100 великих военных тайн - Курушин Михаил. Страница 51

Голландские пираты, действовавшие по приказу королевы Елизаветы, начали беспокоить своими нападениями тяжелые и медлительные испанские корабли, стараясь задержать продвижение флота Филиппа II.

Как бы то ни было, в пятницу 19 июля, в 4 часа пополудни впередсмотрящие увидели землю. Армада, или, по крайней мере, то, что от нее осталось, достигла мыса Лизард, то есть английского берега на южной оконечности Корнуэлла, юго-западной провинции Англии. По приказу Медины-Сидонии с борта адмиральского корабля «Сан-Мартин» раздались три выстрела из пушек, на мачтах взвились королевский флаг и стяги с изображениями Христа и Божьей Матери. Корабли бросили якоря, на них были проведены молебны. В своей каюте Медина-Сидония сел за донесения королю Испании, помеченное - «в виду мыса Лизард», в котором напишет: «…пусть всемогущий Господь позволит нашему походу завершиться в соответствии с нашими желаниями и чаяниями всего христианского мира».

В этот вечер, 19 июля, и весь следующий день казалось, что дела у испанцев идут прекрасно. Ветер был благоприятным, дул с юго-запада и не позволял англичанам выйти в море. Британский королевский флот тщетно пытался на рассвете 20 июля покинуть свои порты. Но англичане имели дело не с моряком, который смог бы воспользоваться преимуществами, предоставленными стихией. Медина-Сидония был слишком озабочен подсчетом своих сил и определением их диспозиции для точного донесения своему королю. У него не хватило времени подготовить приказ о сражении. Можно ли упрекнуть его в этом? Он, как верный слуга своего короля, должен был выполнять его строгие предписания.

Во всяком случае, возможность высадить на берег солдат десанта, находившихся на борту кораблей, была бесповоротно упущена. К вечеру из ста судов его эскадры пятьдесят четыре корабля были под парусами.

Таким образом, всего за несколько часов из-за своей некомпетентности и нерешительности Медина-Сидония потерял для Армады великолепный шанс достичь поставленной цели.

На рассвете воскресного дня 21 июля раздались первые залпы пушек. Быстроходные корабли Говарда на всех парусах устремились на левый фланг противника. Это нападение оказалось неожиданным для испанского флота, и Армаде пришлось в спешке принимать боевой порядок. Но в то время показались паруса с юга - это подошла эскадра под командованием Дрейка, вышедшая из Плимута, и, несмотря на численный перевес врага, пошла в атаку.

Медина-Сидония, который наблюдал за берегом и оттуда ожидал сопротивления, был застигнут врасплох. Правое крыло испанской эскадры было вскоре дезорганизовано, и боевой строй тяжеловесных высокобортных испанских кораблей, с трудом маневрировавших при южном ветре, смешался под ударами быстрых английских судов. Через несколько часов Армада вынуждена была прекратить сражение и в беспорядке направиться на восток в сторону острова Уайт, который Филипп II намечал превратить в базу для будущих операций.

Но Говард не прекращал преследования. И Дрейк, со своей стороны, не отставал, непрерывно ведя огонь по отставшим небольшим кораблям врага. Во время неудачного маневра два испанских галеона - «Санта-Каталина» и «Росарио» - столкнулись. «Росарио» получил серьезные повреждения, потерял ход и вскоре стал добычей англичан. Это оказалось большим подарком для моряков Елизаветы, ибо у них заканчивался порох и ядра. Ценности, находившиеся на борту корабля, пополнили сокровищницы британской короны.

Сэр Говард, собрав на совет своих капитанов, решил не прекращать сражения и воспользоваться тем, что удача была на его стороне. Перед Дрейком была поставлена задача продолжать атаковать испанский флот всю ночь с 21 на 22 июля, а другие эскадры должны были быть готовы возобновить бой с рассветом. Утром 22 июля Армада достигла города Торки. По планам, здесь также была возможна высадка десанта. Но присутствие английского флота не позволяло выполнить необходимые маневры. Медина-Сидония решил продолжать движение и идти прямо к острову Уайт. У него оставалось только две возможности: бросить якорь перед Уэймутом, около полуострова Портленд или достичь острова Уайт, как предписывали инструкции Филиппа II.

Англичане понимали, что если Армаде удастся дойти до слабозащищенного острова Уайт, то им будет сложно, если не невозможно, помешать высадке десанта и захвату острова. Поэтому Говард принял решение дать сражение у Портленда, надеясь вывести из строя как можно большее число испанских кораблей.

Англичане обманули Медину-Сидонию. Оставив между Армадой и берегом небольшую часть своего флота, они создали впечатление, что могут быть быстро раздавлены превосходящими силами испанцев. В действительности хитрый Говард этим маневром сковал центр боевого порядка противника, где находились самые мощные корабли, а главные силы британского флота, выйдя в открытое море, напали на врага с тыла.

Для Медины-Сидонии это оказалось полной неожиданностью. Удар эскадры Дрейка с юга совершенно дезорганизовал боевой порядок Армады, пушки которой были направлены в сторону берега. Но состояние дел и у англичан было не блестящим. После предыдущих боев на многих кораблях не хватало боеприпасов для ведения нового сражения. А Армада была еще достаточно сильна, и остров Уайт находился совсем недалеко.

В среду, 24 июля, канонада смолкла, и два флота под легким западным ветром параллельным строем двигались в направлении острова Уайт, расположенного в 40 милях от Портленда. Но если тяжелые корабли Медины-Сидонии с трудом могли маневрировать, то более легким англичанам удалось перестроиться и принять боевой порядок.

Говард готовился начать новую атаку в ночь с 24 на 25 июля. Внезапно ветер стих, и рассвет оба флота встретили в неподвижности, с обвисшими парусами.

Англичане не растерялись и с помощью весельных лодок вывели свои самые мощные корабли на линию огня. В 5 часов утра 25 июля канонада возобновилась. Казалось, что удача на стороне моряков Елизаветы, и они смогут нанести решающий удар Армаде. Но вдруг поднялся ветер, наполнил паруса, и испанцы, в свою очередь, заняли позицию для стрельбы.

Но, к своему несчастью, они уступали в морском умении британским морякам, которые и на этот раз лучше воспользовались неожиданным изменением ветра и усилили свои атаки.

Столкнулись две совершенно различные тактики ведения морского боя. С одной стороны - испанского флота, имевшего подавляющее превосходство в огневой мощи, но парализованного неспособностью своего адмирала, умевшего выполнять только предписания, данные ему Филиппом II. С другой - английских эскадр, состоявших из разнородных, не всегда хорошо вооруженных кораблей, но командиры которых использовали малейшую возможность для нанесения урона врагу. Подчиняясь Говарду, они знали, что каждый должен сделать все, лично от него зависящее, но помешать испанцам ступить на землю их родины.

Показывая чудеса отваги, небольшие английские корабли подходили на пятьдесят-шестьдесят метров к огромным неповоротливым испанским галеонам, давали залп в их высокие борта и, умело маневрируя, уходили, прежде чем вражеские канониры успевали навести свои орудия.

Английская тактика позволила добиться того, на что моряки Елизаветы не смели и надеяться: Медина-Сидония не смог подойти к острову Уайт. Вечером 25 июля он отправляет на быстроходном посыльном судне капитана Педро де Леона к герцогу Пармскому с сообщением, что Армада не смогла выполнить поставленную перед ней задачу сковать английский флот на юге Британских островов.

Едва отправив послание, он, после совещания с командующими эскадр, шлет вдогонку еще одно. На этот раз с просьбой о помощи: на кораблях Армады кончались боеприпасы, и Медина-Сидония просит прислать корабли со снаряжением. Таким образом, флот, который должен был помогать сухопутным силам, расположенным в Европе, сам вынужден был просить поддержки!

Получив это послание, герцог Пармский встревожился. Каким образом Непобедимая Армада, вызывающая восхищение всех, кто провожал ее в Португалии, оказалась сегодня практически во власти англичан? Как бы то ни было, главнокомандующий испанскими войсками в Нидерландах смог ответить Медине-Сидонии только то, что не в состоянии прийти на помощь. Он практически не имел военного флота, а транспортные баржи, построенные по приказу Филиппа II для перевозки войск, никоим образом не могли рассматриваться как боевые корабли.