Поцелуй смерти - Вайлд Элис. Страница 3

– Ну, это займет всего минуту.

Мерельда топает ногой и издает недовольный звук. Я прямо вижу, как она стоит, надув губы и скрестив руки на груди, словно капризный ребенок.

Вот интересно, она знает, что Амадей сейчас здесь, со мной, или же просто хочет, чтобы отец убрался из дома как можно быстрее, чтобы она могла поскорее начать командовать?

– Неужели тебе недостаточно попрощаться со своей женой, Леорик? Разве меня тебе мало?

Голос Мерельды звучит так душно, что я вся съеживаюсь. Амадей, кажется, чувствует мой дискомфорт, ведь его ухмылка становится еще шире, и он еще плотнее прижимает меня к стене.

– Ладно, – вздыхая, произносит отец. – Хейзел! Я уезжаю, если ты меня слышишь, подойди попрощаться.

Я уже собираюсь ответить, но не успеваю: Амадей тут же затыкает мне рот рукой. Его пальцы впиваются в ямочки на моих щеках. Сердце разрывается, ведь отец ждет. Молчание затягивается на несколько секунд, но я не могу ничего сказать из-за этого отморозка рядом. Полная разочарования, я из последних сил пытаюсь сдержаться, чтобы не заплакать.

– Вот видишь, – говорит Мерельда, – девочка уже слишком взрослая для таких глупостей. А теперь давай уже, иди.

Проходит еще секунда, и я слышу, как открывается и затем закрывается тяжелая входная дверь. Отец уезжает, а я даже не попрощалась с ним.

Я извиваюсь, пытаясь выбраться из тисков Амадея, но он лишь издает легкий смешок и наклоняется ко мне – я чувствую на лице его горячее дыхание.

– Знаешь, – шепчет он, проводя большим пальцем по моей нижней губе, – теперь, когда мы, наконец, остались одни, может, ты все же и в моем вкусе.

Не в силах это терпеть, я пользуюсь шансом и кусаю его за руку.

Очень сильно.

– Ах ты сучка, – вскрикивает Амадей, отскакивая, и принимается рассматривать укус на руке. При виде этого мои губы растягиваются в довольной улыбке. Как вдруг раздаются шаги.

Мерельда распахивает дверь. Ее светлые с желтоватым отливом волосы уложены в высокую модную прическу. Она довольно молода и красива, но каждый раз при виде меня ее лицо становится таким перекошенным, что эту красоту и молодость сразу и не заметишь.

Едва взглянув на руку своего сына и красное пятно в форме зубов, Мерельда бросается ко мне через всю кухню. Я открываю рот, чтобы попытаться что-то объяснить, но не успеваю, как она со всего размаху лепит мне пощечину. Удар такой силы, что я падаю на колени. На глаза наворачиваются слезы.

– Как ты смеешь калечить его, ты, неблагодарная маленькая крыса, – выпаливает она. – Похоже, в последнее время я была слишком снисходительна к тебе. Заканчивай с завтраком – и бегом убираться в сарае. Ах да, и не забудь про огород, а то сорняки последние овощи задавят.

Сдерживая слезы, я с трудом сглатываю и киваю в ответ. Чем скорее я приму наказание, тем быстрее смогу уйти. Мерельда прищуривается, и на мгновение, пока мне кажется, что она раскусила мой план, я начинаю нервничать.

Но затем она разворачивается и направляется к кухонной двери.

– И не забудь, сегодня на ужин должно быть подано мясо, – добавляет Мерельда, останавливаясь, чтобы оглянуться на меня, прежде чем окончательно покинуть кухню.

Я морщусь, осознавая, что это значит потерю еще одной курицы, учитывая, что в ближайшее время вылупление новых цыплят явно не предвидится. И все же я, не теряя времени, поднимаюсь с колен, даже не думая о том, чтобы вытереть слезы со щек, и направляюсь к выходу мимо Амадея.

Распахнув заднюю дверь, я врезаюсь прямиком в другого своего сводного брата, Киприана, чуть не сбивая нас обоих. Он ловит меня и при этом сам каким-то чудом остается на ногах. Взглянув на меня, он удивленно моргает.

– Хейзел, что… – невнятно произносит он, хмуря брови и переводя взгляд поверх меня на Амадея.

Я отстраняюсь прежде, чем он успевает закончить вопрос, обхожу его и спешу обратно в сад.

Ноги, не теряя ни секунды, несут меня по каменистой тропинке, а затем вниз по травянистому холму прямо к деревянному забору, отчаянно нуждающемуся в ремонте. Карета уже проехала, но, возможно, еще не слишком поздно.

Перепрыгнув через сломанные перекладины забора, я мчусь по траве к большому старому дереву, с которого открывается вид на небольшую долину и проселочную дорогу, ведущую прочь от нашего дома.

Я быстро расправляюсь с низко свисающими ветвями и тут же принимаюсь вглядываться в дорогу у подножия холма.

Именно на это место я всегда прихожу, чтобы помахать на прощание отцу, но сейчас здесь уже некому махать. Нет отца, не виднеется его повозка.

Лишь облако пыли, которое уже начало оседать обратно на дорогу.

Глава 2

Хейзел

Вернувшись обратно к поломанному забору, я вздыхаю и прислоняюсь к нему. Глядя на деревья и дорогу позади, снова утопаю в потоке блуждающих мыслей, наполненных беспокойством об отце и его путешествии.

Все, что мне остается, – это лишь думать о том, как бы я хотела снова поехать с ним в путешествие, прямо как раньше. Вместе мы блуждали по наезженным дорогам, смеялись и делились историями, посещая маленькие деревушки и шумные городки, где люди всегда охотно хотели закупиться у него.

Прошло так много времени с тех пор, как я в последний раз ездила с ним куда-то. С тех пор, как мы вообще были одни в последний раз.

Все еще глядя вдаль, я внезапно осознаю, что рядом кто-то есть. Напрягшись, я медленно оглядываюсь через плечо. Вижу Киприана прямо в нескольких шагах от меня.

Я морщу нос, когда он подходит ближе: от него несет алкоголем. Темно-рыжие, практически медные волосы лихо обрамляют его лицо, на лбу выступают капельки пота и скатываются прямо на брови и веки. Он пристально смотрит на меня. Опустив взгляд, я хмурюсь, глядя на его окровавленные и расцарапанные костяшки пальцев.

Ни капли не сомневаюсь в том, что он провел всю ночь в деревенской таверне, дрался и просто пропивал время впустую.

– Ты в порядке? – спрашивает он тихо.

Я поднимаю глаза и встречаюсь с ним взглядом: солнечный свет искрится в глубине его зеленых зрачков, словно в двух чистых изумрудах. Каким-то волшебным образом темные круги под его глазами лишь усиливают их цвет. Несмотря на его потрепанный вид, даже я должна признать: какое-то очарование все-таки присутствует в кривой ухмылке, которой он меня одарил.

Возможно, это потому, что я знаю, что за этими печальными глазами скрывается нечто большее, чем он когда-либо кому-то показывал.

Я вздыхаю, наблюдая, как он отклоняется назад и прислоняется к забору. Долгое время мы просто молчим, хотя я чувствую на себе его взгляд; он смотрит на меня так же, как я смотрела на пустую проселочную дорогу позади в поисках кареты.

– Эй, так что там произошло? – спрашивает он, указывая кивком головы в сторону дома.

Я пожимаю плечами. По правде говоря, не знаю, что ему сказать. Его вопросы слишком просты для тех ответов, которые я должна была бы дать.

По мере того, как между нами тянутся минуты молчания, я чувствую, как в нем растет нетерпение. Киприан дергает плечами, двигает шеей; этими действиями он создает еще большую нагрузку для бедного, и без того еле дышащего забора, так что некоторые из досок начинают ужасно скрипеть, и скрип этот звучит словно мольба о пощаде.

– Ну же, ты можешь рассказать мне, – настаивает Киприан, подталкивая меня локтем в попытке заставить посмотреть на него.

Во мне вспыхивает раздражение. Я уже поворачиваюсь к нему, готовая дать хорошего нагоняя.

Но снова встречаюсь с ним взглядом.

И все резкие слова тут же замирают на языке. Ведь я, клянусь, вижу в его глазах неподдельное беспокойство и заботу. На мгновение он кажется практически трезвым, когда вот так искренне смотрит на меня сверху вниз в ожидании ответа.

Закусив губу, я внезапно осознаю, что нахожусь на грани того, чтобы сказать ему всю правду. Вдохнуть жизнь в те слова, которые давным-давно похоронила глубоко внутри.