Мышь - Филиппов Иван. Страница 7

Московское метро каждый день перевозит больше десяти миллионов пассажиров. Никто из стоявших рядом с Вероникой людей не придал её крикам особенного значения, сама же Вероника впала в панику и не могла внятно объяснить, какая опасность грозит им всем. Да и что бы было толку?

Уже спустя несколько минут первые заражённые оказались на самой загруженной станции — «Комсомольской». Каждый день через неё проходит больше 150 тысяч человек. Вирус начал проявляться не сразу, в отдельных случаях ему понадобилось больше 15 минут, но он проявлялся неизбежно.

Когда мышь цапнула Веронику за указательный палец, на часах было 08:01. Уже к 09:00 первые случаи неизвестной страшной болезни были зафиксированы в Выхино, в 11:15 — на станции метро «Битцевский парк», а к 13:45 в Москве больше не осталось ни одного не заражённого района. Город стремительно умирал.

Костя и Сева вышли из автобуса и почти вприпрыжку двинулись в сторону дома. Почти, потому что Сева шёл спокойно, а Костя от радости и предвкушения то шагал, то срывался на бег, то вдруг подпрыгивал.

Мальчишкам нравился их новый дом, и они получали удовольствие, обживая его. Это был красивый ЖК с тихим двором, и окна их квартиры выходили в основном именно в него. Во дворе не было парковки, а были классные детские и спортивные площадки и молодые деревья. Когда деревья подрастут, в их спальнях будет тень и уют — так говорила мама. Папа же объяснял, что такие квартиры называются «распашонки», потому что их окна выходят на разные стороны дома: окна их новой кухни смотрели на улицу, и из них была видна станция метро. Вообще, мама с папой не хотели окон на шумную улицу, но уж слишком заманчивой была цена. Ну и потом будет квартиру легче проветривать, уточняла мама.

У Севы развязался шнурок. Он остановился и поставил ногу на бордюр. На новых кроссовках шнурки почему-то развязывались особенно часто, поэтому сейчас, в очередной раз, Сева был полон решимости и сконцентрирован на том, чтобы завязать шнурок так, чтобы он уже никогда не развязался. Он был полностью сосредоточен на этом занятии, когда его схватил за плечо Костя.

— Да подожди ты! Дай шнурок завязать!

Костя ничего не ответил, но ещё сильнее сжал плечо брата так, что Севе даже стало чуть больно.

— Да блин! — Сева поднял взгляд на Костю.

Одной рукой брат стискивал Севино плечо у самой шеи, а другой показывал вглубь двора. Оттуда на них неслись собаки — три шутки. Маленький корги — с ним братья познакомились в день новоселья, — овчарка и пекинес со всех лап убегали прочь от дома. С собаками, конечно, сложнее, чем с людьми, но обоим мальчишкам показалось, что на собачьих мордах написан поистине панический страх. Сева с удивлением смотрел на обычно очень спокойных и знакомых им собак.

— Чего это с ними?

Костя ещё раз настойчиво ткнул пальцем в сторону двора, он явно хотел показать брату не собак. Сева вгляделся: рядом с детской площадкой на земле лежала женщина. Точнее, не лежала — корчилась в страшных судорогах. Он сразу узнал её, это была Светлана Петровна, хозяйка того самого корги, улыбчивая учительница на пенсии. Изо рта у неё шла красная пена. Она то выгибалась всем телом, вставая на мостик, то вдруг падала без чувств на асфальт. Это были не человеческие движения — как будто что-то вселилось в тело Светланы Петровны и изо всех сил пыталось теперь из него выбраться. Женщина выгнулась ещё раз, снова рухнула на асфальт и застыла.

Сева резко поднялся, крепко сжал руку брата и потащил его в сторону подъезда.

— Давай внутрь. Зайдём, и я скорую вызову. А ты маме позвони.

— Может, мама вообще уже дома?

В голосе Кости поровну звучали испуг и надежда.

— Может быть, дома. Или может быть, папа пораньше пришёл…

Севе тоже очень хотелось в это верить.

Братья прошли буквально пару метров и обошли куст, заслонявший от них детскую площадку, рядом с которой был отдельный огороженный загончик для выгула собак. Рядом с собачьей площадкой лежали тела трёх женщин. Лежали неподвижно, с неестественно запрокинутыми головами, в странных скрюченных позах. Это, очевидно, были хозяйки сбежавших собак.

Теперь уже не Сева тянул Костю — перепуганный брат перешёл на бег, и Сева побежал рядом с ним. До подъезда было рукой подать. Краем глаза Сева увидел какое-то шевеление рядом с домиком, в котором стояли большие контейнеры для мусора. Он на секунду остановился и пригляделся.

Опершись о кирпичную стену, у домика сидел их дворник — Ильнар. Сева знал его по имени, потому что Ильнар всегда с ним здоровался, и вообще, папа учил его, что вежливым надо быть со всеми людьми: и с дворниками, и с президентами. Ильнар тяжело дышал. Подбородок его был измазан всё той же красноватой пеной, которую Сева только что видел у мёртвых женщин (в том, что они были мертвы, у него не было никаких сомнений). Мужчина издавал какие-то странные звуки, что-то среднее между хрипом и горловым пением. Только пение это было надрывное. Страшное. Звериное.

Ильнар повернул голову в сторону мальчиков, и Сева инстинктивно сделал шаг назад: эти страшные белые глаза не могли принадлежать живому человеку. Ильнар был похож на…

— Зомби. Он зомби стал…

Костя произнёс эти слова почти шёпотом, как будто не веря в реальность происходящего. Зомби бывают только в кино или играх, а не в уютном дворе их нового дома. Зомби чужие, в зомби не превращается добродушный дворник, который однажды угостил Костю конфетой «Коровка».

Ильнар поднялся, но он поднялся не как человек. Человек бы опёрся руками об асфальт, или может о стену. Ильнар просто встал и побежал на мальчишек.

Сева замер. Как выскочивший на шоссе заяц, которому в морду ударил ослепительный свет фар, он на секунду забыл, что надо делать и просто смотрел в лицо приближавшейся опасности. Костя схватил его и потащил к подъезду.

В их ЖК на дверях стояли камеры с системой распознавания лиц и, вероятно, именно она спасла братьям жизнь — дверь открылась, едва Костя добежал до порога. Они ввалились в подъезд, и Сева захлопнул дверь. Послышался глухой удар. Ильнар не стучался. Сева понял, что он просто продолжил бежать, врезавшись в дверь.

Ни говоря ни слова, тяжело дыша, братья взбежали на третий этаж. Только с раза пятого Костя попал трясущимися руками в замочную скважину. Они закрыли за собой. И на замок, и на задвижку.

— Мам?

Нет, мамы не было. В квартире было прохладно и пусто. Костя и Сева, не снимая обуви, прошли через гостиную и вышли на балкон, с которого хорошо был виден их подъезд. Ильнар перестал пытаться войти в дверь. Шатающейся походкой он шёл в сторону улицы. Сева нащупал руку брата и крепко её сжал.

Внизу Ильнар вдруг остановился и упал. Тело его стали крутить те же судороги, что несколько минут назад крутили у детской площадки их пожилую соседку.

— Сева, мне страшно!

— Не бойся. Скоро мама придет. И папа. Всё будет хорошо!

Он специально сказал эти слова громче, чтобы самому в них поверить.

Ведь правда, сейчас придут папа и мама, и с ними будет безопасно. Они обнимутся. И всё будет хорошо, ведь правда?

Во дворе у подъезда тело Ильнара перестало трясти. Он встал. Так же, как и в прошлый раз — просто изменил горизонтальное положение на вертикальное. Поднял голову, посмотрел в сторону балкона, с которого за ним следили мальчишки, и завыл.

Костя и Сева забежали в квартиру и плотно закрыли дверь на балкон.

Глава 2

Противный резкий звук вырвал отца Сергия из приятного сна. Ему снилось море. Сухой, но мягкий песок — почти невесомый. Растущие сквозь него травы. Совсем лёгкий ветер и едва уловимый шум волн.

Он резко поднялся в кровати. Нащупал телефон, выключил звук. Чем быстрее встаёшь с кровати, тем легче просыпаться — это был второй важный «лайфхак», связанный со сном и открытый Сергием с возрастом. Согласно же первому, если тебе хочется немного вздремнуть днём, то спать надо непременно не дольше сорока минут — чтобы тело не успело погрузиться в фазу глубокого сна. Именно поэтому, вернувшись сегодня с литургии, отец Сергий поставил не будильник, а таймер. На тридцать девять минут. Сегодня у него был важный день, и он не желал терять ни минуты. Сегодня у них с матушкой был выходной.