Кержак (СИ) - Борисов Олег Николаевич. Страница 2

– Это если только в отпуске и по чуть-чуть. Печень не принимает в больших количествах.

– Хорошо. У нас это извечная проблема. Вохр на точке умудряется или пропускать, или сами продают. И в общаге народ оттягивается без меры. Потом с будунища на участке или железяку какую себе на ногу уронят, или молотком по пальцам шарашат. Да и набирать получается одних “синяков” и тех, кому вообще податься некуда.

– Но зарплата ведь неплохая, – удивился Осокин.

– За нее пахать надо. А в городе заводов полно и везде “требуется”. Правда, без квалификации позиции почти все закрыли за год, только это и спасает… Все, пошли, а то опоздаем, водитель ругаться будет.

Первую неделю Иван отработал без каких-либо проблем. Начальником смены оказался бывший сиделец, чаще откликавшийся на прозвище Сыч, чем на имя-отчество. Но все писанные и неписанные правила знал, народ строил в рамках необходимого и заставлял выдавать спущенный сверху план. Большего не требовал. Когда в среду Осокин оживил задуривший погрузчик, его труды оценили по достоинству и оставшиеся дни больше ворочал железо на технике, чем руками таскал и долбил.

– Дмитрич, ты сильно не налегай! Народу передохнуть чуть-чуть надо, – под вечер втолковывал Сыч, спустив фильтр на шею и смоля очередную сигарету. – Если мы нарубаем больше, чем сказано, выработку поднимут. И тогда уже сплошные авралы и штурмовщина. А я ее с лесоповала терпеть не могу. Как праздник – так сдохни, но цифры изобрази.

– Не проблема, Семен Лаврович, – Иван предпочитал даже с маленьким начальством не панибратствовать. Держи дистанции, прояви уважение и это в плюс пойдет. И крыситься на тебя не станут.

– И постарайся до следующей вахты в запой не уйти. А то как ни смена, так вместо десятерых семеро ущербных, да и те еле ноги переставляют.

Первый раз вернувшись в общежитие и получив ключи от комнаты, где выделили место, вахтовик уточнил насчет половины зарплаты, отмылся от въевшейся вездесущей пыли и решил отдохнуть. Съездить в гости к Сашке с мелкими подарками, что-нибудь из одежды прикупить. Зима уже на носу, а у него даже теплого исподнего нет. В итоге не успел оглянуться, как неделя промелькнула мимо и снова ехать в Березово.

База стояла за высоким бетонным забором, опутанным колючкой. Камеры, охрана, даже сторожевая собака была своя. Три огромных цеха в линию один за другим, пялились воротам на широкий двор, заставленный разнообразными контейнерами.

В первом ангаре разгребали железо. Доставали из разнокалиберных ящиков, перекладывали из кучи в кучу. По заляпанным грязными пальцами распечаткам оценивали россыпь деталей и мятого мусора, мелом ставили отметки. Что отбирали, скручивали или срубали зубилами, собирая в ящики. Как объяснил мастер, это идет на переплавку. Остальное по итогам дня складировали в дальнем углу. Оттуда большим бульдозером с ковшом перевозили отходы в средний ангар, куда заходила железнодорожная ветка. Там весь мусор ссыпали в железнодорожные вагоны и вывозили пару раз в месяц.

Для доступа в последний цех надо было себя проявить. У счастливчиков появлялась на пропуске отдельная отметка и в основном эти “белые люди” собирали на поддоны разнообразные коробки с продуктами и ширпотребом. Как намекнул Сыч, от мелкого воровства не спасали даже установленные повсеместно камеры, поэтому руководство компании построило отдельную проходную и ввело досмотр на входе и на выходе. Выявленных несунов вышибали на улицу с волчьим билетом. Хотя обе бригады квартировали в одинаковых бытовках, установленных рядком вдоль забора и ели в одной столовой, под которую отвели сборный домик. Как понял Иван, по деньгам платили одинаково. Одно счастье – пылью и дрянью не дышать, когда железки долбаешь. И большую часть работы на последнем складе старались выполнять погрузчиками, хотя иногда приходилось и просто ящики кантовать. Куда именно потом вывозили все составленное в пирамиды – народ толком не знал.

Вторая рабочая неделя подходила к концу, когда в пятницу вечером за стол к вахтовику подсел довольный жизнью Сыч.

– Фартовый ты мужик, Дмитрич, вот что скажу. Месяц не отпахал, а уже на повышение пошел.

– Это ты о чем?

– Сегодня один из идиотов с руководством поцапался. Употребил в обед, выхлоп не загасил и умудрился на погрузке коробки своротить. Когда ему стали по башке стучать, еще и права решил качать. Можно подумать, мало у нас людей, кто ручки крутить может. Выперли его, только что рассчитали. Поэтому завтра утром подойдешь к очкарику, он подъедет как раз. Тебе там отметки нужные сделает, покажет, что и как. И будешь как белый человек половину дня в том цеху работать. Утром у нас – здоровенные дуры раскидаешь, чтобы могли поковыряться. И туда.

Подумав, Иван уточнил:

– Не до конца понял, Семен Лаврович, это хорошо или плохо? Я вроде и не выпячивался нигде.

– Это хорошо. Потому что если ты не запорешь, то через смену-другую совсем туда переведут. Пылью дышать не надо, руки сбивать. Сиди в кабине и перетаскивай с палета на палет ящики. И смены у них покороче.

– А ты как? Выработку же не снимут, даже если у вас техники не будет.

– А я тут еще месяц и все, откинусь. Мне справка нужна с нормального места работы, чтобы потом на постоянку устроиться. Буду как уважаемый человек за барахлишком хозяйским присматривать. Сутки отдежурил и двое дома – лафа, а не жизнь… Раньше меня охраняли, теперь я охранять буду… Ты, главное, не запей. У нас здесь это самое страшное. В кого пальцем не ткни, по “белочке” с резьбы и слетает.

– Понял. Спасибо, Лаврович, что про меня не забыл и слово замолвил.

– И еще, – чуть нагнувшись, Сыч прошептал: – Очкастый, который, он нормальный. Ну, кадровик. На нем там куча всего завязано. А вот те, кто команды отдает, они гнилые донельзя. Кто-то из бывших попытался в обломках пошарить, так его охрана измордовала до полусмерти. Говорят, что это с Китая барахло и кое-что из наших военных запасов. Платы разные и прочее. Если правильно обработать, можно золотишко и другое интересное с железок снять. Где крупинка, где вторая – при таких объемах неплохо выходит. Просто этим уже в специальном институте занимаются. Их директор все это придумал. Неплохо зарабатывает, зараза, если смог такое козырное место под себя подмять, с охраной и прочим… Но – людей за мусор считают. Поэтому с ними никогда не вздумай препираться. Бывают наездами с проверками, в ботиночках надраенных. В первый цех редко заходят, вредное производство у нас там. А вот в третий – почти каждый раз нос суют. Столкнешься еще.

– Ну, мое дело ящики грузить, до начальства мне дела нет. Если что: “так точно, дурак, исправлюсь”.

– Молоток, – кивнул Сыч, допил чай и засобирался: – Все, побежал. Тебе в восемь утра кадровика найти, потом к нам. Ну и после обеда – на новое место.

Суббота прошла согласно намеченного плана. Одетый в тот же свитер взъерошенный очкарик отпечатал новый пропуск, затем за утро Иван растащил на погрузчике самые тяжелые железяки и отправился обедать. После обеда уже в новом ангаре слушал краткий инструктаж:

– Фуры подгоняют сюда. С них все сгружаешь с этой стороны. Когда грузовики ушли, начинаешь перебрасывать вот на этот железную платформу. Что и куда – станет подсказывать дежурный смены. Он прикидывает, какой вес, куда засунуть можно, и чтобы в габариты вписаться. Вот эти железные балки – ограничители. Когда партию погрузили, все закрывается навесными щитами. Если что-то выпирает – придется авралить и перетасовывать. Проблем две: держать фуры долго мы не можем. Поэтому их разгрузка – это задача номер один. И второе – не все в таре приходит, чтобы перекантовать без грузчиков. Что-то приходится и руками перебрасывать. Но это стараемся уже в самом конце.

– Понял.

О том, куда потом девают рукотворный параллелепипед, Иван спрашивать не стал. Захотят – расскажут. Нет – ну и фиг на это. Меньше знаешь, лучше спишь. Главное – под штрафы не попасть: