Повелитель тьмы (СИ) - "Amazerak". Страница 27

Глава 11

Извещение я получил двадцать первого марта вечером, а суд должен был состояться двадцать четвёртого в Нижнем Новгороде, куда ещё предстояло доехать. Самолёты из Первосибирска не летали, значит, оставалось добираться поездом, а это — полтора суток минимум.

И как назло мой адвокат как раз в этих числах участвовал в других заседаниях и никак не мог скорректировать свои планы, ведь все его клиенты тоже были знатными, уважаемыми людьми. Однако у него оказался знакомый, который согласился помочь мне. И вечером двадцать второго числа я, Света, мой водитель Захар и мой новый адвокат боярин Караулов сели на поезд до Нижнего Новгорода.

С Карауловым мы встретились на вокзале. Доверия он у меня не вызвал — щуплый паренёк лет двадцати пяти, в очках, да ещё и манеры не совсем аристократические: слишком улыбчивый и какой-то… услужливый, что ли. Большим опытом он вряд ли обладал. Я не представлял, как этот человек будет защищать мои интересы.

Мы со Светой и Карауловым собрались утром следующего дня в моём купе среднего класса. Билетов в люксовые не оказалось, да это сейчас было и не важно. В любом случае, купе удобное, комфортное. Как раз два места: для меня и для Светы. Караулов же ехал с Захаром в соседнем вагоне.

— Дело это, Алексей Михайлович, абсолютно несложное, — уверенно заявил Караулов. — С ним даже стажёр справится. У вашего отца шансов ноль — это я вам гарантирую.

Уверенности в поведении адвоката сегодня чувствовалось больше, чем вчера вечером. Он словно знал, что делает… или делал вид.

— Хорошо, — ответил я. — Излагайте вашу стратегию, как будем защищаться.

— Разумеется. Но прежде я бы хотел выслушать обстоятельства дела во всех подробностях, — он открыл блокнот и щёлкнул ручкой. — Светлана Михайловна, позвольте я вам задам несколько вопросов.

— Разумеется, задавайте, — согласилась сестра.

— Почему вы решили уехать из дома?

Мы со Светой рассказали Караулову всё, начиная с того, как меня до обретения силы избивали братья под видом тренировок, и заканчивая нападением охраны Михаила на моё поместье. Не стал я упоминать лишь о том, что Света последнее время проживала в Омске — эту информацию я старался хранить в секрете даже от адвокатов. Так же мы рассказали, как после моего отъезда братья приставали к Свете и угрожали ей. Сестре было неприятно об этом говорить, но подобные детали могли стать важным материалом дела.

Выслушав нас, Караулов принялся объяснять, с чем нам предстоит столкнуться в зале суда.

Михаил подал в губернский суд по делам аристократических родов, который часто в народе называли «родовым судом», хотя данный термин был не совсем верным, поскольку подразумевал, что суд происходит внутри рода, а это не соответствовало действительности. Роль суда по делам родов заключалась в том, чтобы улаживать многочисленные родственные споры в княжеских и боярский семействах.

Михаил Озёров обвинял меня в похищении и насильственном удержании сестры против воли родителей и нанесении тем самым финансового и репутационного ущерба семье. Однако Караулов считал, что наш отец никак не сможет доказать свою позицию при наличии показаний Светы, которая должна была свидетельствовать, что отправилась ко мне «в гости» по собственной воле. Именно на этом и строилась наша защита.

— Я даже не знаю, на что ваш отец рассчитывает, — сказал Караулов. — Он мог бы продавить свою позицию лишь в том случае, если бы Светлана Михайловна не явилась в суд.

— Может быть, он как раз и подумал, что Света не приедет?

— В таком случае он просчитался, — с самодовольной усмешкой заявил Караулов.

— Да, но он может найти свидетелей, которые скажут, что надо, — рассудил я, — а у нас свидетелей нет, кроме Захара.

— Свидетели? Вряд ли. Члены семьи свидетельствовать не имеют права, а слова простолюдинов и особенно слуг значат немного. Кто из аристократов может встать на сторону вашего отца? Кто-то из знакомых? Сомневаюсь. Ему будет нелегко найти благородного, который согласится поучаствовать во внутреннем конфликте чужого рода. На такое ни один уважающий себя аристократ не пойдёт. Ну а мы будем настаивать на факте угроз Светлане Михайловне со стороны братьев.

— То есть я должна буду обо всём этом в суде рассказать? — с сомнением посмотрела на адвоката Света.

— Конечно! Именно это вы и должны озвучить, поскольку данный факт может стать веским доводом в пользу того, чтобы… например, передать опеку над вами другому лицу.

Впрочем, из дальнейшего разговора стало понятно, что угрозу чести и достоинству сестры тоже доказать будет почти невозможно, ведь произошло это без свидетелей. К тому же родовые суды редко становятся на сторону несовершеннолетних детей. Считается, что старшие всегда правы. Но это понятно, везде так. Только вот по факту всё бывает совсем иначе. Алексея долгие годы избивали браться с молчаливого согласия родителей, а Свете угрожали насилием, но никому не пришло бы в голову за неё заступиться, поскольку решили бы, что она всё выдумывает, а если б даже и свершилось преступление, её ещё и виноватой бы сделали.

Единственные, кто мог бы помочь в данной ситуации — это влиятельные родственники, у которых был бы какой-нибудь личный интерес. Пока что самым влиятельным родственником у Светы, кто хотел бы её защитить, оказывался я. И я не собирался отступать.

Если же отец не сумеет доказать факт насильственного удержания мной Светы, тогда никакие санкции ко мне суд применить не сможет. Однако было одно «но». Суд имел право дать некое предписание, запрещающее Свете, например, уезжать в другой город без дозволения родителей, и после этого мои действия уже могут быть расценены как нарушение закона, что повлечёт определённую ответственность.

Но и тут были варианты выкрутиться. Ведь Михаилу придётся ещё доказать, что именно я препятствую Свете вернуться к родителям. Караулов полагал, что судебные разбирательства в таком случае затянутся надолго. Свете же в начале апреля исполнялось семнадцать, через год она достигнет совершеннолетия, и тогда все претензии Михаила потеряют свою актуальность.

В общем, стратегия была проста: не отдавать Свету отцу не смотря ни на что. Какой бы вердикт суд ни вынес, обратно в Первосибирск мы поедем вместе с сестрой.

Этот разговор и меня, и Свету немного успокоил. Было видно, что мой новый адвокат разбирается в вопросе, да и дело выглядело несложным. Караулов заверил, что принудить Свету жить с родителями теоретически возможно, но на практике — почти нет. По сути, отец мог вернуть дочь только силой, то есть приехать и забрать, и тут всё зависело лишь от того, сумею ли я сохранить втайне место нахождения сестры.

В Нижний поезд прибыл незадолго до начала заседания. Еле успели. К счастью, прокатный минивэн, который Захар заказал заранее, нам подали к вокзалу вовремя, поэтому ждать не пришлось.

Зал суда был почти полупустым. Наверное, Михаил не хотел широкой огласки, поэтому слушание проходило при закрытых дверях, без зевак и журналистов, которые всюду суют свой нос и фотоаппараты.

Я вошёл в зал первым, одетый в тёмно-синий гвардейский мундир (моя принадлежность к гвардии Е. И. В. чего-то да стоила в глазах аристократии, поэтому я и принарядился), за мной шагали Света, Захар и Караулов. Мы с адвокатом расположились за столом ответчика, сестра и водитель сели позади нас на местах для свидетелей.

Михаил со своим адвокатом уже был здесь. Мы с отцом переглянулись, но ничего не сказали друг другу. Наши столы разделял широкий проход. С Михаилом приехало побольше народу — в общей сложности одиннадцать человек. Среди присутствующих я узнал дворецкого и жён, в том числе Ирину. Она тоже смерила меня холодным взглядом.

Через дверь в противоположном конце зала вошли три человека в чёрных мантиях: невысокий пузатый мужчина с одутловатым лицом и носом картошкой и два господина помоложе. Судьи уселись на свои места. Толстяк объявил начало заседания.