Святой Камбер - Куртц Кэтрин Ирен. Страница 68

С этими словами Синил выпустил руки Сайхира и наклонился, чтобы поцеловать евангелие, с поклоном протянутое ему Камбером. Затем книга была поднесена Сайхиру, который благоговейно коснулся ее губами. Камбер убрал евангелие, Синил принял у Джебедия меч и поднял его острием вверх, знаком оставляя графа на коленях.

– Сайхир Истмарчский, – сказал Синил, – в знак клятв, которыми мы только что обменялись, я верну тебе твой меч, но не раньше, чем он станет символом наших уз.

Он искусно опустил меч на правое плечо Сайхира. Краска удовольствия залила лицо графа, и, поняв, что делал Синил, он опустил голову.

– Сайхир Истмарчский, я подтверждаю твои нынешние звания и титулы… – Он переложил меч на левое плечо. – Утверждаю, что большее еще впереди.

Он слегка коснулся мечом головы Сайхира, потом положил его на раскрытые ладони и преподнес графу. Тот принял оружие с поклоном, поцеловал его и со звоном вложил в ножны…

По этому звуку зал разразился шумными приветствиями, король поднял графа Сайхира Истмарчского и повел к своим знатнейшим вассалам – его новым товарищам.

Глава 21.

Заключение союза с Сайхиром изменило планы Синила на лето. Вместо того, чтобы оставаться в Валорете и продолжать реформы, король во главе войск отправился в Хелдор, со все возрастающим интересом наблюдая, как Джебедия и Сайхир отвоевывают для него новые земли.

Своего канцлера он оставил в столице при королеве Меган, правившей в его отсутствие. К возвращению из похода Алистер должен был подготовить новое судебное уложение, Синил хотел обнародовать его на первом же зимнем приеме. Рис и Йорам тоже остались в Валорете. Рис – возле королевы, Йорам – на службе канцлера-епископа.

Вовремя спохватившись, Синил послал часть своей армии во главе с графами Фэнтаном и Таммароном к границе между Истмарчем и Торентом для патрулирования. После этого из Торента уже не могли неожиданно проникнуть войска и блокировать основные силы в Хелдоре. Теперь, даже если Нимур и замышлял недоброе против Гвинедда со своими выкупленными рыцарями, благоприятный момент для нападения был упущен. Как бы там ни было, летом 906 года на восточной границе Гвинедда было спокойно. Синил не мог понять, пригодились его методы устрашения или нет.

На севере королевская армия была встречена разрозненными силами. Большая часть Хелдора еще прошлой осенью приняла Сайхира как освободителя и теперь приветствовала почти легендарного короля Синила – давно ожидаемого сильного друга. С Рэндаллом вышло сложнее, в этой гористой местности было полным полно укромных мест, где скрывались остатки армии Фестилов. Однако к концу августа своего убежища лишились последние в Хелдоре Фестилы – племянник и племянницы убитого Термода в конце концов сдали свою крепость в Рорау.

Синил не позволил казнить этих совсем еще детей, хотя Сайхир так и горел желанием, а Джебедия советовал. Но он не мог и отпустить их, чтобы в будущем не было еще одной угрозы трону. Пока хватало и опасности со стороны Торента. Синил неохотно передал подростков под опеку старшего сына Сайхира Эвана, которого объявил владельцем Рэндалла. До конца своих дней Фестилы получали у Эвана почетный плен – участь, безусловно, безрадостная, но это был предел королевского милосердия.

Объединение земель было завершено к исходу летней кампании. Рорик, средний сын Сайхира, так отличился в боях, что получил большую часть бывших владений своего отца в Истмарче. Младший сын графа, тоже Сайхир, был наделен графством Марли, севернее прежних границ Истмарча, потому что и он обнаружил немалую храбрость и преданность. Сам Синил был в восторге оттого, что у него на службе три сына Сайхира, он и мечтать не мог о таких надежных и могущественных союзниках, способных водворить порядок в его владениях.

Наибольшие почести достались самому Сайхиру: впервые в истории Гвинедда ему жаловался титул герцога и право последнего владения землями Клейборн – новое герцогство получило название по имени главного города в северо-западной части Хелдора. Герцог Сайхир становился наместником короля в Хелдишских владениях. Должность предоставлялась и всем потомкам герцога Клейборнского, покуда род его не прервется. Рэндалл, управляемый теперь Званом, добавлялся к титулу клейборнских герцогов. При жизни герцога Рэндалл был во власти его старшего сына, фактически являясь самостоятельным графством. После смерти Сайхира Эван становился герцогом Клейборнским и графом Рэндаллским, объединяя земли и титулы окончательно. Словом, к концу лета у Сайхира появились немалые поводы порадоваться.

А в Валорете для Камбера недели и месяцы бежали так же быстро, как и для Синила в Хелдоре, хотя и не наполненные военной горячкой. К концу лета положение королевы Меган сделалось очевидным, ее радостным оживлением любовались все, кто любил обычно такую грустную королеву. У Эвайн тоже проступали признаки приближавшегося материнства. Ребенок должен был родиться вскоре после Рождества. Рис, ходивший за обеими, не мог припомнить, когда еще был так доволен – здоровьем и настроением Меган и развитием сына, которого носила под сердцем Эвайн.

Сын Меган станет еще одним принцем Гвинедда, и, видит Бог, он нужен им. Но мысль о собственном ребенке каждый раз просто будоражила. В этом они с будущей матерью были полной противоположностью: он горячо радовался, а Эвайн делалась все более спокойной и ровной, наполнялась неземным умиротворением. Черты лица и линии тела приобретали мягкость и плавность, прежде Рис не видел своей жены такой… Даже Йорам – большой любитель пикировки с сестрой – оставил свои колкости.

Камбер тоже заметил перемену в дочери и в отношении к ней Риса и Йорама. От их неуклюжего внимания он старался оберегать Эвайн, помогал ей приспособиться к своему положению и старался не утруждать. Подолгу бывая вместе, они и теперь иногда занимались переводами, раздумывали над таинственными фигурами преград и их предназначением, но чаще просто отдыхали – в контакте сознания освобождали от напряжения мозг.

Отец и дочь не забывали и о сложностях двойной жизни Камбера и более всего размышляли над последствиями возможного объявления его святым. Для племени дерини и даже для будущего страны канонизация скорее всего была благотворна. В этом мог сомневаться разве что щепетильный Йорам.

Кощунственность причисления живого к лику святых, да еще священника, божьего слуги – вот что страшило и не давало покоя. Что произойдет с живым Камбером в тот момент, когда его объявят святым? Это не дано знать смертным. Он надеялся, что и не придется узнать.

Отсутствие Синила предоставило его канцлеру значительную свободу. Она была употреблена на то, чтобы выяснить как можно больше о камберианцах и попытаться что-то предпринять. Новости, донесения из провинции и дворцовые слухи понемногу складывались воедино.

Случайно встретив гавриллитского аббата отца Эмриса, явившегося ко двору с жалобой о посягательствах на земли Ордена неподалеку от аббатства святого Неота. Камбер узнал, что Кверон Кайневан покинул Орден еще в апреле. Эмрис до сих пор недоумевал, почему. Священник-Целитель имел безупречную репутацию как в самом Ордене, так и в миру. Эмрис не мог объяснить, ни почему Кверон ушел, ни куда он подевался.

Из другого источника Рису стало известно, что Кверон участвовал в покупке частично укрепленного и сильно разрушенного замка под названием Долбан, стоявшего у дороги из Валорета на северо-восток к Кэррори. Дальнейшее расследование показало, что отца Кверона пару раз видели в том районе уже не в белом облачении своего бывшего Ордена и что за отремонтированными стенами Долбанского замка энергично ведутся строительные работы.

Последнее обстоятельство немало удивляло. Откуда у Кверона взялись деньги на покупку особняка, ведь, как и каждый священник, он дал обет бедности? Однако дворцовые события помешали Камберу завершить расследование. Несмотря на то, что Синил по-прежнему находился в Хелдоре и должен был вернуться не раньше середины сентября, Совет (вернее, та его часть, что пребывала во дворце) собирался дважды в неделю, разбирал текущие дела и отправлял подробные отчеты королю. Королева-правительница с немалым трудом заставляла себя высиживать на заседаниях. Энском, всегда радевший о заботах церкви, все лето переносил приступы болезни и чаще отсутствовал, чем присутствовал.