Звезды любви - Чарлтон Энн. Страница 14

— Нет, — нежно сказала она, взглянув ему прямо в глаза. — Я не забыла, Роберт.

И чуть не засмеялась, заметив промелькнувшую в его глазах едва уловимую искорку триумфа. Да, этот упрямый и самонадеянный тип вообразил себе слишком много.

Он протянул свою ладонь и накрыл ею лежавшую на краю стола руку Кейт, потом большим пальцем провел по контурам ее ладони. От этой робкой ласки по всему ее телу пробежала ошеломившая ее дрожь, и она в панике подумала о том, что пора этому положить конец, пока она еще в состоянии это сделать.

В кухню вбежал котенок и, требуя к себе внимания, замяукал, потом потерся сначала о ноги Кейт, потом о ноги Роберта. Все еще держа ее за руку, Роберт взглянул вниз, потом, словно желая проверить пришедшую на ум мысль, взглянул на котенка еще раз.

— У него же одно ухо, — сказал он и секунду внимательно смотрел на Кейт пристальным взглядом, в котором теперь мелькнули озорные огоньки. — Уж не этого ли молодого бродягу зовут Винсент?

— Вы меня так разозлили в тот вечер, — проговорила Кейт, — что я решила немного согрешить против правды. Но он действительно спит в моей постели.

Теплота его серых глаз приобрела какой-то новый оттенок, и Кейт пожалела, что произнесла слово «постель».

— Мы здесь одни, — прошептал Роберт. Он не спеша поднялся и, обойдя стол, подошел к ней.

Вот теперь как раз тот самый момент, думала Кейт, — тот самый момент, когда ему придется испытать горечь разочарования. Она сейчас скажет ему, скажет ему… Ее губы уже открылись, чтобы дать ему отпор, но тут она почему-то оказалась в его объятиях, мягкая, податливая и ждущая, и единственным звуком, который ей удалось издать, был глубокий вздох. А еще через мгновение она уже забыла обо всем на свете, и для нее не существовало больше ничего, кроме этих нежных рук, которые она так живо чувствовала сквозь свою пижаму, и жарких прикосновений его властных губ. Потом губы на секунду оторвались от нее, что-то произнесли, потом снова прижались к ее губам уже немного по-другому, а потом ее голова закружилась в каком-то многоцветном тумане. Постепенно эти упрашивающие губы превратились в требующие, потом он оторвался на секунду от ее губ, чтобы начать новое наступление. Кейт припала к его плечу, в голове все кружилось и вертелось, хотя она изо всех сил старалась собраться с мыслями. Когда, наконец, он отпустил ее, она вспомнила, почему она позволила всему этому случиться.

— Ну, разве это не лучше, чем ссориться друг с другом? — выдохнул он ей в ухо в то время, как его настойчивые руки уже гладили ее бедра.

Вдруг ей вспомнились эти руки, передвигающиеся по поверхности картины Филиппа Баррета, и его жестокие оскорбительные слова, которыми он уничтожал ее в телестудии. Откинув голову, чтобы взглянуть в его глаза, она закрыла ладонью его лицо, как будто была не в силах ему противостоять. И это было почти правдой. Почти. Ее пальцы нежно погладили красную отметину, которую оставила на этом красивом лице ее злая рука.

— Так я могу сказать, что мне хотелось бы получить от вас, Роберт? — мягко спросила она. — Помните: «Я скомандую»?

В его глазах светилось желание, сквозь смуглую кожу его загорелого лица проступил слабый румянец, и его чувственный рот так и замер в улыбке готового к повиновению любовника. Конечно, он сделает все, что бы она ни приказала. Кейт не могла оторвать глаз от его лица. Вот оно, это мгновение, она наконец-то добилась своего!

— Скажите скорее, Кейт, — торопил он, склонившись над ней и водя языком по мочке ее уха.

— Я хочу, — прошептала Кейт, — чтобы вы, забрав всю свою самонадеянность, — ее шепот поднялся до обычного голоса, — немедленно катились вон!

Тишина. Он как будто не мог поверить, что она способна произнести такие грубые слова. Еще через мгновение он напрягся, а ласкавшие ее руки, мгновенно превратившиеся в холодную и твердую сталь, отпустили Кейт и отодвинули ее в сторону.

— Все ясно, — ответил он каменным голосом. — Месть такая сладкая, правда, Кейт? Но не вздумайте сказать, что все это время вы лишь играли. Еще одно небольшое усилие с моей стороны — и я бы довел дело до своего естественного исхода, и вы прекрасно это понимаете, дорогая.

Она задрожала от негодования, но все же заставила себя спокойно и дерзко ответить:

— Вы мне омерзительны! С одной стороны, вы хотите подавить и унизить меня за то, что я посмела не согласиться с вами, а с другой стороны вы достаточно лицемерны, чтобы захотеть…

— Трудно выговорить правду, бесстрашная Кейт? Переспать с вами — вот что я хотел сделать. — Его слова были грубыми и откровенными. — Как и большинство женщин, вы склонны во все вносить беспорядок и путать разные вещи. Но мы оба прекрасно знаем, к чему мы должны были бы прийти после того, как впервые увидели друг друга. Но поскольку у вас имелись некоторые, весьма тривиальные, причины не любить меня, вы сознательно их преувеличивали и раздували, чтобы скрыть тот естественный зов плоти, проснувшийся в вас сразу же, как мы познакомились в гримерной. — Он неожиданно замолчал, бросил на нее злой взгляд и произнес, нисколько не заботясь об оскорбительности своих слов.

— Я мог бы добиться своего еще там, в гримерной, если бы приложил немного усилий.

Она побелела.

— Вы чудовищно самонадеянны, мистер Бомон. Не преувеличивайте свои способности к обольщению. Ищите других дурочек. И не воображайте, что мне хоть сколько-нибудь понравился ваш сегодняшний спектакль — я нашла ваши попытки обольщения столь же отвратительными, как и ваши предыдущие неуклюжие нападки!

— Нет. Мы же оба знаем, что это — неправда, Кейт!

Казалось, что его гнев потихоньку начинает спадать, однако это не принесло ей желаемого облегчения.

— Вам лучше уйти, мистер Бомон. И не смейте называть меня по имени!

В дверях он внезапно повернул обратно и пошел вдоль галереи, внимательно вглядываясь в висевшие на стенах картины. Наконец он остановился перед картиной Филиппа Баррета, усмехнулся и посмотрел на Кейт, все еще стоявшую около входной двери.

— Этого пари вам никогда не выиграть, мисс Боумэн.

— Время покажет, — ответила она, чувствуя, как громко заколотилось ее сердце, когда он снова направился к двери. Эхо его шагов гулко раскатилось по всем коридорам дома. Лампы для подсветки, висевшие на стенах галереи, отбрасывали столбики желтого света, яркими пятнами расположившиеся между мягкими и расплывчатыми тенями. Лицо Роберта, шедшего вдоль галереи, то попадало в полосу яркого света, то снова терялось в тени. Когда он снова остановился около Кейт, на его лице не было ни малейшего следа гнева. Можно было подумать, что он принял какое-то решение, и вот эта вернувшаяся к нему уверенность беспокоила ее гораздо больше, чем его гнев.

— Это была всего лишь маленькая стычка. Победа в большом сражении будет за мной. Учтите, Кейт!

Она распахнула дверь, и в прихожую ворвался свежий ночной ветерок. Она с силой захлопнула дверь, как только Роберт, пройдя мимо нее, вышел из дома. Застыв в полной неподвижности, она слышала, как открылась и захлопнулась дверь машины, как взревел мотор, зашуршали шины по гравию подъездной дорожки. Ей показалось, что через некоторое время она услышала, как машина свернула в подъездную аллею, ведущую к Галерее Бомона, находившуюся в одной миле от ее дома.

В старом доме было так тихо, будто он был чем-то недоволен. Казалось, что все эти бурные объяснения, вызвавшие его охи, скрипы и стоны, повергли его в холодное тягостное молчание. Кейт вернулась в кухню и поставила в мойку две кофейные кружки, открыла кран, плеснула жидкости для мытья посуды и стала мыть кружки в десятисантиметровом слое пены. Винсент терся о ее ноги. Кейт налила ему в мисочку немного молока, и котенок ответил благодарным и довольным урчаньем.

Кейт пребывала в состоянии полной опустошенности. Эта встреча приоткрыла ей такую сторону ее существа, о которой она никогда раньше не подозревала и которую теперь ненавидела. Конфликт, возникший из мелкой стычки, превратился в настоящую битву.