Тень Камбера - Куртц Кэтрин Ирен. Страница 101

— Пойдем, дитя. Мы должны сказать спокойной ночи Нигелю, а затем я провожу тебя на брачное ложе. Скоро стемнеет.

Келсон тоже ждал ночи, погрузившись по горло в ванну с горячей водой и пытаясь расслабиться. Он хотел бы, чтобы вместе с ним был Дугал, но их пленители поместили его друга в соседнюю купальню, хотя и уверили Келсона, что он сможет на короткое время увидеть Дугала перед тем, как их отведут к месту поклонения святому Камберу.

По крайней мере, горячая ванна успокаивала и была приятна. Ведь естественное беспокойство постепенно нарастало, так как впереди ждало таинственное испытание. Келсон понял: его клонит в сон, хотя он резко вздрагивал каждый раз, когда появлялся слуга и подливал горячую воду. В пару, поднимающемся из дубовой бадьи, тонули последние лучи Дневного света, попадающие в помещение через небольшое отверстие у потолка. Это навевало тоску. В горячей ванне не чувствовался холод, но горный воздух быстро остывал с приближением заката. Зима еще не сдала свои позиции в этих краях. С паром также смешивался запах трав, иногда они были сладкими, иногда едкими, попеременно. Они горели в небольшой жаровне, у которой стоял молчаливый человек в сером, а откуда-то еще один, невидимый Келсону, приятным тенором пел псалмы на латыни со странным акцентом.

— Закат приближается.

Голос брата Майкла, почти у самого его правого уха, испугал Келсона и вывел из дремоты, в которую он почти погрузился. Из ванны выплеснулось немного воды, когда он невольно вздрогнул и отпрянул. Пение смолкло, а он даже этого не заметил, — человек, стоявший у жаровни, ушел. В помещении теперь горел тусклый слабый свет. В комнате оставался только Майкл, таинственным образом вынырнувший из пара. Он держал огромное грубое полотенце между собой и Келсоном. Король встал и позволил Майклу обернуть им себя, а затем усадить на стул, где монах лично стал сушить ему волосы вторым полотенцем, а затем вычесывать из них колтуны, причем все это — молча.

— Ты хочешь, чтобы твои волосы свободно висели, или предпочтешь i'дулу? — спросил Майкл, когда волосы наконец легли мокрыми и блестящими прядями на плечи Келсона. Келсон помнил, что раньше слышал это слово, и догадался: это, наверное, их название для косички.

— Вы так называете косу? — уточнил он. — I'дула?

— Да.

— Тогда i'дулу, — сказал Келсон. — Я ношу ее уже несколько лет, но мы просто называем ее приграничной косой. Я обратил внимание, что большинство ваших мужчин их тоже носят.

Майкл молча склонился, чтобы разделить влажные черные волосы на пряди для заплетения в косу, всем своим видом пресекая ненужные разговоры.

Келсон попытался мысленно прощупать его, но казалось, будто человек окружен туманом. Это не были защиты в обычном понимании, но проникнуть сквозь туман оказалось ничуть не легче. Келсон подумал, что это, возможно, проявляется эффект некой религиозной практики, что в ходу у этих людей; впрочем, возможно, что Майкл — Дерини; или и то, и другое разом. Или же ни то, и ни другое.

Король ушел в свои мысли, пока Майкл не закончил, и встал, когда монах взял в руки серое одеяние, подобное тому, что здесь носили большинство. Это оказалось подобие плаща-хламиды, с капюшоном, очень свободное, а сбоку имелись прорези для рук.

Майкл протянул накидку Келсоном, как прежде держал полотенце, и явно не намеревался предлагать никакой другой одежды.

— Те, кто приходят поклониться Благословенному, входят туда так же, как являются в этот мир, — сообщил ему Майкл. — Нельзя, чтобы внешний мир вмешивался и отвлекал от встречи со святыней.

По крайней мере, плащ был теплым. Келсон покрепче закутался в него, когда брат Майкл вел его из купальни, ибо воздух снаружи оказался весьма прохладным. Ему дали сандалии, но подошвы оказались очень тонкими. Он чувствовал каждый камушек на тропе от бани до церкви. По всему пути стояли жители деревни с факелами и распевали какой-то псалом; Келсону казалось, он должен был бы узнать песнопение, но это ему так и не удалось. Когда он прошел вперед, жители деревни пристроились сзади.

Церковь прислонялась к горе. У двери его ждал Дугал в серой рясе, его окружали остальные члены Кеориала. Дугал встал на колено, чтобы почтительно поцеловать руку Келсона, и воспользовался коротким физическим контактом, послав своему названному брату краткий подбадривающий сигнал, который не уловят посторонние.

«Попытайся забрать назад наши медальоны, а я сделаю все возможное, чтобы, используя их, поддерживать контакт и посылать тебе энергию», — передал он мысленно, одновременно подняв голову и произнеся вслух:

— Прошу тебя, государь, о благословении.

— Не бойся, — ответил Келсон, опуская руку на голову Дугала и стараясь изобразить гораздо большую уверенность, чем чувствовал на самом деле. — Благословенный Камбер знает своих и не оставит меня.

Брат Майкл, — продолжал он, отворачиваясь от Дугала, — я хотел бы надеть свой медальон святого Камбера, если можно. Он дает мне чувство уверенности. А серьга, которую вы у меня отобрали, является моим королевским символом. Я хотел бы надеть и ее.

— Нельзя, — твердо сказал Майкл.

— Тогда отдайте их на хранение моему брату, — предложил Келсон, помогая Дугалу встать. — По крайней мере, дайте ему такое успокоение, раз не разрешаете разделить вместе со мной испытание.

— Он может взять медальоны, — сказала Ридиан, — поскольку на них образ Благословенного Камбера.

Серьга же — знак Халдейнов, и вызовет у нею отвращение. Тебе еще предстоит доказать, что ты являешься ею истинным слугой.

Серьга, конечно, обладала куда более мощной силой, чем медальоны, ибо в свое время с ее помощью король обрел магию Халдейнов, но Келсон не собирался спорить, опасаясь потерять то, что уже было отвоевано. Медальоны, независимо от того, находились ли у них обоих, или у одного Дугала, все равно оставались проводниками, и это было лучше, чем ничего.

Он молча смотрел, как принесли медальоны и положили в сложенные лодочкой ладони Дугала — два серебристых диска в гуще перепутавшихся цепей; после чего Келсон отправил осторожный импульс к своему. Дугал поймал импульс, и его золотистые глаза стали светлее, словно в них попал солнечный свет. Их взгляды встретились. Опустив голову, Келсон поцеловал медальоны — так, словно пил из рук Дугала воду.

Затем открылись двери, и брат Майкл повел их в церковь, правда, перед этим остановился и снял обувь.

— Снимите сандалии, — приказал Майкл, оборачиваясь на Келсона и Дугала, когда другие члены Кеориала вокруг них также оставили обувь перед дверьми, — потому что вам предстоит ступать по священной земле.

Келсон с Дугалом подчинились, а жители деревни последовали за ними, также без обуви и распевая псалом, затушив факелы перед дверью.

Внутри стоял мрак, хотя побеленные стены усиливали тот свет, который все-таки имелся. Восточная стена была серой и пустой, и вначале казалось, будто Она просто исчезает вдали за алтарем. Вскоре Келсон понял: это — естественная скала, часть горы. Свечи на алтаре и под распятием давали хоть какую-то точку, на которой можно остановить взгляд, когда они медленной процессией двигались в их направлении.

В крыше имелся открытый проем, подобно отверстию в зале заседаний Квориала, но Келсон не смел надолго поднимать глаза, а только быстро взглянул вверх. Крыша была погружена во мрак, и он не смог определить, из чего она сделана.

Деревянный пол по обеим сторонам центрального прохода покрывали плетеные соломенные циновки. Правда, это не было необычным для небольшой деревенской церкви. Жители деревни разошлись по этим циновкам, по обе стороны процессии, а некоторые даже забежали вперед, наблюдая за происходящим. Брат Майкл взял при входе посох с крестом наверху, красиво вырезанный из дерева, и держал его подобно пастушьему или епископскому посоху, когда вел их вперед. Бенед и Джилиан шли по бокам Келсона и Дугала, за ними следовали все остальные члены Квориала. Все были одеты в серые плащи, подобно тому, что был на Келсоне. Келсон почувствовал, как Дугал осторожно распутывает цепи медальонов и надевает их себе на шею. Связь короля с Дугалом тут же окрепла, и это радовало и дарило хоть какую-то надежду.