Лощина (ЛП) - Халле Карина. Страница 8

Я продолжал идти, дурман понемногу выходил из моего организма. Августовский воздух был липким даже ночью, но в легких чувствовалась свежесть, и я вдыхал его большими глотками, как будто не дышал неделями. Я знал, что это вопрос времени, когда действие опиума полностью прекратится, и мне снова придется столкнуться с руинами своей жизни, но пока все в порядке. Я безымянный человек без будущего и прошлого, просто чьи-то шаги эхом отдавались на пустых улицах Нью-Йорка в три часа ночи.

Но затем к моим шагам присоединились еще одни.

Подходят все ближе, ближе.

Я оборачиваюсь и ничего там не вижу.

Ничего, кроме плеска лужи, как будто кто-то топнул по ней.

После этого иду быстрее, потею и чувствую себя почти трезвым. Я всего в минуте ходьбы от своего гостиничного номера, и хотя в затылке неприятное ощущение, что за мной наблюдают, я чувствую, что, возможно, буду в безопасности, как только окажусь внутри. Мой номер — просто грязная берлога с дырами в стене.

— Икабод, — шепчет женский голос за спиной. Как будто проникает в мою грудь и хватает за сердце, останавливая меня. Это так похоже на Мари…

— Икабод Крейн, — снова произносит голос, но теперь он звучит грубо, низко и смутно зловеще.

Я медленно поворачиваю голову.

Позади меня стоит женщина в плаще.

У нее нет лица.

Без глаз. Без носа. Просто тонкая линия вместо рта.

Господь Всемогущий.

— А-а-а! — я вскрикиваю, пытаясь заглушить свой крик, и терплю неудачу, поднимая руку, как будто пытаясь укрыться от ее взгляда.

Но, взмахнув рукой, я снова вижу ее, и теперь у нее есть лицо.

Конечно, есть, как иначе. Ради всего святого, кажется, я слишком много курил сегодня.

— Икабод Крейн, — повторяет она еще раз, и теперь ее голос снова меняется. Становится светлее, мягче, и когда она делает шаг в свет фонаря, я вижу ее более отчетливо. Она старая, но непонятного возраста, с гладкой, ровной белой кожей и глубокими морщинами возле глаз и рта. Ее губы красные и влажные, как будто она только что прикусывала их, а глаза ярко-зеленые с золотыми крапинками, которые мерцают на свету. Лишь из-за глаз она кажется моложе.

А еще у нее есть какая-то непонятная аура. Она постоянно меняет цвет, временами полностью исчезая.

«Ведьма», — думаю я про себя. «Она что-то вроде ведьмы».

— В этом вы правы, мистер Крейн, — говорит она.

Мои глаза расширяются.

— Но не пугайтесь так, — продолжает она. — В конце концов, вы тоже ведьмак.

Я осмеливаюсь на мгновение отвести от нее взгляд и обеспокоенно оглядываюсь по сторонам. Улица пуста, если не считать крысы, бегающей возле водостока, а мой отель находится как раз в конце квартала. Интересно, успею ли я добраться туда до того, как она меня остановит? Не знаю, как бы она поступила — я по крайней мере на фут выше ее, но ведьмам доверять нельзя.

— Я не буду вас останавливать, — говорит она. — Но, возможно, вы захотите выслушать то, что я хочу сказать, мистер Крейн. Боюсь, это связано с вашим будущим и возможностью, от которой, надеюсь, вы не настолько глуп, чтобы отказаться.

Меня так и подмывает оттолкнуть ее. Добежать до отеля и захлопнуть дверь у нее перед носом. Или, черт возьми, развернуться и отправиться прямиком обратно в кабак. Лечь на коврик с трубкой во рту и забыть обо всем.

— Какого рода возможность? — спрашиваю я настороженным тоном.

— Финансовая, — говорит она. — Весьма полезная. Я рекрутер престижного колледжа, и мы ищем преподавателя с такой подноготной, как у вас.

Я давлюсь смехом.

— Моей подноготной?

— Да, — просто отвечает она. — Мы знаем, что вы учились в медицинской школе в Чикаго и почти окончили ее с честью, но внезапно отчислились. Мы знаем, что вы продолжали преподавать в академии в Сан-Франциско, где познакомились со своей женой. И мы знаем о трагических обстоятельствах, о которых, я уверена, вам не нужно напоминать, и они привели вас сюда, в Нью-Йорк… и во что превратилась ваша жизнь с тех пор.

Я смотрю на нее, совершенно сбитый с толку.

— Вы ознакомились с полицейскими записями?

— Вы же не можете винить меня за то, что я узнала все, что могла, о потенциальном сотруднике, не так ли? — говорит она. — Но никаких записей. Вы не единственный ведьмак, способный видеть чье-то прошлое. Я знаю, на что способны ваши руки, когда вы прикладываете все усилия. Все, что мне нужно сделать, чтобы увидеть чье-то прошлое, — это подержать в руках то, к чему они прикасались.

Женщина лезет в карман своего плаща и достает синий носовой платок, похожий на тот, что был у меня раньше. Я быстро похлопываю себя по карману пальто, но не удивляюсь, обнаружив, что он исчез.

— Маг, — удается мне произнести.

— Прошу прощения?

— Я маг, а не ведьмак, — я хмурюсь, прищурившись, глядя на нее.

— Семантика, — говорит она, протягивая носовой платок. — Возьмите. Вы оставили его в опиумном кабаке.

— Вы тоже были там? — с горечью спрашиваю я, забирая у нее свой платок. Я никогда не встречал никого, обладающего подобными способностями. Это практически гротеск.

— Магия теней, — говорит она с самоуверенной улыбкой на губах. — Делает человека невидимым в темноте. Это один из моих многочисленных даров. Их вы тоже скоро получите, если присоединитесь к нам.

Я качаю головой, пренебрежительно поднимая руку и делая шаг назад.

— Послушайте, мадам Ведьма, вы кажетесь приятной женщиной, но я думаю, нам придется попрощаться. Видите ли, я здесь вполне счастлив, — жестом указываю на город. — Мне нравится Нью-Йорк. Я не хочу уезжать. И точно не ради какой-то женщины, ворующей носовые платки, которую встретил на улице.

Она остается невозмутимой.

— Этот колледж находится всего в тридцати милях к северу отсюда. В штате.

— Дело не в штате, — говорю я, отступая назад. — А городе. И, как уже сказал, я счастлив. Очень счастлив. А теперь, если вы меня извините, уже поздно, и мне нужно поспать несколько дней.

Я поворачиваюсь, надеясь, что она оставит все как есть и пойдет искать какого-нибудь другого незадачливого профессора, который будет преподавать в ее школе. Прохожу несколько футов, оглядываюсь через плечо и вижу, что она стоит там, под уличным фонарем. Чем дальше ухожу, тем больше ее черты снова начинают сливаться в ничто.

Ни носа, ни глаз. Ничего, кроме улыбки на тонких губах.

Я сглатываю и оборачиваюсь, моя кожа ощущает одновременно жар и холод. Принять ванну было бы неплохо. Горячую. Холодную. Без разницы.

Однако к тому времени, когда я вхожу в отель, протискиваюсь мимо старика, спящего на стойке регистрации, и поднимаюсь на свой этаж, общая ванная комната занята, так что я продолжаю идти.

Достаю ключи от своего номера, руки слегка дрожат, когда я поворачиваю замок, затем распахиваю дверь и вваливаюсь внутрь. Захлопываю ее и быстро запираю за собой.

Затем прислоняюсь к ней спиной, раскидываю руки, как будто хочу удержать ее запертой, и закрываю глаза, пытаясь сделать глубокий вдох.

Что, черт возьми, это было? Кто эта женщина? Правда ли она узнала всю эту информацию обо мне через носовой платок, или она следила за мной в течение многих лет?

Как много она узнала?

Я выдыхаю, пытаясь заставить свое сердце успокоиться. Открываю глаза. Даже в темноте моя комната — настоящий бардак. Одежда на полу, постель не заправлена, а на подоконнике стоит тарелка с недоеденным жареным цыпленком, что я купил в ларьке на улице.

На мгновение я вижу свою жизнь ее глазами. С чего начинал, и как далеко пал. Задаюсь вопросом, не совершил ли я ошибку, уйдя.

Затем тень отходит от стены.

Я открываю рот, и крик застревает в горле. Дело не только в том, что я не могу найти в себе сил закричать, но и в том, что у меня нет голоса. Его украли из моего горла.

— Тихо, — шипит женщина. — Хотите разбудить соседей? Хотите, чтобы они знали, кто вы такой? Нарушитель спокойствия и наркоман — это то, с чем этот мрачный город смирится. С ведьмаком — нет.