Моя безупречная жизнь - Вун Ивонн. Страница 1

Ивонн Вун

Моя безупречная жизнь

Переводчик: Мария Торчинская

Редактор: Александра Горбачева

Издатель: Лана Богомаз

Генеральный продюсер: Сатеник Анастасян

Главный редактор: Анастасия Дьяченко

Заместитель главного редактора: Анастасия Маркелова

Арт-директор: Дарья Щемелинина

Руководитель проекта: Александра Горбачева

Дизайн обложки и макета: Дарья Щемелинина

Верстка: Анна Тарасова

Корректоры: Наталия Шевченко, Диана Коденко

Иллюстрация на обложке: Варя Щука

Леттеринг: Владимир Аносов

Все права защищены. Данная электронная книга предназначена исключительно для частного использования в личных (некоммерческих) целях. Электронная книга, ее части, фрагменты и элементы, включая текст, изображения и иное, не подлежат копированию и любому другому использованию без разрешения правообладателя. В частности, запрещено такое использование, в результате которого электронная книга, ее часть, фрагмент или элемент станут доступными ограниченному или неопределенному кругу лиц, в том числе посредством сети интернет, независимо от того, будет предоставляться доступ за плату или безвозмездно.

Копирование, воспроизведение и иное использование электронной книги, ее частей, фрагментов и элементов, выходящее за пределы частного использования в личных (некоммерческих) целях, без согласия правообладателя является незаконным и влечет уголовную, административную и гражданскую ответственность.

This edition published by arrangement with Upstart Crow Literary Group, Inc., and The Van Lear Agency LLC

Иллюстрация на обложке © Варя Щука, 2024

* * *

Моему отцу

Глава 1

Будьте так добры, представьте портретную галерею.

Комната оформлена в ярких, насыщенных тонах. Обои поклеены таким образом, что не видно стыков, и закрывают все стены сплошняком, как будто в помещении нет ни окон, ни дверей, ни входов, ни выходов. Люди, изображенные на картинах, стоят сложив руки на животе, сплетя пальцы в замок. От них исходит спокойная сила. Сила, которую когда-то заключили в рамы и повесили на стены. Сила, которая подчинила тебя своей воле; которая казалась мертвой, но была живее многих живых; мимо которой ты ходил каждый день, не догадываясь о том, что она здесь – наблюдает за тобой, направляет твои шаги.

Если бы меня попросили придумать образ, которым можно описать школу Святого Франциска, я бы выбрала именно этот. Не потому, что он хорошо передает атмосферу места, изобилующего богатыми наследниками из высших слоев общества, или заведения, насквозь пропитанного духом традиций, – хотя нашей школе присуще и то и другое, – а потому, что все это лишь иллюзия.

Любой портрет – это иллюзия. Модель надевает свою лучшую одежду, изображает приятную, располагающую улыбку. Художник рисует плечи пошире, румянец поярче, наряд побогаче. Зритель, глядя на портрет, верит в его сходство с оригиналом, но все это – искажение реальности.

Приглядитесь повнимательнее. Вдруг заметите выдающие правду детали: муху на натюрморте, морщинку на безупречно гладкой коже, дерзкий мазок кистью, придавший блеск глазам.

А вы внимательно смотрите?

Когда мне на телефон пришло сообщение, я как раз была в школьной портретной галерее. Зал гудел голосами. Осенняя встреча выпускников была в самом разгаре. Предполагалось, что на этом вечере бывшие ученики расскажут старшеклассникам, куда они поступили и кем стали, но на самом деле главной повесткой мероприятия был сбор средств на нужды школы. Собственно говоря, любое событие, проходившее в Вашингтоне, округ Колумбия, представляло по своей сути сбор денег, нужно было только выяснить, кто дает, а кто – берет. В рейтинге престижных вечеринок встреча выпускников даже в таком учебном заведении, как школа Святого Франциска, занимала самые нижние строки, но мою семью давно перестали приглашать на какие бы то ни было общественные мероприятия, так что мне оставалось довольствоваться школьными тусовками.

– Как думаешь, на чем он разбогател? – спросил Адам, кивнув на один из портретов. – Нефть? Железные дороги?

– Газетный магнат, – сказала я.

– Откуда ты знаешь?

– Газета на полу возле его стула, – ответила я. – Черные пятна на большом и указательном пальцах. Искусство сплошь состоит из символов.

Он состроил скептическую гримасу, но, очевидно, мысленно согласился со мной.

Адам Голдман был одним из немногих друзей, которые у меня остались, если его вообще можно было назвать моим другом. Мы не встречались вне учебы, да и в школе почти не общались, поскольку он не хотел, чтобы нас видели вместе. Я делала вид, будто меня не беспокоит, что после случившегося бывшие друзья обходят меня стороной, как чумную. Хотя Адам не был членом нашей компании, он пересекался с ними – самыми популярными и влиятельными учениками школы Святого Франциска. Когда-то и я входила в их круг. Иногда меня злило, что у Адама есть возможность общаться с ними, а у меня – нет, но в основном я всегда была рада провести время в его компании, пусть даже совсем немного, пока никто не обращает на нас внимания.

– Ладно, бог с ними, с мертвыми. А вот как насчет этого? – Адам кивком указал на мужчину лет тридцати, который беседовал с Джессикой из волейбольной команды. На груди у него был бейдж с надписью «Марк, Дартмут». – По-моему, банкир.

– Недостаточно хорошо одет.

– Юридический консультант.

– Слишком добродушный. – Я присмотрелась внимательнее. – Он как будто хочет ей что-то продать. Я бы сказала, рекламщик.

Нас с Адамом сближало то, что мы оба занимались сбором информации. Держались на заднем плане, наблюдая за другими, разгадывая чужие тайны, но, на мой взгляд, у меня это выходило гораздо лучше.

– А что насчет нее? – спросил Адам, указывая на женщину, разговаривавшую с Рахулом с курсов повышения квалификации по математике. У нее на бейдже было написано: «Сара, Колумбия».

Я рассмотрела ее чистый белый костюм, обратила внимание, как она скрещивает руки, как кивает головой.

– Глава некоммерческой организации.

– Интересненько, – задумчиво пробормотал Адам. – Я бы сказал, генеральный директор компании.

– Директора ходят в черном. Главы благотворительных организаций – в белом.

– Точно? – с сомнением переспросил Адам.

– Скорее всего, нет, но моя теория звучит правдоподобно, ведь правда?

Адам привычным движением поправил очки. Ему нравилось изображать из себя культурного, хорошо образованного джентльмена. На мой взгляд, он был похож на журналиста пятидесятых годов – интеллигентный и элегантный. Большинство наших одноклассников считали, что Адам выпендривается и прячется от современной жизни, а он был уверен – они просто ничего не смыслят в прекрасном. «Мужчинам все еще не позволено любить красивые вещи», – говорил Адам, и это его пристрастие к эстетике и желание ею себя окружить мне в нем очень нравились.

– Ну хорошо, а вон та? – спросил Адам, кивая на девушку, стоявшую рядом с мужчиной значительно старше себя. – Третья жена или дочь?

– Да ладно! – Я вытаращила на него глаза. – Дочь, конечно.

– С чего ты взяла?

– Они даже внешне похожи.

Адам прищурился, словно усиленно пытаясь разглядеть девушку сквозь линзы очков. Я терпеливо ждала, хотя – единственная в школе – знала, что с его зрением все в порядке и носит он обычные стекла без диоптрий.