Пыльная зима (сборник) - Слаповский Алексей Иванович. Страница 41

И с треском захлопнул дверь.

– Чего такое? – спросила Любка. – Чего ему?

– Психи кругом!

– Это точно! – кокетничая, сказала подруга Любки.

– Сейчас будет три сюрприза! – объявил Фуфачев. Зайдя в кухню, он переоделся и явился перед женщинами преображенный, в костюме: – Сюрприз первый!

– Хорош! Хорош! – восхитились женщины.

– Сюрприз второй! – явился Фуфачев вторично – подняв над головой большой флакон огуречного лосьона. Этот сюрприз произвел на женщин гораздо большее впечатление, чем первый.

– Сюрприз третий! – закричал Фуфачев, с вжиканьем расстегнув молнию на брюках и показав.

– Ну уж и сюрприз, – равнодушно сказала Любка.

– Не скажи, не скажи! – закричала ее подруга и, схватив лосьон, стала наливать его в кружки, говоря со вздохами:

– Какие вы милые. Какие гостеприимные. Хорошие люди.

Фуфачев нетерпеливо выпил и поблагодарил ее за такие слова поцелуем, подруга Любки оказалась страстной и тут же в процессе поцелуя всунула длинный трепетный язык в рот Фуфачева, лаская и дразня его чуткие десны, утыканные осколками зубов.

Любка хохотала: она в любовь не верила.

ГЛАВА 41

Итак, с Фуфачевым Неделин расквитался вроде бы достойно – с физической и моральной прибылью для Фуфачева. А вот перед Владиславом Субтеевым было заранее неудобно. Ведь он за него успел достаточно пожить, он и пел за него, создав новый, так сказать, сценический образ, а главное – томило душу то ночное происшествие, когда он, возможно, сильно порезал человека. Вряд ли до смерти, и к тому же человек этот – преступник, но все же… Говорить ли об этом Субтееву? Эта шайка наверняка захочет отомстить, и значит, он подвергает Субтеева опасности. Но не находиться же вечно в чужой шкуре. Да, он виноват – а может, и не он виноват, а некое аномальное явление природы, орудием и жертвой которого он стал. Может, тут и в самом деле что-то связанное с космосом? Кто знает, кто знает – почему, например, Неделин в детстве любил сидеть по вечерам на балконе и смотреть в звездное небо? Он тогда выдумал вдруг, что если долго, очень долго смотреть на одну звезду, то можешь внезапно оказаться там, перенестись за секунду, и смотрел, смотрел, другие звезды как бы пропадали, оставалась лишь эта звезда и становилась все больше и больше, будто он приближался к ней, – но не хватало терпения довести эксперимент до конца; наверное, нужно было смотреть всю ночь. Да и страшно становилось. Откуда у него появилось это? – ведь и не скажешь, что он очень интересовался фантастической литературой, больше любил обстоятельные географические книги про реальные страны, любил расстилать на полу большую карту мира и производил в уме различные усовершенствования: делал подкопы, например, во многих местах под Антарктиду, а потом с помощью большого количества одновременных взрывов отделял ее от земли, превратив в плавучий остров, и мощными кораблями буксировал на новое место в теплые широты, чтобы предоставить новую большую территорию для житья людей. Конечно же, под стаявшими льдами и снегами обнаруживались остатки древней цивилизации, более древней, чем человеческая, но возникала проблема повышения уровня Мирового океана, приходилось срочно спасать Нидерланды и другие территории, находящиеся ниже уровня моря или на одном с ним уровне: насыпались дамбы, возводились плотины; климат теплел, оленеводы Чукотки прислали срочный запрос: как быть, оленям жарко в их теплом меху, следовало указание: оленей заменить на сайгаков, а вместо ягеля вырастить верблюжью колючку.

Детские бредни, но ведь и понятие о коммунизме как высшей стадии человеческого развития тоже похоже на детскую мечту о том, что вот было бы здорово, если бы игрушки, конфеты и мороженое не продавались бы за деньги, а можно было бы взять сколько душе угодно. Подобные мечтания основываются на вере в то, что я буду разумен в той же степени, как и другие, а другие разумны, как я, и что никому не взбредет в голову, когда наступит обильное будущее, взять больше игрушек, чем требуется, и тем более рвать у кого-то из-под носа игрушку, но как быть, как быть с извечным человеческим желанием невозможного: играть во все игрушки мира сразу, иметь власть не только над собой (что, как уверяют философы, есть высшая духовная победа и радость), но и над тысячами, миллионами других, куда денется в каждом из нас тот владетельный султан, который держит в своем мысленном гареме больше женщин, чем суждено ему ночей до конца его жизни? Мрак, мрак, думал Неделин, впервые и неожиданно для себя наткнувшийся на эти мысли, вынужденный перерабатывать их в себе самостоятельно, дилетантски…

Проживая в гостинице последние деньги, Неделин целыми днями ходил по городу. Он уже терял надежду. В самом деле, почему Субтеев должен быть в Полынске? Если он не объявился и не настиг Неделина, это еще ничего не значит, с ним могло случиться всякое: угодил в психушку, уехал в южный город, откуда родом, под машину попал, наконец!..

Как-то вечером он забрел в пивной павильон возле танцплощадки, на которой уже вовсю толпилась молодежь – в небольшом пространстве, огороженном решетчатым металлическим забором, предохранением от безбилетников, те, однако, ловко перемахивали через забор на глазах у дружинников, и пока дружинники ловили одного, десять других проникали в очаг радости – деньги, предназначенные на билет, истратив пивом.

Неделин, облокотившись на перила, наблюдал за танцами. Музыка, толкотня, всеобщее возбуждение; так было давным-давно, когда их мужской технологический факультет пригласил на вечер факультет женский – филологический. Неделин сразу приметил двух подруг, которые не отходили друг от друга, стояли у стены посмеиваясь.

Одна была, естественно, красавица с пепельными распущенными волосами, другая тоже ничего себе, но, в общем-то, серенькая девушка: какие-то кудерышки на голове, глаза неумело обведены черным и синим. Неделин понимал, что шансов на красавицу у него мало, но возмутился своей медлительностью – и пошел приглашать ее на танец.

Красавица и серенькая девушка смотрели на него с улыбками: ну в чем дело?

– Разрешите? – спросил Неделин, глядя куда-то меж ними.

– А кого? – засмеялась красавица.

Неделин посмотрел на нее холодно и повернулся к серенькой девушке, оказывая ей подчеркнутое внимание.

– Вас!

Серенькая девушка пожала плечами (ну что ты сделаешь – пристают и пристают!) и милостиво подала руку. Звали ее – Лена.

Она и стала женой Неделина.

Знакомое лицо мелькнуло в толпе.

Лицо Запальцева, то есть Субтеева в обличье Запальцева!

И тут же оно показалось в другом углу танцевального загона, и тут же – в противоположном.

Несколько их, что ли? – или Субтеев заметил его и мечется, желая скрыться?

Неделин взял билет в кассе, прошел сквозь турникет и контролеров. Он боялся отойти от турникета, смешаться с толпой – Субтеев может ускользнуть. Нет, вот он, вот он! – безмятежно и весело танцует с девушкой лет семнадцати, нашептывая ей что-то, – и вот он же, но уже с женщиной лет тридцати, и ей нашептывает, – нет, вот он, с женщиной лет пятидесяти, которая в ответ на его нашептывания, хохоча, обнажает златые зубы и вся колышется.

Что за чертовщина!

Неделин, расталкивая танцующих, устремился к Субтееву, ориентируясь на златозубое сияние (отражался свет фонарей), хлопнул по плечу, мужчина обернулся и оказался пожилым человеком.

– В чем дело?

– Извините…

Так было несколько раз: завидев Субтеева с очередной партнершей, Неделин спешил к нему, грубо толкаясь, но когда подходил, партнерша оказывалась та же самая, Субтеев же исчезал, на его месте уже был другой. Обливаясь по´том, Неделин опять увидел своего двойника, бросился, подпрыгивая, чтобы поверх голов ежесекундно видеть его, наступил кому-то на ногу, обиженный ухватил его, чтобы отомстить словом или делом, Неделин хотел вырваться, глянул – и! – Субтеев! – и сам схватил его за плечи.