Мужские сны - Толмачева Людмила Степановна. Страница 17
– Мамуля, я не из салона, я из тамбура! – Она покружилась перед матерью. – Я всем женщинам даю совет: поезжайте в тамбурах – и вы обретете свежесть и молодость!
– Ох, любишь ты загадками говорить! Пойдем в дом, я покормлю тебя первыми ягодами со сливками. Специально для тебя собирала.
Они сидели на тесной веранде за небольшим столом, покрытым белой скатертью в красный горошек. Татьяна уплетала ягоды со сливками – голод все же дал о себе знать – и слушала рассказы матери об урожае, о соседях по даче и прочих милых пустяках, которыми живет женщина в ее возрасте. Потом они прогулялись по участку и уселись на скамейке в тени старой груши.
– Мама, – уже другим тоном заговорила Татьяна, – ты что-нибудь знаешь о Колчиных, которые в Кармашах жили?
– Колчины? Знакомая фамилия… А! Знаю старуху Колчину. Она что, жива до сих пор?
– Да. Я видела ее недавно на кладбище.
– Ну и что?
– Ты ничего не знаешь о ее муже?
– Нет. Погоди! Его, кажется, арестовали в тридцатые годы. А почему…
– Мама, нашего деда обвиняют в доносительстве.
– Что?! Кто обвиняет? Эта Колчина? Да какое она право… Нет, не может быть! Ерунда какая-то!
– Нет, мама, это не ерунда, это очень серьезно. И статья есть в Уголовном кодексе о ложном обвинении, причем некоторые, которым это выгодно, могут добавить формулировку: «в корыстных целях».
– Господи, что ты несешь? Кому это выгодно? А ты разговаривала об этом с дядей Пашей?
– Да, разговаривала и пообещала ему сходить в областной архив, поискать документы, опровергающие этот поклеп.
– Поклеп. Так оно и есть. Настоящий поклеп! Не мог наш отец, честный человек…
Она вдруг заплакала, и эти материнские слезы окончательно опустили Татьяну с небес на землю. Она заторопилась обратно в город.
– Может, успею в архив, – сказала она, целуя мать на прощание.
В областном архиве она застала директора, которому и выложила все как на духу. Она понимала, что без его помощи ей не справиться с такой задачей. Директор, пожилой, седовласый, с благородными чертами, давно знал Татьяну и относился к ней с искренним уважением, без чинопочитания. Он вызвал к себе заведующую одним из отделов, маленькую сухопарую женщину в очках, и коротко, деловито, но очень деликатно, чтобы не ранить чувств Татьяны, объяснил ситуацию. Зинаида Петровна, так звали заведующую, пригласила Татьяну в святая святых – хранилище документов. Там она дала распоряжение молодой женщине, назвав ее Валей, найти все папки по Кармашам и Приваловскому району, к которому село принадлежало административно. Татьяна села за стол, стоявший у окна, и приготовилась к долгому ожиданию, но Валя быстро нашла три папки и подала их Зинаиде Петровне. Заведующая присела рядом с Татьяной и начала перебирать документы в папках. Прошел час, пока они не наткнулись на любопытный документ, проливающий свет на дело Колчина. Это был протокол собрания партячейки колхоза имени Сталина, существовавшего в то время в Кармашах. В повестке дня собрания значился вопрос о вредительстве на ферме. Собрание дало политическую оценку деятельности заведующего фермой Кармашева Степана Игнатьевича и доярки Луневой Ефросиньи Ильиничны. Подписали протокол секретарь партячейки Андросов, члены ячейки Рябой и Куско. Протокол вел Симаков Авдей Анисимович.
Если бы не фамилия «Симаков», Татьяна пропустила бы без внимания эту бумажку, пожелтевшую, исписанную мелким, корявым почерком. Она попросила сделать три копии с документа, поблагодарила сотрудников архива и поехала домой.
Вечером она ждала Андрея. В холодильнике стояли тарелки с приготовленными закусками, квартира вымыта и вычищена, в прихожей и гостиной благоухали цветы, привезенные с дачи.
Татьяна нарядилась в свое лучшее платье, капнула на запястье французские духи, поправила прическу. Ровно в восемь часов засигналил домофон. Татьяна срывающимся от волнения голосом спросила: «Вы к кому?» – и услышала сдержанное: «К тебе».
Он пришел с букетом чайных роз. В светлой рубашке, узких джинсах, тщательно выбрит и красиво пострижен. «Готовился к встрече», – улыбнулась про себя Татьяна, забывая, что сама готовилась не меньше, а скорее и больше его. В ее квартире он слегка тушевался. Не было в нем той привычной «развязности», которая подчеркивала его индивидуальность. Татьяна чувствовала это и сама испытывала некоторую неловкость. Куда исчезла та естественность, объединившая их в тамбуре вагона? А может, тогда и было то, что мы называем счастьем? Но ведь счастье – ускользающая, непостоянная величина. Повторить его миг еще никому не удавалось. Но люди не верят в эту простую истину и стремятся к повтору, как будто это понравившийся фильм, который можно смотреть заново, как в первый раз.
Они сидели на диване и держали в руках бокалы с вином. Разговор не клеился. Татьяну била дрожь. Она ждала инициативы с его стороны, но он тоже не мог переступить эту черту искусственности ситуации. Или не хотел? От него всего можно ждать. Непредсказуемость – еще одна составляющая его личности. Как мало она знает о нем! А он? Ведь он тоже в таком же положении. Ему тоже сейчас непросто. Татьяна решила разрядить обстановку чисто по-женски – спровоцировать мужчину на разговор-пикировку, этакую перебранку, когда «милые бранятся – только тешатся».
– Андрей, меня мучает один глупый, но важный для меня вопрос…
– Хм. «Глупый, но важный»? Как женственно это звучит! Ты знаешь, чем подкупить меня. Что ж. Постараюсь ответить, если он в моей компетенции.
– Ты меня проверял «на вшивость» в нашем фамильном доме? Ну, когда мы пили чай со сгущенкой.
– Вопрос, конечно, интересный, если не сказать, провокационный…
– Ты пытаешься выиграть время для ответа? Я застала тебя врасплох?
– И что за пунктик у некоторых – искать то, не знаю что?
– Мне кажется, что я попала в точку.
– И это тебя радует?
– Нет. Хотя вру. Немного радует. Ведь я достойно выдержала экзамен. Разве нет?
– Будь я понастойчивей, бастионы бы пали.
– Ты уверен?
– Не обижайся, я в хорошем смысле. А вообще я сожалею, что не добился взаимности.
– Где-то я уже читала подобное. Мужчина всю жизнь помнит и желает женщину, от которой не добился взаимности.
– Читала? А может, это тебе говорили? Например, твой незабвенный братец в Красном бору?
Татьяна вспомнила, к своему стыду, что Андрей был свидетелем дикой сцены с Виталием. И наверное, многое слышал. «Идиотка! Это тебе урок!» – отругала она себя.
Она не только не разрядила, а, наоборот, усугубила обстановку. Дальше говорить было не о чем, и она вновь стала деловой, энергичной, умеющей решать вопросы женщиной.
– Андрей, я знаю, к кому надо идти по поводу денег на строительство. Это директор Сталелитейного холдинга Семенов.
– Семенов? Слышал. Знаю. Но не слишком ли высоко? Туда надо иметь подходы.
– Он мой бывший любовник.
– Во как! Да вы, Татьяна Михайловна, бьете все рекорды по количеству зайцев в рукаве. Еще, значит, один сюрприз на голову бедного художника? «Куда мне до нее? Она была в Париже…», так?
– Андрюша, перестань! Неужели ты ревнуешь?
– А что, по-твоему, я не способен на такое общечеловеческое чувство? Ну-у, тебя послушать, так я Дракула какой-то.
Татьяна взяла из его руки бокал, поставила оба бокала на стол, обняла Андрея и поцеловала. Таким простым способом она и «разрядила» ситуацию, которая чуть было не зашла в тупик.
Она проснулась от ощущения полета. Или крылатости. Или легкости и невесомости. Да Бог с ними, с метафорами! Давно она не испытывала ничего подобного. С Семеновым все было не так. Разве что те три дня в казахской степи можно сравнить с этой ночью.
Андрей не был искушен в искусстве секса, как Семенов, но он был искренен и ненасытен, нежен и внимателен. А не эти ли качества ценит превыше всего женщина?
Он уже хозяйничал на кухне. Татьяна определила это по кофейному аромату, заполонившему всю квартиру. «Не хватало еще такой банальщины, как кофе в постель!» – подумала она и вскочила с кровати, надела шелковый халат и закрылась в ванной. Когда она зашла на кухню, то увидела неожиданное: Андрей сидел за столом, читал книгу, прихлебывая из большой кружки кофе. Второй чашки на столе не было. Татьяна сначала остолбенела, потом фыркнула, затем расхохоталась. При виде его недоумевающего лица ее разобрало еще больше. Когда наконец она смогла вразумительно рассказать о своей «тщетной предосторожности», рассмеялся, в свою очередь, Андрей. Татьяна прижалась к нему, поцеловала его в грудь, в шею, в подбородок, но когда он решил воспользоваться моментом и потянулся к ее губам своими, она выскользнула из объятий и потребовала сначала кофе. Он с удовольствием ухаживал за ней: наливал кофе, размешивал сахар, намазывал булочку маслом. Они долго завтракали, долго смотрели друг на друга. Она тонула в его глазах, он не отрывал глаз от ее губ. Эта любовная игра не могла продолжаться слишком долго и потому закончилась вполне логично. Когда они приняли душ, привели себя в порядок и вышли на улицу, был уже полдень. Андрея ждала встреча с его агентом, а Татьяна отправилась в Сталелитейный холдинг. Ради Андрея она была готова даже на такое унижение.