О чем мы солгали - Уэй Камилла. Страница 2

– Ладно, не волнуйся. Наверное, сдох засранец в какой-нибудь канаве, – пошутила она. – Увидишь его, передай, что Чарли в ярости: Люк пропустил совещание, а сегодня обсуждали обложку нового номера. До связи! – И Лорен повесила трубку.

Возможно, стоило пройтись по списку его контактов, обзвонить друзей. А что, если он скоро придет? Расстроится, что она подняла такую шумиху. Он просто обязан объявиться рано или поздно, в конце концов, люди именно так и поступают – они возвращаются.

Неожиданно на память пришел Джо Маккензи, лучший друг Люка, и впервые за это время Клара приободрилась. Мак. Уж он-то знает, что делать. Она схватила мобильный, выбежала в коридор, чтобы позвонить ему и, едва услышав столь хорошо знакомый выговор жителя Глазго, почувствовала себя спокойно.

– Клара, как дела?

Она представила себе его бледное серьезное лицо, небольшие карие глаза, рассеянно выглядывающие из-под копны темных растрепанных волос.

– Ты видел Люка? – спросила она.

– Одну секунду. – На заднем плане ревели «The White Stripes», и пока Клара с нетерпением ждала, она мысленно рисовала себе, как он пробирается сквозь хаос своей фотостудии; потом звуки музыки резко оборвались и Мак спросил:

– Люка? Нет. Почему? Что за … – ты разве не..?

Она начала быстро говорить, слова безостановочно слетали с ее губ: про то, как Люк забыл телефон, про его сообщение и несостоявшееся собеседование.

– Да, дела, – сказал Мак, как только она закончила. – Это все странно, тут ты права. Люк никогда бы не пропустил собеседование. – Он задумался. – Я обзвоню всех. Спрошу, не видел ли кто его. Может, он ушел в загул и проспал, ты же его знаешь.

Однако через полчаса Мак прислал эсэмэс: «Никто про него не слышал. Буду держать руку на пульсе, уверен, он найдется».

Клара не могла избавиться от ощущения, что что-то пошло не так. Несмотря на смешки коллег, она не думала всерьез, что он с другой женщиной. Даже если предположить, что была другая женщина, связь на одну ночь, конечно же, не могла так затянуться. Она заставила себя взглянуть правде в глаза: истинная причина ее беспокойства в том, что у Люка завелся «сталкер».

Все началось около года назад, когда Люк стал употреблять это слово в кавычках, относясь к происходившему с долей юмора. И даже окрестил сталкера «Бэрри», смешным безобидным именем, показывая этим, насколько беспечно он ко всему этому относился. «Бэрри снова наносит удар», – говорил Люк после очередного злобного комментария на Фейсбуке или молчаливого телефонного звонка, или непрошеного подарка, присланного по почте.

Но стали происходить более странные вещи. Сначала кто-то подсунул под дверь конверт с фотографиями. На каждой из них был Люк в повседневной обстановке: вот он стоит в очереди в кафе, а вот идет к метро или садится в их машину. Как сказал Мак, кто бы ни сделал снимки, он должен был следовать за Люком по пятам с широкоугольным объективом. Клару до сих пор трясло. Фотографии просунули через прорезь в почтовом ящике, откровенно цинично, как будто хотели сказать: «Смотри, что я могу, это так просто». Хотя она умоляла вызвать полицию, Люк и слышать об этом не хотел. Он словно нарочно решил притвориться, будто ничего не происходит, что это всего лишь назойливое недоразумение, которое пройдет само собой. Сколько бы Клара ни уговаривала его, он оставался непреклонен.

А потом… три месяца назад Клара и Люк поздно вернулись домой после вечеринки и обнаружили, что дверь взломана. Они обошли квартиру в полной тишине, осознавая, что здесь уже побывал чужак и порылся в их вещах; и то чувство отвращения и страха, которое Клара при этом испытала, ей уже не забыть никогда. Но вот странное дело – они нашли квартиру в идеальном порядке: ничего не украдено и, насколько она могла судить, не сдвинуто с места. И только на кухонном столе оставлена записка от руки на страничке, вырванной из блокнота Клары: «Я буду за тобой приглядывать, Люк».

По крайней мере, это напугало Люка достаточно, чтобы разрешить Кларе обратиться в полицию. Полицейские объявились лишь на следующий день и не продвинулись в поисках ни на йоту – соседи ничего не видели, отпечатков пальцев обнаружено не было, а поскольку все вещи целы и на своих местах, так называемое «расследование» тихо сошло на нет.

И что еще более загадочно – после этого незнакомец, кем бы он ни был, потерял, казалось, всякий интерес. Неделя за неделей никаких происшествий… Люк торжествовал. «Видишь? – спрашивал он. – Говорил тебе, когда-нибудь ему наскучит». Хотя Клара пыталась выкинуть эту историю из головы, она была не в состоянии забыть ни угрожающий тон записки, ни то, что преступник бродил где-то рядом, выжидая удобного случая.

И вот теперь Люк исчез. А что, если «Бэрри» приложил к этому руку? Стоило ей только об этом подумать – она тут же мысленно увидела Люка, как он смеется и закатывает глаза: «Господи, Клара, хватит все так драматизировать!» На смену утру пришел день, нарастало дурное предчувствие, и вместо любимого кафе во время обеда Клара направилась прямиком к подземке.

Через полчаса она уже была на Хокстон-сквер. Стоило только увидеть их сквот, здание из желтого кирпича в самом дальнем углу улицы, как Клару наполнило чувство уверенности в том, что Люк ждет ее дома; она пробежала последние несколько сотен ярдов мимо ресторанов и баров, мимо черных оград и утопающих в тени газонов центрального парка, остановилась, тяжело дыша, перед входной дверью, с нетерпением открыла ее ключом и взлетела по лестнице к их квартире. Вошла и не обнаружила там никого.

Клара опустилась в кресло, вокруг было невыносимо тихо и спокойно. Она взяла с кофейного столика фотографию, которую вставила в рамочку, как только они съехались с Люком. Их совместное фото, сделанное знойным июньским днем три года назад в парке Хэмпстед-Хиз – прижавшись к друг другу, Люк и Клара со смехом смотрят в камеру. В то первое лето на них волной нахлынули бесконечные обжигающие дни, город принадлежал лишь им двоим. Это была любовь с первого взгляда, легкая, как дыхание, Клара еще не встречала никого, похожего на Люка – красивого, жизнерадостного, ласкового, полного энергии и очарования молодого человека, считавшего Клару – к ее величайшему изумлению – столь же неотразимой. Она смотрела на фотографию, на пойманное в объектив мгновение счастья, запрятанное под стекло, и водила пальцем по его лицу. «Где ты? – прошептала Клара. – Где ты, черт тебя подери, Люк?»

В эту секунду хлопнула входная дверь на первом этаже и ее сердце ёкнуло. Затаив дыхание, Клара вслушивалась в нарастающий шум шагов на лестнице. Когда шаги замерли на их площадке, Клара вскочила с кресла и бросилась открывать дверь, но с удивлением обнаружила там не Люка, а соседку с верхнего этажа, уставившуюся на нее с не меньшим изумлением.

Клара не знала имени женщины, поселившейся над ними шесть месяцев назад. Ее возраст сложно было угадать, где-то между двадцатью пятью и тридцатью пятью годами. Тощая шатенка с прямыми длинными волосами и тонкими чертами лица под толстым слоем косметики. Случалось, Клара и Люк сталкивались с ней на лестнице, но за все время, пока они здесь жили, она ни разу не ответила на их приветствие, попросту проходила мимо шаркающей походкой, глазами в пол. Когда же один из них поднимался к ней в квартиру, чтобы попросить сделать потише музыку, гремевшую в динамиках сутками, она не открывала дверь, лишь прибавляла звук до тех пор, пока они не уходили.

– Могу чем-нибудь вам… – начала было Клара, но женщина уже направилась к лестнице. Клара молча смотрела ей вслед, однако волнение и стресс дали о себе знать. – Извините! – выпалила она и соседка мгновенно застыла: нога занесена над следующей ступенькой, взгляд отведен в сторону. – Я по поводу музыки. Может, хватит уже? Грохочет всю ночь, а иногда и большую часть дня, нельзя ли время от времени выключать ее совсем?

Сначала Клара решила, что женщина не станет ей отвечать, но та медленно повернула к ней лицо. Прежде чем снова отвести глаза, густо подведенные черным карандашом, она посмотрела на Клару в упор и, с легким намеком на улыбку, тихо спросила: