Святой Камбер - Куртц Кэтрин Ирен. Страница 79
Джебедия кивнул, безоговорочно принимая слова Камбера.
– Но если ты позволишь установить контроль над тобой, я, возможно, смогу поделиться с тобой частью того, что занимало мой ум в месяцы разлуки. Позже я уточню границы, и наше общение станет более близким.
Улыбка надежды, почти неуместная на измученном и все же симпатичном лице, тронула губы Джебедия.
– Вряд ли это обещает возобновление наших отношений, но я понимаю причину. Вы простите меня, если я скажу, что опечален?
– Я всегда буду прощать тебя, Джеб, – тихо ответил Камбер; его тоже не радовала эта процедура и то, то он намеревался сделать. – Мы сядем здесь, на ступенях? День был длинным, и мои кости ноют от холода.
Плотнее завернувшись в плащ, Камбер опустился на ступень и привалился спиной к той, что была выше, а Джебедия, не говоря ни слова, примостился на самой нижней, положив между собой и Камбером меч.
– Это будет совсем иначе, чем раньше, – сказал михайлинец, вздыхая и поднимая глаза на Камбера. – Я нервничаю, точно перед боем.
– Знаю, – ответил Камбер.
Он взял Джебедия за плечи и притянул к своему колену, в то же время укрывая свой собственный внутренний мир как можно глубже в сознании, чтобы показать только часть, принадлежавшую Алистеру. Подняв правую руку, на которой блеснуло епископское кольцо, он заколебался, сжимая и разжимая кулак, словно согревал пальцы. Символ пастырской власти на руке должен был напомнить Джебедия о высоком положении его друга и оправдать неравенство в контакте.
Голова Джебедия начала клониться, Камбер подхватил его за подбородок. В то же мгновение Джебедия узнал это прикосновение, вздохнул и доверчиво повалился головой на руку Камбера; его веки задрожали. Оставаясь по-прежнему Алистером, Камбер упрочил контакт и почувствовал, как сознание Джебедия успокаивается, тени подозрений больше не омрачали кристальную чистоту хорошо тренированного мозга.
– Теперь давай, – сказал Камбер шепотом, мысленно открываясь сознанием Алистера Каллена.
К его удивлению, Джебедия принял краткость контакта Алистера за естественную осторожность – его старый друг просто сохраняет тайны своего духовного сана.
Камбер умилился этой наивной доверчивости и в то же время испытал отвращение к себе за то, что обманывает невинность. Он помедлил, собирая силы для единственного неотразимого удара, и рванулся вперед, захватывая уровни сознания и перекрывая каналы мозга, пока Джебедия не оказал сопротивления. Только мгновения нужны были, чтобы он уже не освободился.
Джебедия вскрикнул и дернулся под руками Камбера, его сознание оказалось во власти другого мозга. Он еще силился разорвать связь, превратившуюся в путы для него, но коварная сила предупреждала его попытки, забиралась все дальше. От каждого ее движения буквально ослепленный Джебедия вздрагивал и корчился, никогда этот воин не мог представить себя таким жалким и беззащитным.
И только тело продолжало сопротивляться – мускулы воина откликнулись на угрозу, не дожидаясь команды обессиленного мозга. Правая рука инстинктивно ухватилась за кинжал, полупарализованные пальцы сжались вокруг рукояти из слоновой кости и медленно потянули оружие из ножен.
Камбер заметил и одним движением блокировал руку. Ни на йоту не отступая от намеченной цели, он навалился на распластанного михайлинца и удвоил силу мысленного натиска. Знание вливалось в мозг михайлинца во всей полноте, начиная со дня смерти Алистера до последней минуты.
Джебедия замотал головой и закричал по-звериному, леденящим кровь криком. Вырвавшись, он ухватил Камбера за мантию и тянул к себе, разглядывая пустыми, невидящими глазами. Тем временем в другой руке вновь появился кинжал.
Но это не смущало Камбера. Он безжалостно вытолкнул последнюю порцию знания: происшедшие с Синилом перемены к лучшему, круг тех, кто знал правду о Камбере-Алистере; последствия провала всего спектакля: антидеринийское движение, складывающееся среди вернувшихся ко двору дворян-людей, ловушка для всех участников представления, туманная судьба страны.
На этом Камбер ликвидировал все связи, кроме одной, способной вызвать потерю сознания и в случае необходимости – смерть. В то же время он приказал своему заимствованному облику исчезнуть, и Джебедия увидел перед собой полные надежды и страдания глаза Камбера. Кинжал был прижат к его горлу, готовый прорезать кожу, но Камбер не обращал внимания на холод стали, молясь, чтобы здравый смысл удержал Джебедия от отказа принять полученные знания, а его – от греха убийства.
Джебедия, так и не осознав открывшегося ему, понял, что снова свободен, и они покатились по полу. Рыцарь одержал верх, он сидел на груди противника, под острием оружия учащенно бился пульс на шее, лежавший под ним более не мог сопротивляться. Он был обречен.
В глазах Камбера Джебедия видел мольбу.
Только теперь до него дошло, что он едва не совершил. Михайлинец сдавленно вскрикнул, в глаза вернулось осмысленное выражение, рука выронила кинжал. Камберу показалось, что он видит поток сознания, мчавшийся в мозгу Джебедия, когда тот застыл, разжав ладонь, а оружие валялось возле уха Камбера.
Затем веки сомкнулись, из лихорадочно сокращающегося горла вырвался всхлип, и рыдающий Джебедия упал в объятия Камбера.
Камбер осторожно выбрался из-под дрожащего тела и сел, утешая человека, только что потерявшего горячо любимого друга, бывалый воин плакал, как ребенок, и Камбер утешал его, как сына. Всхлипы затихли, и Камбер осторожно погладил дрожавшую голову, возвращая Джебедия к действительности.
– Прости, что пришлось сделать это, – прошептал он, убедившись, что здравый смысл возобладал над чувствами Джебедия. – Наверное, я должен был сказать тебе раньше. У тебя было право знать это. Мы небезосновательно полагали (к тебе это не имеет отношения), что чем меньше людей будут знать обо всем, тем безопаснее. Я боялся, что ты сам можешь догадаться, и тогда мне не удастся сдержать твой гнев. Теперь знаю, что мне не следовало делать того, что я вытворял сегодня перед тобой.
Громко шмыгнув носом, Джебедия отстранился, вытер рукавом лицо и снова сел на нижней ступени, прижав колени к груди. Камбер тоже сел поудобнее, стараясь не беспокоить Джебедия.
– Я.., и не замечал, – выдавил Джебедия, отвечая на последние слова Камбера. – Я хочу сказать, что я понимал, что-то изменилось, и я.., я ревновал к Йораму, но мне и в голову не могло прийти, что передо мной не Алистер или что это вы.
Он постарался вернуть себе самообладание, поднял голову, с трудом глотнув и глубоко вздыхая.
– Что… – Он набрал воздуха и начал снова. – Что бы вы сделали, если бы не заставили меня принять.., это?
Камбер поджал губы и на мгновение опустил глаза, потом взял себя в руки, снова поднял голову, нажимая на сознание михайлинца.
– Боюсь, я не так честен, каким тебе хотелось бы видеть меня, – прошептал он, когда Джебедия почувствовал результат и едва не потерял сознание. Камбер ослабил давление последней связи и, поддерживая Джебедия, взял его за плечо. – Как видишь, я припас последнее, самое эффективное оружие. Если бы мне действительно пришлось применить его, результат мог быть различным.
Джебедия вздрогнул и понимающе кивнул.
– Вы бы убили меня, – произнес он безразлично. – И были бы правы. Вы могли оставить мне жизнь только как союзнику. Ваша цель слишком важна, чтобы игнорировать опасность разоблачения. – Он помолчал. – Боже мой, что вы пережили за эти месяцы! Мои страдания блекнут рядом с вашими…
– Тес. – Камбер поднял руку, прерывая. – Ты имел право на собственные чувства. Оттого, что твое недоумение основывалось на неведомом тебе обмане, оно не становилось менее болезненным. Если бы я имел смелость сообщить правду раньше. Он никогда бы не оставил тебя в одиночестве и отчаянии, как сделал это я.
– Нет, но он бы оправдал ваши действия, – прошептал Джебедия. – И.., если бы он оказался на вашем месте, по-моему, сделал бы то же самое.
– Может быть.