Обмен властью (СИ) - "Эш Локи". Страница 30

Но что-то было не так. Валера был утомлённый и сонный. Блеск в глазах фальшивый, алмазиков нет и укладки тоже. Раньше я не замечал за ним ничего подобного.

— Кстати, ты обещал, что расскажешь мне кое-какой секрет, — шёпотом сказал я.

Лер перестал улыбаться.

— А… точно.

— Ты чего?

— Да так, ерунда, — он попробовал вернуть лёгкость в слова, но фальшивая нота в голосе изломала её в горечь. — Как думаешь, Тим отпустит тебя со мной прогуляться? Всего на часик.

— Зависит от настроения, думаю, — я с тревогой покосился на Совушку и накатал Тимуру сообщение, не уверенный, что это хорошая идея.

Но Тимур отпустил. Сказал, что ему нужно куда-то по делам и сегодня я могу распоряжаться временем по своему усмотрению.

Сразу после работы мы с Валерой выдвинулись в парк.

Осень совсем растеряла свой запал, погружаясь в сон под прохладным дыханием зимы. Жёлтый лиственный ковёр, втоптанный в грязь сотнями спешащих куда-то людей, почернел. По улицам крался полупрозрачный, новорождённый морозец. Со дня на день должен выпасть первый снег.

Мы прогулялись по аллее, разглядывая упругие тёмные ветви обожжённых холодом деревьев. Дошли до самого укромного уголка, притаившегося в окружении пустых клумб, подальше от рёва машин и ядовитых уличных фонарей.

Валера подцепил ботинком ворох мёртвых листьев и поднял голову к пронзительно чёрному небу.

— Давай присядем. Рассказ недолгий, но в ногах правды нет.

Я сел и нахмурился, не понимая, что его тяготит.

— В общем… мы с Артемием познакомились на похоронах моего отца.

Когда он начал говорить, я окаменел. Голову словно сдавили строительные тиски — она потяжелела и отказывалась принимать всё это за чистую монету.

— Ничего, кроме смерти, не могло нас сблизить. У судьбы юмор чернющий, знаешь ли. Я втрескался сразу. Был такой — мальчик-скепсис, все-то вокруг не правы, да и вообще нет в мире никакой истины, существование лживо и искажено в зародыше. А тут… раз. И словно очнулся. Репухов. Холодный и неприступный, как бронепоезд. А я всю жизнь его ждал.

Я тихо выдохнул, сцепив ледяные пальцы в замок.

— Спрашиваю — ваше имя? Он говорит — Артемий. Я думаю — вообще-то, я знаю, из прошлой жизни тебя помню. Начали разговор из вежливости, и я узнал, что он владелец клуба. Добавил — для взрослых, малой. Я сказал, что мне уже вообще-то двадцать один.

Валера на мгновение закрыл глаза. Под улыбчивой маской задышал кто-то совсем измученный и обессиливший.

— Едва я услышал про клуб, то уже знал, что буду там работать. Кем угодно, хоть уборщиком, только бы иногда на него натыкаться. Слышать его. Видеть. Устроился официантом и, когда ширанулся БДСМ, предложил себя Артемию для разукраски. Я сразил его шуткой. Говорю, у вас даже в имени Тема, Тёма. Кто-нибудь вообще зовёт вас «Тёма»? Он рассмеялся. И согласился.

— Так ты свитч? — осторожно спросил я.

— Только никому не напоминай, а то наши гордецы это по-тихому недолюбливают. Хотя многие из Верхних уходят в нижних и наоборот… Люди меняются. Мы же не роботы.

Совушка фыркнул и продолжил:

— У меня было много сил и мало табу. Хочется говорить только за себя, но если ты почувствовал Тему, значит, поймёшь, что обратки без чувств всегда мало. Значительно меньше, чем с ними. Я знал всё. То, что поначалу Артемий воспринимал меня как однодневку, искателя острых ощущений. То, что, когда я выдержал четырёхчасовую сессию, ни разу не вскрикнув, — заинтересовался. Знал, когда интерес перерос в увлечение. Когда — во влюблённость и любовь. Мы были вместе несколько лет.

— А потом? Как же…

Улыбка Лера была похожа на солнечного зайчика — скользнула по губам и пропала.

— Потом я узнал, что мне остался год. Мне — умирать, а ему жить дальше. Сложно описать, как такая новость изменяет мысли. Видишь его улыбку, которую заработал слишком дорогой ценой, от которой день назад подкашивались ноги… и думаешь… мне — умирать, а ему жить дальше. Как? «Пока смерть не разлучит нас», да? Пришлось оторваться. Резко, как пластырь.

Валера рассмеялся, но смех был такой, будто в горло набились обломки лезвий.

— Он знает? — едва справившись с собой, спросил я.

— Да. Я не стал скрывать, и разве от него что-то скроешь… Мы были разбиты. Но… я не хотел уходить. То есть, я знал, что вместе — нельзя, слишком больно, но раз не вместе, так хотя бы неподалёку. Он предложил мне остаться в клубе. Барменом скучно. И я переквалифицировался в Дома. Наши отношения были закончены почти без соплей.

Я дрожал. Как он мог выглядеть непринуждённым, радостным, когда совсем в шаге находился человек, который смысл жизни…

И при этом — чужой.

— Прошло уже почти полтора года, — вздохнул Валера. — Мне повезло. Сейчас я живу на подарочный сертификат, и долго это не продлится. Вчера врач сказал, при удачном раскладе — месяц. В общем, спасибо, что выслушал. Твой вопрос был очень кстати. Любил ли он когда-нибудь… Точно знаю, один раз было дело.

Лер хохотнул, повернувшись ко мне.

— Ну-у-у, что за тоскливая рожа?

— Почему ты… так себя ведёшь? — я прикрыл глаза рукой. Хотелось реветь, но я должен был держаться — просто должен.

— Предлагаешь испортить себе последние деньки депрессией? Глупости. Серьёзно, завязывай. Мне так хорошо, что теперь хоть кто-то знает всю историю целиком.

— А… Тимур?

— Тим человек впечатлительный, а я не хочу, чтобы ко мне относились как к смертельно больному. Просто ты поинтересовался сам. Ещё… хочу дать пару советов, как человек, который был в тематических отношениях. Видишь ли, всегда тяжело найти того, с кем будешь счастлив. Иногда этого не случается совсем… Когда ты гей, всё намного сложнее. Ещё и тематик, ну вообще хана. Мизерный шанс. Так что, если вы двое считаете, что подходите друг другу, держитесь за эту связь. Я знаю, Тимур бывает ужасен, я видел его всяким, а ты — человек с крепким стержнем, даже при том, что саб. И совсем не похож на изворотливого Илью. Короче… не глупите понапрасну, ага? Рано или поздно всё заканчивается. Сессия заканчивается, боль уходит, наступает покой, приходит усталость. В такие моменты кажется, что так будет всегда.

Валера посмотрел мне в глаза. Его взгляд был наполнен такой невероятной чистотой и силой, что я не выдержал. Слёзы потекли, с губ сорвался ломкий смешок.

— Но рано или поздно всё заканчивается, — в отличие от меня, Валера не проявил слабости. — Помни, ладно?

Я кивнул, стирая слёзы перчаткой. Совушка улыбнулся и поцеловал меня в лоб.

— Не плачь. И давай, пока я жив, это будет нашей тайной.

— Я нарушил твой запрет.

Тень всколыхнулась, пропуская фигуру Тимура в коридор. Его настороженные глаза остановились на моём лице и мигнули, словно у кошки в полумраке. Ларионов закрыл замок, снял пальто и обувь. Подходить ближе не стал — вытащил сигареты и прислонился спиной к двери.

Я ждал Тимура в коридоре на коленях, в домашней одежде и ошейнике, сложив руки перед собой. Спокойный — пока он занимался своими делами, у меня хватило времени переворошить все свои чувства, заглушить истерику и прийти в себя.

— Какой из? — наконец, спросил Тимур.

— Меня касались.

— Ты позволил?

— Да.

— О чём вы разговаривали?

— Не могу сказать.

— Почему?

— Это не моя тайна.

Тимур задумчиво затянулся. Его испытующий взгляд рассекал, словно хирургический скальпель. Было жутко и, если честно, признаваться очень не хотелось, но и скрывать — тоже.

— Я свяжу тебя, — сказал Тимур, выдыхая дым. — Безопасно. Будешь сидеть в коридоре, пока не решу, что с тебя хватит.

Он связал меня не туго, толстым джутом, без какой-либо художественности — был немного зол, поэтому просто стянул мои конечности вместе, расположив узлы так, чтобы нигде не давило. Закончив, молча ушёл в комнату с барной стойкой. Скоро оттуда раздались звуки телевизора.

Я попробовал расслабиться. Пока что мышцы спины лишь неприятно тянуло, но я знал, что очень скоро сидеть так станет мучительно. Хуже всего то, что некуда опустить голову. Впрочем, часть меня даже радовалась дискомфорту и уединению: настроение было ужасным, хотелось отключиться, отвлечься хоть ненадолго.