Шах и мат - Хейзелвуд Эли. Страница 24

– Может, он ее преследует, – предполагает Сабрина.

– Мэл, у тебя есть преследователь?

Сабрина фыркает:

– Сама не разрешает мне смотреть сериал «Ты», потому что мне четырнадцать, а теперь выясняется, что у нее есть собственный сталкер?

– Может, переедем его? Кровь вообще отмывается от деревянных поверхностей?

– Нет! – Я вскидываю руки. – Он не мой сталкер. Просто… эм, друг.

Друг, который, возможно, терпеть меня не может. Если найдут мое тело и причиной смерти будет удушье, проверьте его покупки. Там вы точно найдете веревку. Или целый моток зубной нити.

– Коллега, если быть точной.

Дарси с Сабриной обмениваются многозначительными взглядами, не обещающими ничего хорошего. Затем они с чрезмерным рвением выпрыгивают из машины.

– Пойдем знакомиться с ним!

Я спешу следом, надеясь, что все это слишком реалистичный сон.

В смысле кошмар.

Сойер прислонился к перилам, руки скрещены на груди, взгляд бегает между нами, будто он пытается понять, почему мы так похожи. Это всегда сбивает людей с толку, когда они видят нас впервые. Мне приходится останавливать себя, чтобы не сболтнуть лишнего типа: «Они мои сестры, не дочери…» Да, людям порой приходит в голову и такое.

На нем джинсы и темная рубашка. Возможно, из-за того, что перед ним нет доски и арбитра, а в поле зрения – прессы, он почти непохож на себя. Вполне сойдет за атлета. Или студента на футбольной стипендии. Суровый, привлекательный молодой человек, который – предположительно – не встречался с Бодлер, не называл – подтвержденная информация – интервьюера ублюдком, потому что тот заявил, что его игра выдохлась.

– Ты друг Мэл? – спрашивает Дарси.

Сойер склоняет голову набок. Изучает ее. Ни тени улыбки.

– А вы – друзья Мэл?

Если бы в мире существовала справедливость, Дарси и Сабрина хорошенько бы высмеяли его, а после выпроводили вон. Но нет, они хихикают, как обычно делают в присутствии Истон. Что за…

– Как тебя зовут?

– Нолан.

– Меня Дарси. Как мистера Дарси. А это Сабрина. Как Сабрина Фэйр [31]. Только Мэл не назвали в честь литературного персонажа, потому что… Мы точно не знаем, но, подозреваю, наши родители посмотрели на нее и решили снизить свои ожидания. Она говорит, вы вместе работаете?

Сойер кивает:

– Так и есть.

– В центре для пенсионеров?

Нолан колеблется, явно озадаченный. Первый раз за все время он переводит взгляд на меня. Видит, что я на грани панической атаки. И говорит:

– Где же еще?

– Ты когда-нибудь кормил белочек?

– Девочки, – вмешиваюсь я, – идите скажите маме, что мы дома, ладно?

– Но, Мэл…

– Сейчас же.

Они шаркают по направлению к сетчатой двери и хлопают ею изо всех сил, как будто я лишила их фантастической возможности попялиться на Сойера. Едва они оказываются вне зоны слышимости, я позволяю себе вспомнить о его присутствии.

Между нами ощущается некое противостояние. Я смотрю на него, он – на меня, и мы оба ничего не предпринимаем. Присматриваемся. Пытаемся почувствовать, что задумал другой. В моем случае я прикидываю пути к отступлению.

Внезапно он спрашивает:

– Собираешься сбежать?

Я напрягаюсь:

– Что?

– Обычно ты сбегаешь от меня. Так что, навострилась уже?

Он прав. Но ведет себя грубо.

– Ты обычно позволяешь мне съесть твоего короля. Собираешься отдать мне его и на этот раз?

Я рассчитывала на резкий, смертельный удар. Но Сойер делает то, чего я от него никак не ожидала, – улыбается.

Почему он улыбается?

– Откуда у тебя мой адрес?

– Это было несложно.

– Это не ответ.

– Не ответ. – Он вертит головой, осматривая сад: старый батут, который давно пора выбросить, абрикосовое дерево, не знающее, как выращивать плоды, минивэн, который я латаю как минимум раз в месяц. Легкое чувство стыда поднимается изнутри, и я ненавижу себя за это.

– Ты не мог бы все-таки ответить?

– Я хорошо обращаюсь с техникой, – загадочно отвечает он.

– Ты взломал базу данных Министерства обороны США?

Его брови взлетают.

– Думаешь, там хранят адреса?

Без понятия.

– Тебе что-то от меня нужно?

– Ты правда работаешь в центре для пенсионеров? – Он вновь поворачивается ко мне лицом. – Помимо шахмат?

Из меня вырывается вздох.

– Не то чтобы это тебя касалось, но нет.

– Обманываешь сестер, да?

– Упоминать шахматы в этом доме не самая лучшая идея, – зачем вообще я это говорю?

– Понимаю. – Сойер облокачивается на поручень, неторопливо постукивая пальцами. – Знаешь, я как-то раз играл против твоего отца.

Я цепенею. Заставляю себя расслабиться:

– Надеюсь, ты выиграл.

Надеюсь, ты унизил его. Надеюсь, он рыдал. Надеюсь, ему было больно. Я скучаю по нему.

– Так и было, – он колеблется. – Мне жаль, что он…

– Мэллори? – мама выглядывает из дверного проема. Именно в тот момент, когда мы говорим о папе. Дерьмо, дерьмо… – Познакомишь меня с твоим другом?

– Это… – Я закрываю глаза. Она, скорее всего, ничего не слышала. Все в порядке. – Это мой коллега Нолан. Мы вместе работаем, и мы… собирались перекусить, но я забыла о нашей договоренности, так что он просто… Он просто сейчас уйдет.

Нолан улыбается маме, совсем непохожий на того угрюмого взрослого ребенка, каким я привыкла его видеть.

– Приятно познакомиться, миссис Гринлиф.

– О, не очень хорошо вышло. Нолан, останешься с нами на ужин? У нас полно еды.

Знаю, что он видит: женщину, которой почти пятьдесят, но которая выглядит гораздо старше. Уставшую. Хрупкую. Знаю, что видит мама: высокого и привлекательного молодого человека. Вежливого. Он пришел, чтобы увидеть ее дочь, которая много с кем встречается, но никогда не приводит никого домой. В этой ситуации легко обмануться. Мне нужно немедленно все прекратить.

Именно об этом я думаю, когда открываю рот, чтобы сказать маме, что Нолан не может остаться. Именно об этом я думаю, когда Нолан на долю секунды опережает меня:

– Спасибо, миссис Гринлиф. Я с удовольствием.

Сойер садится на папино место.

Это ничего не значит, ведь у нас круглый стол. И в этом есть какая-то логика, потому что мы оба левши. Нам стоит объединиться, чтобы не пихать локтями правшей. И все же есть что-то невероятно странное в том, как Нолан Сойер заглатывает мамин мясной рулет, с жадностью пожирает порцию за порцией, накладывая себе добавку зеленых бобов, и с серьезным видом кивает, когда очарованная его аппетитом Дарси спрашивает:

– У тебя что, ленточные черви?

Ему определенно нравится мамина стряпня. Попробовав первый кусок, он издает глубокий, гортанный звук, очень похожий на…

Я краснею. К счастью, никто не обращает внимания.

– Ты тоже работаешь в центре для пенсионеров, Нолан? – спрашивает мама.

Я напрягаюсь, накалывая на вилку один зеленый боб. Под столом коленкой слегка толкаю Нолана, сигнализируя, чтобы молчал.

– Нам необязательно говорить о…

– Уже давно, – отвечает он.

– И тебе нравится?

– Есть свои плюсы и минусы. Раньше я был в восторге, но постепенно все начало приедаться, и я даже подумывал уволиться. И тут появилась Мэллори. – Его коленка внезапно бьет мою. – Теперь мне вновь все нравится.

Мама наклоняет голову.

– Вы двое, должно быть, много работаете вместе.

– Не так много, как мне бы хотелось.

О мой бог. О. Мой. Бог.

– Как к Мэллори относятся на работе? – спрашивает Дарси. – Пожилым людям она нравится?

– У нее сложилась не самая лучшая репутация похитительницы пудингов.

Все смотрят на меня, будто я тот самый фармацевт, который взвинтил цены на лекарства первой необходимости.

– Еще она ходит при них полуголая.

Мамины глаза расширяются.