Дикие сердца (ЛП) - Джессинжер Джей Ти. Страница 62

К тому времени, как я приехал, Пахан подтвердил все, что рассказал мне Киллиан.

Он умирает от рака.

Он хочет, чтобы я стал его преемником.

Он и дерзкий ирландец с комплексом Иисуса годами работали вместе под прикрытием, чтобы проникнуть и уничтожить самых крупных крыс в гнезде, так сказать, вместе с другими участниками the Thirteen, которые определенно не являются мальчишеской группой.

И последнее, но не менее важное: мои варианты ограничены: принять роль, которую мне предлагают, или провести остаток своей жизни, уворачиваясь от пуль этого раздражающего гребаного Киллиана и его команды из двенадцати кровожадных, хорошо обученных и хорошо финансируемых учеников-благодетелей.

Суть в том, что независимо от того, что произойдет дальше, я больше не могу держать мою маленькую птичку в клетке.

Я буду либо мертвецом, либо королем Братвы с тысячей новых целей за спиной и большим количеством секретов, чем должно быть у любого человека.

Сейчас у меня есть только один способ защитить ее.

Открыть дверцу ее клетки и позвольте ей улететь.

В миле от хижины я съезжаю с обочины и выпрыгиваю из грузовика. Яростно ругаясь, я разряжаю магазин своего пистолета в ближайшее дерево. Перезаряжаю и разряжаю еще одину обойму. Затем я беру топор, который держу в ящике с инструментами в кузове грузовика, и рублю еще несколько деревьев, пока не начинаю потеть и задыхаться, а руки не саднят.

Ничего из этого не помогает. Ничто никогда не поможет мне избавиться от этой боли в моем организме.

Я знал, что этот день настанет, так или иначе. Я все еще не готов к этому. Но факт остается фактом: такой девушке, как Райли, не место рядом с таким мужчиной, как я. Человек с моей жизнью и всем тем ужасом, который с ней связан.

Все знают, что дракон в конце концов не получит принцессу.

Дракон не спасает положение.

Для этого и существуют рыцари на белых конях.

Я бросаю топор на землю и тяжело выдыхаю. Я откидываю голову назад, закрываю глаза и стою неподвижно, просто дыша, пока не убеждаюсь, что мой голос будет звучать ровно.

Затем я достаю из кармана сотовый и набираю номер отеля "Ленин" в Москве. Когда женщина на стойке регистрации берет трубку, я прошу соединить меня с номером 427.

Затем я жду, с разбитым сердцем и тошнотой в животе, пока Паук ответит на звонок.

42

Райли

Я могу сказать, что что-то не так, как только Мал входит в дверь.

Он напряжен, неся коричневые бумажные пакеты с продуктами. Его энергия странная. Он не смотрит на меня.

Сидя за кухонным столом со своим желтым блокнотом, я наблюдаю, как он ставит пакеты на стойку и поворачивается, чтобы снова выйти.

— Maл?

Он останавливается на полпути. Он не оборачивается.

—Я собираюсь спросить тебя, что не так, и ты скажешь мне правду. Ты готов?

Он не отвечает.

—Что случилось?

Я наблюдаю, как поднимаются его плечи, когда он вдыхает. Когда он говорит, его голос низкий и хриплый.

— Я разговаривал с Паханом.

У меня сводит живот. Если он разговаривает с Паханом, это должно означать, что ему пора возвращаться к работе. Его отпуск закончился.

Наш идеальный маленький пузырь лопнул.

Я встаю, подхожу к нему и кладу руки на его футболку. Глядя ему в глаза, я спрашиваю: — Ты в порядке?

Он закрывает глаза и прерывисто выдыхает. Его голос звучит несчастно: — То, что ты беспокоишься обо мне превыше всего остального, делает все намного хуже.

—Я ничего не могу с этим поделать. Ты мне нравишься.

Он открывает глаза и смотрит на меня сверху вниз с измученным видом.

—О'кей, вау. Это лицо пугает меня.

Он обхватывает мое лицо руками и целует меня. Поцелуй до боли нежный и сводит меня с ума.

Мое сердце начинает бешено колотиться, я спрашиваю: — Это из-за того, что тебе нужно возвращаться в город?

Когда он кивает, я слабею от облегчения. То, как он вел себя, показалось мне чем-то неожиданным. — Что ж, если это тебя успокоит, я могу остаться здесь, пока тебе нужно идти на работу, если хочешь.

Он просто молча смотрит на меня. Похоже, он ждет дальнейших объяснений.

—Я имею в виду, что теперь я полностью поправилась. Я знаю, как стрелять из любого оружия на случай, если другой медведь решит навестить меня. И, если быть до конца честной, мысль о том, чтобы оставаться в твоем склепе, пока ты работаешь, не очень-то меня зажигает. Я не хочу быть вдали от тебя, но я также надеюсь никогда больше не увидеть Золотую Богиню Машу и не питаться замороженными обедами.

Я улыбаюсь ему. — И ты уезжаешь только на день или два за раз, так что, я думаю, ты сможешь продержаться без меня несколько дней.

Хриплым голосом он говорит: — На этот раз мне придется задержаться.

Я поддразниваю: — Такая преданность делу. Пахан, должно быть, очень гордится.

Он сглатывает, его кадык подпрыгивает.

Я поднимаюсь на цыпочки, обвиваю руками его шею и целую. — Я знаю, шепчу я ему в губы. — Я тоже не хотела, чтобы это заканчивалось. Но, возможно, Пахан скоро предоставит тебе еще один отпуск. Раз я ему так сильно нравлюсь и все такое.

Со слабым стоном он захватывает мой рот в отчаянном поцелуе, прогибая меня назад в талии и пожирая меня. Когда мы отрываемся, чтобы глотнуть воздуха, я смеюсь.

— Мне следует почаще отправлять тебя в продуктовый магазин!

Он снова смотрит на меня своими измученными глазами, затем резко отпускает меня и выходит.

Глядя ему вслед, я размышляю, стоит ли мне последовать за ним, но решаю оставить его в покое. Я убираю продукты и возвращаюсь к написанию книги.

Той ночью он трахает меня с такой интенсивностью, что это пугает меня.

Потом мы лежим в темноте, молчаливые и потные, переплетя руки и ноги. Его сердце колотится под моей щекой. Я хочу что-то сказать, но не знаю что, поэтому молчу и позволяю ему держать меня в своих сильных объятиях.

Перед рассветом он встает с постели и стоит голый у окна, глядя наружу. Его руки сжимаются и разжимаются, как будто ему нужно что-то ударить.

—Милый? Возвращайся в постель.

Не поворачиваясь, он бормочет: — Позволь мне задать тебе вопрос, малютка. Если бы у тебя был выбор между сохранением чего-то ценного для тебя, но безопасность означала бы навсегда расстаться с этим, или держать это в постоянной опасности, но иметь это рядом с собой, что бы ты выбрала?

—Гипотетически?

—Да.

—Как если бы это был ты?

Он опирается рукой о стену, склоняет голову и кивает.

Его поведение пугает меня. Я знаю, что это не простой гипотетический вопрос. Он взвешивает выбор, и это имеет отношение ко мне.

Я твердо говорю: — Я бы держала его в постоянной опасности, но рядом.

Его смех низкий и невеселый. — Нет, ты бы не стала. Ты не настолько эгоистична.

—Да, я такая. Я эгоистка.

Он поворачивается, чтобы посмотреть на меня. В поднимающемся сером свете он такой же красивый, как и всегда. Его глаза горят. — Ты никогда раньше мне не лгала.

—Я никогда не чувствовала, что это необходимо. Что происходит?

Он не отвечает. Избегая моего взгляда, он заходит в гардеробную и быстро появляется полностью одетым. Когда он исчезает на кухне, я вскакиваю с кровати и тоже одеваюсь, затем следую за ним, стараясь не паниковать.

Я нахожу его стоящим у кухонной раковины, неподвижно смотрящим в нее.

— Maл. Малек.

Он не отвечает. Это меня по-королевски бесит.

—Я собираюсь стоять здесь, повторяя твое имя, пока ты не скажешь мне, что, черт возьми, происходит.

Звучит обреченно, он говорит: — Мне снова нужно вернуться в город. Вчера я кое-что забыл в бакалейной лавке.