Любимая зверушка психа - Паризьена Евгения Сергеевна. Страница 5

– Но это бред… Неужели он не испугался вас!

– Я для него просто мусор, когда у тебя в арсенале есть такой папа, то можно творить всё, что угодно…

– А дальше? Всё-таки удалось решить эту ситуацию?

– Мы с женой решили увезти Наташу в Москву, там и образование по престижнее, но не тут, то было, в этом городе стало ещё хуже. В новом университете все также ополчились против неё… Сил сражаться больше не было и она…

– Господи, что она натворила? – едва не выронила я стакан.

– Сдалась… У меня даже язык не поворачивается тебе рассказать, что он с ней вытворял. Шизанутый извращенец.

– А в полицию не пробовали обращаться?

– Смеёшься? Говорю весь город в его власти. Мне очень жаль, что ты попалась ему на глаза. Вижу, что такая же стойкая, как моя Наташа…

– Я буду бороться. Знаете, после смерти родителей, мне уже ничего не страшно… И каким бы он не был ужасным монстром, наверняка имеет свои слабые места.

– Ада, умоляю, не лезь в это дело…

– Спасибо вам за пиджак, Валентин Петрович, но я не привыкла проигрывать. А этого психа не мешало, бы хорошенько наказать, – победно высказалась я.

Антон

Чёртовы капли дождя, которые вот уже час барабанят по стеклу. И кто вообще придумал этот сырой и никому ненужный сезон. Ненавижу осень, она будто подталкивает меня на очередные преступления. Снова этот шум, похлеще любого будильника, может разбить это окно? Хотя нет, лучше оглохнуть… Борюсь с самим с собой, чтобы не открывать глаза, и не возвращаться в свой придуманный жестокий мир. Скрепит пол, буду до последнего делать вид, что сплю. Шаги приближаются к кровати, а потом кто-то рисует кисточкой на моём лице. Пусть думает, что Антон сладко спит. Выжидаю ещё две минуты, а потом как в самом устрашающем ужастике подрываюсь с кровати.

– Ага… Попалась, засранка. Сейчас злой и кровожадный Антон будет щекотать непослушную Мию!

– Тоша, нет! – визжит как припадочная и спускается со второго этажа. Ни на секунду от неё не отстаю, это самое любимое занятие этого непослушного ребёнка. Рисовать мне усы.

– Так и куда это наша девочка спряталась? Может в ванной? – давно уже заметил её под столом в гостиной. – Странно, и тут её нет. Эх, Мия, какая же ты не послушная козявка. Не дала мне поспать.

Ворчу, только с ней я могу быть настоящим. Подхожу к столу, как маленькие проворные ручки принимаются щекотать мои пятки. Ну, всё… Залезаю к ней под стол и хватаю за капюшон.

– Итак, что мне с вами сделать мадемуазель?

– Тоша, не злись…

– Не могу, ты в очередной раз нарисовала мне усы, и сейчас я похож на хитрого кота!

– Ну тебе же идёт, посмотри! – указывает она на моё отражение в зеркале.

– Как ты думаешь, и какое наказание я приготовлю для маленькой непослушной козявки?

– Только не щекотка!

– Зачем щекотка? Я заставлю тебя есть рисовую кашу! – смотрю в глаза, которые словно два серых огонька.

– Нет, она же такая не вкусная. Сразу понятно, что ты меня не любишь! – хлопает своими сонными глазками, а я оставляю нежный поцелуй на её щеке.

– Никогда больше так не говори… Только ты живёшь в этом сердце.

– А как же остальные?

– Мне плевать на них, Мия! – был искренним с ней.

– Опять воюете с самого утра! Ох, Антон, избаловал же ты её… – ворчит наша домработница Снежана, ей не впервые видеть наши разборки.

– Ты права, давай-ка накажем её, и лишим конфет, – на моём лице расцветает улыбка, я уже совсем потерялся во времени…

– Ладно, вы идите за стол, я пока приготовлю оладьи.

Мия садится ко мне на колени, как мы слышим чей-то ворчливый голос… Хорошее настроение вмиг испарилось, самое главное не показать это ребёнку. Не проходит и минуты, как в гостиную заходит отец.

– Кто посадил эту грязь за стол? – после его комментария с трудом сдерживаю себя, чтобы не перевернуть стол. Спокойно, я не должен напугать девочку. Вальяжно садится за стол, делает вид, что меня совсем не замечает.

– Снежана, я не понял… Почему я должен есть в присутствии этого отродья? Выбросите её на помойку! – Его жалкая речь стала для меня последней каплей. Пересаживаю Мию на стул, а сам поднимаюсь с места. Ярость, животный звериный инстинкт, будто обидели моё чадо. Клянусь, я готов любого порвать за неё. Приближаюсь к столу и хватаю его за грудки.

– Она не грязь… Сейчас передо мной есть одна мразь, она воняет похлеще самого адского болота.

– Ах ты, щенок неблагодарный. А не боишься, что я её завтра в мусорку выброшу. Это мой дом и это мои правила… И только одно слово, ты больше никогда в жизни её не увидишь! – возмущается этот сукин сын, а я взбесился настолько, что ударил его в челюсть.

– Повтори… Тогда боюсь, отец, мне придётся поджечь тебя в этом доме вместе со всем дерьмом. Ну же давай… Ответь мне или ты привык только с бабами разбираться! – снова удар, бедная девочка подбежала к Снежане и схватила её за юбку.

– Пошёл вон из дома… Можешь подохнуть на улице. Посмотрим какой ты самостоятельный, приползешь ещё на коленях, когда жрать захочешь!

– Конечно, приползу, чтобы задушить тебя в собственной кровати. Или, папуль, тебе лучше горлышко перерезать?

– Антон, здесь Мия… – напоминает мне Снежана, о маленьком ангелочке, который сжался словно котёнок. Она не должна видеть другого Антона, подлого и бессердечного. Пытаюсь совладеть с самим собой, только бы не сорваться. Покидаю гостиную, и слышу, как Мия бежит за мной.

– Меня, правда, выкинут на помойку?

– Никогда… Разве я могу так с тобой поступить? Поживи пока со Снежаной. Обещаю, я заберу тебя… – целую её в лоб и перевожу взгляд на часы, как же я забыл нужно ехать в этот мать его университет.

Надеваю свой чёрный балахон, он прекрасно подходит к моему настроению, на груди самый дорогой подарок, серебряный крест из белого золота, никогда с ним не расстанусь. Выхожу на улицу и смотрю на серое небо. Казалось, тучи специально сгущались, предвещая о страшной буре. Но мне, как бессовестной скотине никого не жалко. Не проходит и пяти минут, как около ворот останавливается BMW. Открывают дверцу и приглашают в салон.

– Какого чёрта вы опоздали? Совсем страх потеряли? Если такое ещё раз повторится, вы будете дерьмо с изгоями жрать в местной столовой! А на ваше место я других позову, – ругался я на пятерых оболтусов, которые не смели и слова лишнего сказать.

– Не злись, Царь, у нас тачка сломалась!

– Смотри, как бы у тебя в следующий раз челюсть не сломалась, – кидаю свой злобный взгляд, совсем оборзели в последнее время.

– Тох, ты, что как с цепи сорвался? Снова батя, на уши присел? – поворачивает своё лицо Ромик, а я сдавливаю его горло.

– Дуло прикрыл… На дорогу смотри… – сжимаю руки в кулаки, как же достал этот дождь, он будто специально капал мне на нервы… Заворачиваем на узкую улицу, как через окно я замечаю коротышку в старом потрепанном дождевике. Не может быть… Неужели Ада брезгует общественным транспортом? Когда смотрю в её пустые голубые глаза так и хочется причинить боль. Меня бесит эта страшная выскочка.

– Притормози, – приказываю Ромику, а потом опускаю своё стекло.

– Надо получше сосать, чтобы по утрам хахали до универа довозили…

Поворачивает своё лицо, и я вижу, как её милые кудряшки намокли, сразу понятно, что она продрогла до нитки…

– А твой член видимо настолько маленький, что ни одна девка без дула пистолета брать его в рот точно не станет! – острит прямо в лицо, пора проучить эту серую мышь. Парни уже догадываются, что произойдёт дальше.

– Царь, стой… С твоими разборками мы в универ опоздаем. Профессор химии родителям настучит и тогда мне карманного бабла не видать, как своих ушей.

– Что ты, Серый, это займёт всего пару минут, – хватаю её за запястье, благо наша машина ехала почти вплотную к ней и потом приказываю. – А теперь прибавь скорость, Ада должна побегать.

– Ты совсем что ли, царь?

– Я сказал, жми педаль газа! – Моя рука сдавливает её запястье, запыхалась крошка.