Молчаливая любовь (СИ) - "Fosi". Страница 2

Возможно, моя драматичность дополнялась внешним видом: черная водолазка с высоким воротом и очень длинными рукавами, черная кожаная юбка «трапеция», длинной ниже колен, черные колготки и туфли в тон на высоком каблуке. Волосы собраны в объемный высокий хвост, концы которого болтались между лопаток.

— Что-то не так с приготовлением к свадьбе? — Аня попробовала сделать еще одну попытку в разгадке моего удрученного состояния, но я только вскинула голову на это предположения и, нахмурившись, посмотрела на подругу.

— А это здесь причем?

— И в самом деле, — уже ничего непонимающе произнесла негромко Аня, во все глаза, смотря на меня. — Невеста, а ее совсем не волнует — как пройдет ее свадьба.

— Аня, — прозвучало с укором.

— Что? Ты не выглядишь самой счастливой невестой на свете. Да ты вообще не смахиваешь на невесту. А, между прочим, твой жених весь месяц усердно всем говорит, что ваша свадьба состоится в конце месяца.

— Что он делает? — я впервые слышу об этом.

— Офигеть, — пораженно выдохнула Аня, увидев мое удивление.

Я устало плюхаюсь в свое кресло, пытаясь хоть немного ухватиться за реальности своей жизни. Аня прошла к окну за моей спиной и над чем-то задумалась, присев на край подоконника.

— Кира, — раздался серьезный голос Ани, она всегда серьезна, но сейчас это просто максимум чрезмерности. — Скажи мне, ты вообще хочешь выходить замуж?

Аня отошла от окна и подошла с левой стороны от меня, вопросительно смотря на меня сверху вниз, упираясь ладонями в мой стол.

— За Павла? — добавила Аня.

— Нет, — негромко признаюсь я. И этот ответ звучит довольно таки быстро.

— А он вообще в курсе этого? — светлые брови Ани взметнулись вверх, а голос наполнился сарказмом. — Кажется, ты немного забыла его об этом предупредить.

Вновь тяжело вздыхаю и спрячу лицо в своих ладонях.

Стою у окна квартиры Павла, и смотрю вниз на проезжающие по проспекту машины.

В лофт Павла я переехала практически сразу после его предложения пожениться. Я покинула дом Владимира Кутерина — лучшего друга ее отца, у которого я жила после того как родители погибли.

«Дядя Вова» — каждый раз, когда я так обращалась к Кутерину, казалось, что мужчина млел, словно его зовет собственная дочь, о которой он всегда мечтал.

Но, дядя Вова рано потерял свою жену. Он и его пятилетний сын Артем, остались одни друг у друга, разбитые, потерянные. Оба тяжело переносили смерть женщины всей своей жизни.

Мне иногда кажется, что эта утрата до сих пор дает отголоски в жизнях обоих мужчин.

После смерти родителей, из родственников у меня никого не осталось, и дядя Вова без промедлений забрал меня к себе. С восемнадцати лет я жила в его доме, словно родная дочь.

Дядя Вова часто был в командировках в связи с бизнесом, поэтому можно считать, жили мы в основном с Артёмом вдвоем, а если уж совсем честно, то чаще в доме я была одна.

Артём старше меня на четыре года, и наше общение больше походило на общение кошки с собакой.

Артём мог отсутствовать днями дома или возвращался очень поздно. Общение подколками — было их стилем.

Но, не смотря на это.

Было между нами, что-то на грани… на грани того, что в свое время он вызывал во мне волнительный трепет.

— Боже, наконец-то Вова вернулся, — насмешливо смотрю на своего отца, сидя посередине заднего сидения нашей машины.

Он повернул машину на улицу с красивыми, огромными коттеджами, скрытыми за высокими заборами.

— Слава, ты радуешься, как мальчишка, — широко улыбнувшись, произнесла мама с пассажирского сидения рядом с папой.

На улице стояла жара, и хотя в машине было прохладно благодаря кондиционеру, но я уже изнемогала от желания покинуть это маленькое пространство и понежиться на солнце, окунувшись в бассейн.

Одна из причин, по которой я обожала посещать дом дяди Вовы летом — это его чудесный, огромный бассейн.

— Приехали, — радостно оповещает папа.

Моих губ вновь касается усмешка, и папа смотрит на меня в зеркало заднего вида, лукаво улыбается и подмигивает. Зеленые глаза, такие же, как мои, на солнце стали еще ярче. Сейчас папа действительно походил на юнца.

Встреча двух старых друзей была бурной и громогласной. Взрослые направились в дом, а я, спросив разрешения, направилась к бассейну, о котором так долго мечтала.

Солнце припекало, и было довольно жарко, но стоило опустить ноги в воду, присев на край бассейна, то достигалась гармония — блаженный эффект «высунутой ноги из-под одеяла».

Чтобы хоть немного покрыться загаром, подворачиваю майку под самую грудь, расстегиваю джинсовые шорты и отворачиваю завышенную талию ниже.

Откидываюсь назад на вытянутые руки, закрываю глаза и подставляю оголенные части тела под солнечные лучи.

Из дома доносятся голоса, музыка, аромат готовящейся еды. Жизнь такая легкая и беззаботная.

За спиной раздался звук шагов, и на мое задранное к солнцу лицо что-то падает, а мимо кто-то проходит.

Сняв со своего лица какую-то ткань, открываю глаза, и вижу, на рядом стоящих по диагонали с правой стороны лежаках, Кутерина младшего. Его здесь не должно было быть.

Уже последние несколько лет Артём чаще всего отсутствовал, когда мы приезжали к ним.

В этом году он закончил школу. И я считала, что жаркое лето восемнадцатилетнего парня будет проходить не в стенах родного дома, а где-нибудь на тусовках с друзьями.

Артем лежал на шезлонге лицом к солнцу, сложив руки в замок на своем животе. Мне был виден лишь его красивый профиль. Он был одет в белую футболку и черные шорты до колен.

Посмотрев на вещь в руках, понимаю, что это панама.

— Не влюбись, — вдруг раздается его низкий спокойный голос. — Это твоя мама попросила дать тебе ее, чтобы твоя головушка не спеклась.

— Больно нужно, — я старалась сделать голос более убедительным, делая вид, что оскорбляюсь на его слова и считаю их отвратными.

— Знаю я вас малолеток, — Артём усмехается, все также продолжая подставлять лицо солнцу.

Его темно-русые волосы были отросшими и немного вьющимися. Кожа и так была уже достаточно загорелой, так что белая футболка подчеркивала это.

Расслабленное лицо Артёма имело явные греческие истоки (подтвержденный факт — в роду его матери имелись греческие корни): прямой нос, густые прямые брови, полные губы (нижняя губа была чуть полнее верхней), однодневная юношеская щетина.

— Не смей меня сравнивать со своими девками, — нахмурившись, произнесла я, и посмотрела на него.

Его голова медленно повернулась в мои сторону, и зеленые глаза встретились с карими.

Артем внимательно смотрел меня, не выражая никаких эмоций, а после лишь усмехнулся и вновь отвернулся, закрыв глаза.

Из воспоминаний меня выдергивает хлопок двери.

Паша вернулся.

Мне нужно с ним поговорить.

Ежусь, закутываясь в длинный домашний кардиган. На мне также теплые носки и домашнее платье с длинными рукавами, но я ежусь видимо от внутреннего холода.

Отворачиваюсь от окна в тот момент, когда Паша заходит в комнату.

У него хмурый и недовольный вид. Такое чувство, что старается на меня не смотреть вовсе.

— Паша, мне нужно с тобой поговорить, — стараюсь говорить спокойно, но внутри что-то грызет.

— Сегодня ты уже достаточно мне наговорила в офисе, — недовольно ворчит он, снимая часы со своего левого запястья. — Мне не хочется портить себе настроение еще больше, возвращаясь к рабочим вопросами.

— Я хочу поговорить не о работе. Я хочу поговорить о нас.

Он недовольно смотрит на меня. Кладет часы на полку стелажа, прячет руки в карманах своих брюк и приближается ко мне. Мы с ним почти одного роста: он где-то под метр восемьдесят, я — под метр семьдесят пять.

— Я благодарна тебе за многое, Паша. Ты являешься неотъемлемой частью моей жизни, — пытаюсь подбирать мягкие, разъясняющие слова, хотя на самом деле просто хочется заявить, что все закончено и хватит на этот. — Но, я не хочу обманывать себя и, в-первую очередь, тебя, поэтому, пожалуйста, прости меня, но я хочу вернуть тебе кольцо и отменить нашу свадьбу.