Аленка, Настя и математик - "SilverVolf". Страница 13
— Да вот, Ирина Ивановна (Настя и Аленка слушали диалог, воткнув портативные головные телефоны в ушные раковины; крохотный лазер, укрепленный на «десятке», давал вполне недурное звучание), головка члена залупилась и никак не хочет возвращаться обратно.
— А ты, — сказала Агнесса Ксенофонтовна, — тити-то ему покажи, он на них, глядишь, и кончит.
Медсестра Лариса распахнула халатик, под которым ничего не было, и выпростала такие изрядные груди, что даже Ирина Ивановна, повидавшая немало на своем веку, тихонько присвистнула. Никак она не ожидала такого от своей ассистентки. Дылда-отличник из 7-го-«А» извергся семенем. Лариса размазала сперму по грудям, не забыв приласкать и сосочки.
— Следующий!
Это похабство продолжалось долго, в течение получаса как минимум; Аленка знай щелкала затвором. Вот и дощелкалась.
— Я тебя чему учил?
— Папа… А знаешь что?
Алена задрала школьное платьице, под которым ничего не было.
— Дочь моя… — выдохнул отец. — Да у тебя ж писька совсем голая (эта сцена должна идти перед «Домашними радостями»). Ты совсем маленькая.
— Маленькая, да удаленькая. Ебаться хочу!
Аленка слегка раздвинула губки. Вид крохотного похабного клитореныша заставил папу почувствовать штормообразно нарастающий пульс в члене. Он протянул руку к влагалищу дочурки; рука застыла, пройдя девяносто процентов пути.
— Ну что же ты, папа? Приласкай свою доченьку. Потрогай меня вот здесь. Вот сюда… ах. Ох. А теперь снизу и вверх.
Виталий Петрович одуревал — дочь неполных десяти лет сама направляла его палец во влагалище. Получалось так, что он ее сношал рукой. Наконец девочка начала подпрыгивать все выше и выше, насаживаясь каждый раз глубже на палец, пока не испытала ни с чем ни сравнимое удовольствие. Она кончила.
— А что это у нас такое? — спросила она, нагло расстегивая ширинку мужчины, одуревшего от долгого воздержания. — О-о… Вот это член…
Аленка увидела настоящее произведение искусства — толстый, что твое по самое некуда, с капелькой смегмы на кончике.
— Папа, а давай его подрочим! — Девчонка подвигала шкурку туда-сюда, а затем, растопырив ножки, попыталась сесть на это изделие своей манденкой. Хуй был толстоват, но, раздвинув губки, он уместился в детском влагалище, хоть далеко и не полностью. Дальше садиться было больно, но Алена хотела сделать доброе дело папочке. Пенис отца исторгся семенем; влагалище малолетки заполнилось. Сперма стала вытекать из узкой киски.
Аленка, соскочив, стала лизать опавший было член отца; очень быстро эта штука поднялась. Рывком Виталий Петрович поставил дочь раком и, раздвинув нежные девичьи ягодички, попытался всунуть хуй в крошечное отверстие ануса ребенка. Девочка взвизгнула от боли: орган был явно великоват для ее малолетней попки. А папа хотел анального секса!
— Хочешь в попу? Сейчас позвоним Насте, у нее попочка потолще.
Голенькая девочка подошла к тумбочке, на которой стоял старомодный эбонитовый телефон, сняла трубку, поскрипела диском и сказала
{censored}
— …Да. Идешь?… Сейчас. Сейчас, мой милый папочка.
{censored}
…Дверь хлопнула, и появилось некое милое существо без чего бы то ни было, если не считать короткой похабненькой юбочки. Войдя в квартиру, Настенка плюхнулась в кресло и тут же начала трогать свои соски. Аленка позавидовала ей. Ее сосочки не торчали, как у Насти, а, скорее, наоборот, обращались внутрь.
— За прошедшие 137, *966325{censored} секунд я успела удовлетворить двух девочек и одного мальчика, — доложила Настя, — а чем похвастаешься ты?
— Да вот, — Алена поразилась тому, как преданная ученица превзошла саму ее, — поебала папу.
Виталий Петрович был, кстати, не прочь совокупиться с малютками.
— Однако какая залупища, хм… Сейчас попробуем, на шестнадцать оборотов. «Корвет» такое имел. Подобные пластинки предназначались исключитедьно для записи речи. Вертушка второго класса с вертикальной загрузкой позволяла сделать это.
Настя ничтоже сумняшеся попыталась присесть попкой на член Виталия Петровича; последний стоял, будучи не в силах совладать с соблазном в виде двух маленьких обнаженных девочек. Головка мягко вошла в анус девятилетнего ребенка. Юная развратница решила насадиться на пенис, и у развратницы это получилось. Приземление произошло довольно-таки психоделично.
— О, надо же, как удачно! — лепетала Настя, подпрыгивая на хую Аленкиного папы и наблюдая за мастурбирующей девчонкой, папу которого сейчас имела анусом, — недурно вы раздираете мое очечко своим стволом.
Девочка кончила, соскочила с члена; ей, конечно, показалось мало этого, и она наравне с Аленкой начала мастурбировать свой крохотный клитореныш.
О, ласкающие сами себя нимфетки, что может быть быть более завораживающим? Только воспоминания детства, когда Виталий Петрович имел возможность наблюдать за малолетними мастурбирующими соседками в детстве — они сажались рядком на скамью, бесстыдно заголяли подолы платьица и начинали наяривать. Впятером они устраивали действо для В. П., не давая ему, впрочем, возможности как-то самым малейшим образом удовлетворить свою похоть. А вот теперь-то он отрывался.
И Анька, которая дрочила постоянно, и Ленка развратная, Нюра, которая, всегда стеснясь, дрочила где-нибудь за углом или в каком другом укромном месте, и обе Александры, которые, несмотря на юный возраст, уже подумывали о том, что, мол, неплохо бы лизнуть — ведь курки были вздрочены, а никаких мальчишек, за исключением юного на тот момент В. П, не было в принципе; не прочь ощутить член в своих манденках — все они любили раздеваться перед якобы ветераном войны, а, точнее, предателем — сей дед любил, ласково теребя свой писюн, выступать с речами перед девицами и желал лишь одного — чтоб они, задрав подолы платьев, наблюдая за его грязными мастурбационными действиями, не забывали ласкать и себя, свои только начавшие зарастать нежным пухом девичьи щелочки… Мы, пацаны, тайком подглядывали за этим развратом. А девчонки дрочили, не стесняясь. В детстве залупить крайнюю плоть на писюрке и, вздернув гуся, спустить на оголенные титечки сестры либо какой иной девочки не казалось чем-то предосудительным. Лет с двух-трех девчата лишались целок: их ебали отцы. Как сейчас помню Катюху: она стояла на лестничной площадке, и каждая близкая подруга, идя к ней на день рождения, слегка ей отлизывала. Ну а я ей присунул, так получилось.
Петровичу хотелось поебать в анус дочь, но это было проблематично.
Она суетилась, не давала, мотивируя это тем, что ее анальное отверстие узко. «Как же так, — сокрушался В. П., — парадокс, однако! У Настенки, значит, влезает, а у тебя нет?» Он неоднократно, раза четыре, по крайней мере, пытался влезть в Ленушку сзади, но каждый раз она визжала от боли. В анус Настенки пенис легко входил — сие было проверено неоднократно. Воистину чудеса творятся на этом свете!
Присев, девочка выпустила из попы несколько струек малофьи.
Член стоял. Аленка взвизгнула от восторга — толстая эалупа снова разбуравила ребеночьий анус, папа знал себе подъебывал Настенушку в зад.
Даже еще толком не проснувшись, девушка запустила руки в трусики. Как хорошо было бы, если б родной отец ее обнял, приласкал встопорчившиеся сосочки. Валя стала ласкать клитор. Ах, папка! Папка! Потрогай меня, свою дщерь! Я же вся такая потная между ног, папа, ну помоги мне кончить!
Валюха задышала громко. А потом опять провалилась в сон.
* * *
— Поеби меня, папенька. Ну поеби дочь… — Аленка стояла перед отцом, спустив трусики и задрав подол платьтя. — Ну сделай это.
Отец стал ласкать детский клитор.
— Папочка, мне так приятно-о… Папанька, о-о… А теперь сзади, пожалуйста, ну давай..
Дочь повернулась задом, повертела попкой, раскрыла полупопия, — попочка! — детский анус был почти готов принять толстую залупу. Губки растопырились. Девочкина писька снова была готова принять пенис отца.