На острие ножа - Блэкмен Мэлори. Страница 30

— Значит, петь нам здесь можно, а пить и танцевать нет? Нас даже через парадный вход не пускают. Так? — рассвирепел Джексон.

— Правила клуба, — повторил Синий.

Я уже хотела сказать, как ему следует поступить с правилами клуба, но тут он добавил:

— А ты что, тоже в группе?

— Да, — выдавила я сквозь стиснутые зубы.

— Ладно, можешь войти здесь. Но остальные пусть зайдут сзади, — сказал Синий.

Я уставилась на него, онемев от возмущения.

— Пошли, Джексон. — В голосе Носорога слышалась холодная твердая решимость. — Нам нужно это выступление, не забывай.

Сонни, Носорог и Джексон двинулись прочь, даже не взглянув на меня. Они восприняли как должное, что я сейчас войду через парадную дверь, а их брошу разыскивать служебный вход. Так что я вошла в парадную дверь. Но про себя подумала, что я этого так не оставлю. Не собираюсь мириться с подобным.

— Сегодня, кроме нас, будут другие группы? — спросила я вышибал уже с другой стороны порога.

— Да, еще одна. Они уже приехали, — сказал Фиолетовый. — Ждут в гримерке за сценой.

— Где я могу найти владельца клуба? — спросила я с улыбкой.

Синий смерил меня взглядом и, очевидно, решил, что я слишком щуплая, чтобы представлять реальную опасность.

— Мистер Косслик у себя в кабинете, над баром. Но он не любит, когда к нему приходят без договоренности.

— Ну что вы, не беспокойтесь. О моем визите он уж точно не пожалеет, — медовым голосом проговорила я.

Я вошла в клуб. По одну сторону коридора были туалеты, по другую — гардероб, где сидели гардеробщики-Нули. За двойными дверями прямо передо мной виднелась танцплощадка. По одну сторону от нее была сцена, а вдоль стен стояли столики и стулья. Сцену и танцплощадку заливали огни софитов. У дальней левой стены располагалась барная стойка, где уже вовсю отбивали расходы, если судить по количеству посетителей, ждавших, когда их обслужат. Насколько я видела, бармены, как и официанты и официантки, были в основном Нули. Я посмотрела на стену над баром. Там было два больших освещенных окна, которые глядели на людей внизу, словно глаза какого-то хищника. Но с того места, где я стояла, было трудно рассмотреть, что за ними, поскольку в кабинете висели жалюзи.

Я протолкалась к бару, по пути отметив, что лестница слева от бара, чуть позади. Дождалась, когда бармены отвлекутся, и побежала вверх по ступенькам, на которых не было ковра. Постучала в дверь, подождала. Через несколько секунд дверь открылась.

— Мистер Косслик?

— Да? — В дверях стоял Крест в строгом, но очень дорогом костюме.

— Меня зовут Ридан. — Я протянула руку.

Он пожал ее, хотя было ясно, что он понятия не имеет, кто я такая.

— Какой у вас уютный кабинетик. — Я проскочила внутрь, не дав ему возразить.

— Чем я могу помочь? — спросил он, закрыв за собой дверь.

Сердце у меня так и бухало, но я намеревалась довести дело до конца. Теперь ничто на свете не заставило бы меня отступить.

— Знаете, я надеюсь, что мы с вами будем друг другу полезны. — Я с улыбкой повернулась к нему.

— Слушаю вас.

Мне определенно удалось пробудить его любопытство. Он оглядел меня с головы до ног. Я позволила ему это сделать. Я знала, что выгляжу прекрасно. Фигура вернулась к параметрам, которые были у меня до беременности, кроме груди, которая по-прежнему была на два размера больше привычного, но едва ли это можно считать недостатком. На мне были черные джинсы и серебряный топ, и я тщательно накрасилась, чтобы источать уверенность в себе и ничего больше.

— Я выступаю с «Мошками», — объяснила я. Поскольку он посмотрел на меня с недоумением, я продолжила: — Это одна из групп, которые вы пригласили на сегодняшний вечер.

— А, да, — сказал мистер Косслик. — Насколько я понимаю, у вас в подтанцовке три пустышки.

Я постаралась, чтобы улыбка не померкла, и ответила:

— Да-да. Честно говоря, я здесь именно поэтому.

— Я весь внимание.

— Понимаете, мистер Косслик… — Я села на краешек его огромного стола и скрестила ноги. И выпятила грудь, отчаянно уповая на то, что прокладки для кормящих не выскочат из лифчика, пока я не договорю. — Я вот подумала, можно мне получить плату за выступление прямо сейчас, авансом?

— Почему? — Мистер Косслик больше не улыбался.

— Дайте честное слово, что не будете думать обо мне плохо, если я скажу, — кокетливо попросила я.

— Сомневаюсь, что это возможно, — сказал мистер Косслик, но по лицу было видно, что он насторожился.

— Понимаете, дело в том, что я хочу выступать соло. Но девушке надо с чего-то начинать, — залопотала я. — Вот я и решила, что, когда вы услышите, как я пою, и если вам понравится то, что вы услышите — и увидите, — может быть, вы сможете приглашать меня петь в вашем клубе на постоянной основе. Без остальных, если вы следите за моей мыслью.

— Что вы, я ее заметно опережаю, — улыбнулся мистер Косслик.

Ой, вряд ли, кисло подумала я, но продолжила кокетливо сиять.

— Однако это не объясняет, почему вы хотите получить плату вперед, — продолжил он. — Обычно я так дела не веду.

— Конечно, мистер Косслик, я вас понимаю, ведь вам приходится иметь дело… с пустышками. Но я Крест, мистер Косслик, и не собираюсь вас обманывать, — сказала я. — Я уверена, что, как только вы услышите, как я пою, вам захочется нанять меня, а поэтому, когда мы закончим выступление, собираюсь сказать ребятам, что ухожу от них. Думаю, если я смогу сразу же рассчитаться с ними, они не придут сюда и не побеспокоят вас.

Мистер Косслик открыл рот и хотел возразить, но я ему не дала.

— Не сомневаюсь, вы способны постоять за себя, а у входа у вас стоят мускулистые обаяшки-вышибалы, но я не хочу, чтобы у вас были лишние неприятности. А то вдруг вы передумаете брать меня…

— Ясно.

— Прошу вас, мистер Косслик. Честное слово, вы не пожалеете. — Я постаралась сделать лицо поглупее. — Я прослежу, чтобы ребята получили свои денежки, и они уйдут через служебный вход, словно кроткие ягнятки. Договорились?

— Сомневаюсь…

— Я умею петь, честно, — продолжала я. — Хотите, докажу прямо здесь и сейчас? Я могу.

— Давайте.

Мистер Косслик сел обратно в кресло. Душа у меня ушла в пятки. Я боялась, что он это скажет.

— Вы хотите, чтобы я спела вам что-то конкретное? — Я пыталась набраться храбрости, а она, похоже, решила покинуть меня через все до единой поры на коже.

Мистер Косслик немного подумал.

— «Фантазию».

Такого я совсем не планировала, но отступать было некуда. Не обращая внимания на то, что в груди бухал отбойный молоток, я сделала глубокий вдох и начала. Спела первый куплет и припев — и лишь тогда обнаружила, что мистер Косслик только сильнее нахмурился. Я умолкла, сердце заколотилось еще сильнее.

— Что случилось? — спросила я.

— Это ночной клуб, а не проигрыватель, — сказал мистер Косслик.

— Извините, не понимаю.

— Голос у вас есть, а остальное? Вам полагается двигаться, танцевать, что-то делать, чтобы смотреться на сцене, — пояснил мистер Косслик. — Иначе с тем же успехом можно послушать песню по радио.

— Ясно, — сказала я. Мне правда было ясно. — Можно попробовать еще раз?

— Давайте.

Теперь было видно, что никакого восторга я у мистера Косслика не вызываю.

Я снова глубоко вздохнула, улыбнулась ему и запела. Но на сей раз я двигалась вместе с музыкой. Раскачивалась, пританцовывала под собственное пение, будто настоящая поп-звезда перед толпой фанатов. И на удивление быстро поняла, как это делается. Правда, я вообще хорошая актриса. С детства. На этот раз я допела до конца. И к этому времени мистер Косслик уже улыбался вовсю.

— Так-то лучше. После выступления зайдите ко мне, обсудим контракт.

— Так что же, я смогу петь у вас постоянно? — Изображать изумление мне не пришлось.

— Естественно. У вас прекрасный голос, — ответил он. — Вам придется основательно потрудиться над сценическим движением, но с этим я помогу. Когда подпишем договор, нам предстоит серьезная работа. В вас явно что-то есть… Я отправлю вас на уроки вокала и танцев и научу всему, что вам положено знать. А с ними вы ничему хорошему не научитесь, с этими пустышками.