Дядя самых честных правил 7 (СИ) - Горбов Александр Михайлович. Страница 20

Теоретически посохом можно рисовать те же Знаки и Печати, что и младшими wand’ами. На деле же применяют несколько другие конфигурации и некоторые специфические фигуры и связки. В своё время, когда пришлось сдавать экзамен по grand wand’у, я взял в библиотеке книгу по таким штукам, да так и не вернул. При всех возможностях это не слишком популярная тема — изготовить посох сложно и дорого, заряжается без Таланта он очень долго, да и специалистов почти нет. Кстати, конкурентов у меня в России точно не будет.

Любопытный Киж последовал за мной, чтобы не пропустить эксперимент. Когда от взмаха посоха на другом конце стрельбища вздыбилась земля, он глухо ухнул и несколько раз хлопнул в ладоши.

— Здорово у вас выходит, Константин Платонович. А что это? Похоже на редут, кажется.

— Он и есть.

— Только земляной вал у вас вышел немного кривой. Вот если ту стенку…

— Дмитрий Иванович, не придирайся. Я тебе что, военный инженер? Это так, небольшая проверка.

Насчёт небольшой я слегка слукавил. Редут получился шагов в сто в поперечнике и приличной высоты. А что вал кривой, так я второй раз в жизни подобное строю, а на такие фокусы нужно набить руку.

— Вы его так и оставите?

— Сейчас увидишь.

Я подзарядил посох, глубоко вдохнул и начал представлять в центре редута огромный деланный символ.

На практикуме по grand wand’у в Сорбонне нам показывали только оборонительные фигуры: создание флешей, редутов и рвов. Ну и кое-что дополнительное, типа передвижения скалы, которую студенты мотыляли по полю туда-сюда, и обращение вспять небольшой речки. А вот атакующих символов не преподавали — для обычного деланного мага в этом нет никакого смысла. Только в справочнике я видел создание огненной ловушки, да и то почти не запомнил. И вот теперь пришлось импровизировать, опираясь на базовые Знаки и логику работы с посохом.

Хитрая кручёная фигура из Знака Огня и Печати Силы в одно мгновение возникла за земляными стенами. Даже с расстояния в пару вёрст я чувствовал, как от неё тянет эфирным полем.

— А что будет-то?

Киж рассматривал редут с ленивым интересом.

— Маленький вз…

Если фигуру по созданию редута я скорее переоценил, то вот боевую связку наоборот. На дальнем конце стрельбища полыхнула ослепительная вспышка. Я едва успел проморгаться, чтобы увидеть вспухающий белый шар огня. А следом нас с Кижом опрокинула ударная волна, а по ушам врезал грохот взрыва.

— А-а-а!

Валясь, присыпанный землёй, я не сразу сообразил, что орёт Киж. Со всем восторгом, на какой может быть способен мертвец, закручивая выражение в десяток этажей.

— … твою душу богу мать! Константин Платонович, вы гений! Вот так их!

Я тряхнул головой и приподнялся. Киж стоял на земляном бруствере, порядком осыпавшемся, и смотрел куда-то вдаль, размахивая руками. Встав и подобрав посох, я подошёл к нему.

— Ёшки-матрёшки!

Захотелось тоже выматериться. На том конце стрельбища, вместо моего редута пылала огнём здоровенная воронка. А над ней, будто огромная поганка, вставало в небо грибовидное облако на тонкой ножке.

— Потрясающе! — Киж обернулся ко мне. — Давайте ещё раз бахнем!

— Бахнем, — я хмуро оглядел стрельбище. — Обязательно бахнем, Дмитрий Иванович. Но потом.

— Ну, — Киж посмотрел на меня, как обиженный ребёнок, которому не дали конфету, — Константин Платонович, что вам стоит?

— Вот сейчас как примчатся сюда хозяева стрельбища, как спросят, что тут происходит. Что ты им будешь говорить? Всё, закончили, я сказал. Собирай вещи и поехали отсюда.

— Да что тут собираться…

— Шляпа твоя где?

Киж пощупал голову, не нашёл на ней треуголку и принялся оглядываться. Пока он бродил по округе в поиске беглянки, я подзарядил посох и большим Знаком разровнял поле. Нет никакой воронки и не было никогда, а «гриб» уже унесло ветром.

— Нашёл! — Киж помахал мне шляпой.

— Тогда поехали, садись уже, бахальщик.

Спустившись к экипажу, я собрался разобрать gran wand и убрать части в футляр. Но этому неожиданно воспротивился Анубис — не пожелал расставаться с новой игрушкой и даже рыкнул на меня. И что теперь, ходить с посохом и изображать то ли странника, то ли старика?

Решение нашлось самым непредсказуемым образом. Анубис полез наружу, обволок посох силой, и тот пропал у меня из руки. Будто растворился в воздухе! На все мои вопросы Талант отбрыкивался. Мол, спрятал и спрятал, а каким образом, неважно. Понадобится — верну. Я чуть не поругался с этой заразой, чтобы он отдал посох немедленно.

Киж, сидя на козлах, наблюдал, как я то достаю посох из ниоткуда, то снова его прячу, и качал головой.

— Вы в фокусники собрались, Константин Платонович?

— Будешь язвить, — я убрал посох, наконец разобравшись, как его прячет Анубис, и полез в экипаж, — с тобой проделаю то же самое. Стану тебя доставать, когда понадобишься, чтобы в остальное время не безобразничал.

— Нет уж, увольте, — Киж хлестнул вожжами, и мы тронулись, — я лучше своими ногами. Належался уже в подвале, хватит.

На всякий случай он прекратил бухтеть и до самого Петербурга молчал.

Следующим вечером меня ждал Орлов. На этот раз его квартира должна была принять собрание заговорщиков, коим он и собирался представить меня.

— Хорошо, что ты заранее приехал, — с порога заявил он и, чуть наклонившись, шепнул: — Ко мне пожаловал Панин, граф, который воспитатель Павла. Он тоже наш, но…

— Но не совсем?

— Вроде того, — продолжил вполголоса Орлов. — Он больше всех уговаривал Екатерину выступить против императора. Только хочет на трон посадить своего воспитанника, а не её. Наших замыслов он не знает, зато активно планирует, что будет потом.

— Зачем он приехал?

— Я был против, — Орлов поморщился, — но Екатерина рассказала ему про тебя. Ну вот он и захотел с тобой познакомиться.

— Приехал, значит, познакомимся. Идём посмотрим, что за гусь этот твой Панин.

Воспитатель наследника Павла оказался мужчиной слегка за сорок с круглым лицом и длинным носом. Глаза выдавали острый ум, а улыбка, с которой он поднялся мне навстречу, была с лёгкой хитринкой.

— Рад увидеться с прославленным некромантом, — он протянул мне руку и представился: — Панин Никита Иванович.

— Урусов Константин Платонович, — я налепил на лицо радушное выражение, — взаимно рад видеть.

Безымянный палец на моей левой руке неожиданно обожгло жаром. Перстень Тау! Я уже и не вспоминал о нём, нося как обычную безделушку. Это что же, Панин — масон? Ничего себе сюрприз! Надо с этим сударем поаккуратнее. Кто знает, какие цели он преследует на самом деле?

— Григорий Григорьевич, — Панин обернулся к Орлову, — вы не распорядитесь насчёт чая? Если вас не затруднит.

Орлов кивнул и порывисто вышел из комнаты.

— Ах, Константин Платонович, — граф продолжал улыбаться, — как вам показался при личном общении Сен-Жермен? Я слышал, он специально приехал в Россию и искал встречи с вами. Чем вы его заинтересовали?

Глава 14

Секретный рецепт

Терпеть не могу подобные вопросы. А тебе какая разница, какие дела у меня были с Сен-Жерменом? Или вы с ним из конкурирующих масонских лож и он ходил по вашей территории? В любом случае я не собирался рассказывать Панину про уничтожение архива Иоганна Алхимика.

— Он приезжал обсудить со мной, — я любезно улыбнулся, — некоторые спорные места из Блаженного Августина.

— Э, — Панин поднял левую бровь, — в самом деле?

— Мы, знаете ли, встречались с графом ещё в Сорбонне, когда я там учился. У нас случился замечательный спор о «Confessionum Libri Tredecim».

— Простите моё любопытство, но о чём вы спорили?

— О природе времени и вечности. У Блаженного Августина есть замечательные соображения по этому поводу, и мы с графом разошлись в некоторых трактовках. Недавно он нашёл интересный отрывок и приезжал обсудить его со мной.