Аленка, Настя и математик - "SilverVolf". Страница 18

— Ну так…

{censored}

— О.

— Ну и как?

— Хм-м… Я даже и не знаю, как вам сказать, Валентина Владимировна…

— Вот! Вот они, плоды просвещения! — училка явно прикалывалась. — А как насчет всеобщей ебли?

Не прошло и тридцати секунд, как все ебали всех. Директриса явно не зря зашла.

В Т. спустили практически все. О-о, постанывала она; это был толковый урок.

Ебали всех. И даже Яичницу. Могучие члены без устали трудились в вагинках одноклассниц. Дети совокуплялись по-разному: многие девочки вставали рачком, наподобие Ленки Анисимовой, иные присаживались попками одноклассникам на коленки, ловя с этого также немалый кайф. К концу урока не осталось ни одной целки, выебали и Таньку-зубрилку, которая, дура, лупала глазам, когда ей вставил Банов сзади. Она, впрочем, не очень-то возражала.

А что же наш доблестный герой Василий, спросит пытливый читатель? Неужели он не учавствовал в этой похабщине? Нет, не учавствовал никоим образом. Он набивал программу, опубликованную в апрельском номере «Техники — молодежи». Вот она:

Интересно, правда?

По-моему, просто охренеть.

Домашнее задание

— Виталий Петрович, я пришла к вам как классная руководительница…

— Может быть, кофе? — спросил В. П. Для начала, типа.

Из ванной высунулась мордочка голой Аленки. Затем что-то зашуршало, потом раздался приглушенный звон — что-то упало; девчонки, как всегда, занимались траханьем, сексом, лизанием и прочими познаниями бытия. И это, разумеется, не ускользнуло от Т.

— Меня беспокоит… несколько беспокоит…

— Что? — В. П. был сама любезность.

— Успеваемость вашей дочери, вот что! Я… э… гм…

Т. стала свидетельницей умопомрачительного действия: Аленка с визгом гналась за голой Настей, стремясь поцеловать ее попу.

Это явно понравилось Труффальдино.

В. П. принмал гостью на кухоньке своей двухкомнатки. Ему было стыдно за бардак. В обеих комнатах постели были не убраны, поскольку там постоянно ебались.

— Видите ли… — он не знал, как ему толковей шаркнуть ножкой.

Т. решила подсказать. И сказала прямо.

— А вы не пиздите?

Он почесал начавшую лысеть голову.

— Нет, ну что вы! Ебаться очень хочется? Ведь за тем вы и пришли. С успеваемостью дочери все в порядке, так что ж вы беспокоитесь?

Т. стала сучить ножками. Из ближней комнаты раздался взрыв девичьего хохота.

— Я…

— Так ебаться хотите? С маленькими? Девочками, да? Извращенка! И вам не стыдно? Целовать их нежные безволосые писюрки? И что это такое, педагог?

— Стыдно… Но ебаться хочу…

— Алена! — крикнул Виктор Петрович. — Заодно и Настю позови. Вас тут поиметь хотят.

Две девчушки, притихнув, вышли в прихожую, затем встали на кухне, голенькие, перед Валентиной Владимировной. Последняя залюбовалась ими. Вот Настенька, ее она ебала, с ней все ясно, а вот Ленушка, голая пиздюшка, нежненький лобочек. Поцеловать ее между ног, в эту волшебную безволосую пизденку. И животик погладить, и расставить ножки, и влезть языком в чудесную анальную дырочку.

— Алена! — голос Труффальдино чуть не сорвался.

— Да, Валентина Владимировна?

— Можно… можно…

— Что вы хотите? — близость нагой девчонки сводила педагогиню с ума.

Пауза.

Виктор Петрович нарушил тишину.

— Вы, наверное, Валентина Владимировна, хотите поцеловать этот прекрасный бутон? Этот нераспустившийся цветок? А почему же вы хотите лизать именно мою девочку, а, не например, Настю?

Настя потупилась и сделала попытку прикрыть руками голую писю. Аленка, напротив, пошире расставила ноги. Труффальдино, не в силах больше сдерживаться, послюнила палец с аккуратно обгрызенным ногтем и прикоснулась к полураскрытой вульве Аленки. Девочка чуть присела и раскрыла пальчиками губки пошире. Рука Т. пробежалась по детской вагинке, лаская нежное крохотное естество. Алена ойкнула, когда перст Т. нашарил заветную пуговку и стал ритмично на нее надавливать. Нет, все, конечно, было не так просто: длань учительницы не просто шарилась по письке ребенка, а делала максимально приятное девочке.

Настя не удержалась и, глядя на этот разврат, стала себя удовлетворять. В. П. скинул рубаху, расстегнул шорты, вынул могучий волосатый член и стал гонять шкурку, глядя на это непотребство.

— Потрогайте мне груди, — пролепетала Т. — Сами расстегните платье, у меня руки заняты (она уже давно сношала девочку обеими руками, коя воспринимала действо должным образом. А Настенька, кусая губы, вспоминала, какой позор, смешанный странным образом с удовольствием, заставила испытать ее Т. перед классом).

Полные грудки выскочили из выреза ткани, как по команде. В. П. не стал поступать подобно герою типичного порнографического романа, рвя шмотку, а не спеша расстегнул пуговицы учительского платья — тити имели шарообразную форму и выглядели несколько развратно, умеренно, впрочем. В. П. оценил дизайн лишь краем глаза; ему, как и всем, не терпелось кончить. Доблестный мэн тут же прикоснулся головкой своей толстой залупищи к одному из эрегированных сосков на оконечности изрядных размеров одного из полушарий и спустил под вопль дочери. При этом, казалось, головка члена поцеловалась, что ли, с набухшей грудочкой. Сперма пролилась рекой; грудь Т. оказалась запачканной по самое некуда. Живородящая жидкость, сконцетрировавшись большой и увесистой каплей на кончике Труффальдиновой груди, устремилась вниз. «Наконец-то, — подумала Т., — освобождая руку и дроча, нет, терзаяя клитор, — я ведь сейчас кончу, ой, мамочки мои». И учительница в который раз поняла, что такое оргазм — нет, не просто оргазм, а мысль; что-то наподобие ноосферы Вернадского.

— Валентина Владимировна, хватит базара, — промолвила Аленка, — предлагаю сделать так. Я ложусь и вы мне лижете. Настька ложится сверху, на вас. Ну а уж папа ебет, кого как получится. В какую дырку попадет — ладно. Справедливо?

Так, да не совсем так. И Аленка, и Труффальдино оказались положенными на животиках. Выебанной-то хотела оказаться каждая. Кто кому, спрашивается, лизал? Алена целовала попку Т. с любовью, то есть, как говорится, из России. «Виталий Петрович, Виталий Петрович…» — бормотала Настена. Затем она взяла член и помогла его вставить в интимно раскрытую розовую дырочку подружки. Вот так получилось, что В. П. в который раз поебал малолетнюю дочь, а Т. осталась без обеда. Скоро это, впрочем, было поправлено и, надо заметить, без особого труда — поршень В. П., подвигавшись ритмично в растяжимой, будто каучоковой вагинке дочери, оказался будто бы ненароком в математичке. «О, — заявила она, — да. До чего ж приятно, когда тебя сношают. Ах…»

Учительская вагина казалась бездонной. Член потерялся в ней, как исследовательская станция в глубинах Вселенной. Но вдруг! Труффальдино вспомнила, чему учила ее бабушка: расслабляйся, напрягаясь; напрягаясь, расслабляйся. Валентина Владимировна поднатужилась и сомкнула вход влагалища в кольцо. Реакция пениса не заставила себя ждать: мощный выброс семенной жидкости учительницу просто потряс. Казалось, что она тонет. Какая там Вселенная!..

Виталий Петрович уже и не знал, кому и куда втыкать. Милые женские тела лежали под ним и покряхтывали от наслаждения. Кого поебать, право?

М-да, это были всего лишь тела. Видеть в каждом из них личность казалась каким-то бредом. Все это было просто мясом, и даже родная дочь не являлась исключением.

Тут, на манер deus ex machina, как это было принято у неких, появилась Валька и, слегка наклонившись , вставила в собственный девичий анусок некое длинное изделие. Оно напоминало ту самую псевдосвязку сосисок, коей математичка тешила естество верной ученицы.

— Тезка! — расплылось в улыбке лицо Труффальдино. — До чего же мне нравится твое имя! Иной раз кажется мне, что я гляжусь в зеркало...