга, ты с нами?

Травница довольно многозначительно посмотрела на Печатника. Лично мне после такого взгляда даже объяснять ничего бы не потребовалось. Но либо Саня и правда был туповат, либо старательно делал вид. Однако вопросительно глядел на Ингу и ответа все же дождался.

— Нет, мне надо делами еще заняться. А ты, Матвей, пожалуй, поезжай. Компания у тебя веселая, в обиду не дадут. Если дадут, то потом шкуру с них спущу.

Вроде простые слова, но глаза Инги сверкнули так, что Моровой попятился, а Печатник миролюбиво замахал руками перед собой.

— Ни один волосок не упадет. Да и что ему теперь угрожает?

Видимо, ответил он правильно. Потому что рубежница кивнула, причем, только мне, отдала портсигар с бесом, а затем торопливо зашагала к Наташе. С Ингой сегодня лучше было не спорить.

— Матерая, — протянул Моровой. — Чудо, а не женщина. Типа это, валькирия.

— Не для тебя цветочек рос. Сожрет эта росянка и не поморщится, — ответил Саня.

Я даже не сразу понял весь каламбур. Цветочек, росянка, Травница. А Печатник мог в тонкий юмор. Я убрал портсигар в рюкзак, и мы медленно побрели к выходу с территории замка, а рубежник продолжал вещать.

— Хорошего ты себе союзника заимел, Матвей, — сказал мне Саня. — Только одно скажу, осторожнее будь. Никто не знает, что у Инги на уме. И хуже нет, чем ее врагом стать.

— Мне показалось или Инга с Шереметом на ножах?

— Не показалось, — ухмыльнулся Печатник. — Нет худшего неприятеля, чем бывшие полюбовнички. Ты поэтому будь аккуратнее. Не зли свою пассию.

— Так мы с Ингой не того, — даже возмутился я.

— Да? — искренне удивился Печатник. — Чего ж она за тебя так ратует?

— Так я человек хороший. И еще ее приспешницу сильно выручил. Значит, она с Шереметом раньше…

— Угу. Лет сорок назад. Я тогда еще только хист получил. Но недолго. И сколько лет уж прошло, а все друг другу гадят. По мелкому, правда. То Шеремет запретит траву какую-нибудь продавать, то Инга ему ответит. Князю нажалуется или еще чего. Нынче и вовсе расстаралась, такую штуку с Врановым провернула. Неужто он и правда вурдалака призвал?