Гость из будущего. Том 1 (СИ) - Порошин Влад. Страница 34

— Я хотел вам кое в чём признаться и о многом сказать, — Быков-Зайчик, несколько раз смахнул пот со лба, но тут между ними появился шумовик дядя Лёша Смирнов и сказал:

— Правильно. Я сам давно хотел о многом сказать. Так дальше играть нельзя. — Шумовик Смирнов-Громыхало постучал себя кулаком в грудь. — В обороне проходной двор, в атаке — мазилы, на воротах — дыра. Помяните моё слово — вылетит «Зенит» в низшую лигу, что тогда запоём?

— Мы едем, едем, едем в далёкие края? Хи-хи, — весело захихикала Нонна-Наташа.

— Точно. Мы для них всё! — Смирнов-Громыхало ещё раз стукнул себя кулаком в грудь. ­– А они хоть бы хны. Я так этого не оставлю.

— Всё? — раздражённо спросил шумовика Быков-Зайчик.

— Всё! — кивнул дядя Лёша Смирнов.

— Молодец, — Зайчик пожал руку шумовику и снова обратился к Наташе, — так вот Наташа…

— Кроликов, срочно зайдите в мой персональный кабинет! — прогудел директор Филиппов-Могильный.

И судя по нетвёрдой походке артиста Сергея Филиппова, он уже успел где-то немного остограмиться, пока мы отвлекались на настырную телевизионную группу.

— Ав! Ав! Ауууу! Ав! Ав! Ав! — залаял шумовик дядя Лёша Смирнов, зафиналив эту небольшую сценку.

Эпизод был сыгран настолько замечательно, что вся съёмочная группа моментально громко зааплодировала, и поэтому телевизионщики вновь дружно рявкнули слово: «ещё!».

— Ну, хватит! — не выдержав, гаркнул я. — У вас свой план, у нас свой. И наши планы больше не пересекаются! Могу показать, короткий путь на свежий воздух.

— А мы не спешим, — упёрлась корреспондентка в больших круглых очках. — Нам может быть, самим интересно.

— Спокойно, Феллини, — выступил вперёд Леонид Фёдорович. — Но предупреждаю, что показываем последнюю сцену. Нам и правда, нужно спокойно поработать.

Третий на сегодня репетиционный эпизод с первого раза не пошёл. Актёр Роман Сергеевич Филиппов, младший однофамилиц нашего многоуважаемого Сергея Николаевича Филиппова, исполняющий роль известного артиста Николы Датского, постоянно ржал видя, как перед ним кривит лицо и выпячивает вперёд толстые губы дядя Лёша Смирнов. В этой сцене Филиппов младший должен был прочитать небольшое стихотворение про Гаврилу, а Смирнов должен был пустить трогательную слезу. Но вместо слёз гоготала вся публика, собравшаяся на первом этаже театра напротив гардероба. Кстати, в пьесе про графа Нулина герой Романа Филиппова играл мужа-охотника молодой и вечно скучающей барыни. И вдруг на помощь пришёл директор кинокомедии дядя Йося Шурухт:

— Если так дело пойдёт и дальше, то про банкет по случаю запуска нашего фильма можете смело забыть!

— Всё! — пробасил здоровенный под 193 см ростом Роман Филиппов. — Я в образе! Я — Никола Датский, сцена обычной закулисной жизни нашего театра, и хватит меня смешить!

Затем он решительно выдохнул, взлохматил чёрные густые волосы и принялся читать новое стихотворное произведение про Гаврилу, которое я сочинил лишь сегодня утром:

Служил Гаврила наш в театре!

Гаврила Гамлета играл. — Никола Датский потряс огромным кулаком и чтобы не заржать свёл брови как можно ближе к переносице.

Он пил, страдал, но Мельпомену

Ни на кого не променял.

— Хе, хе, — пустил огромную слезу дядя Лёша Смирнов, при этом смешно выпячивая губы.

— Ты чего, Макарыч? — хмыкнул Никола Датский.

— Уважаю, — зарыдал Смирнов.

— Кого? — спросил, сделав зверское лицо Филиппов младший, выдерживая свой суровый образ из последних сил.

— Шекспира, — проревел дядя Лёша.

И после этих слов по взмаху руки Леонида Быкова к этой странной парочке со стороны центрального входа в БДТ подошли Георгий Вицин и Ирина Губанова. Вицин с важным видом и улыбкой Чеширского кота держал по локоток Ирину Игоревну. По моему новому сценарию из-за провальной премьеры спектакля главный режиссёр Дантесов приводит в театр новую молодую ведущую актрису Ирину Алмазную, взамен старой примы, то есть прежней Богдановой-Чесноковой.

— Видите, Ирочка, какие таланты пропадают на нашей сцене? — промяукал Вицин­-Дантесов. — Кстати, познакомься, обалдуй, — обратился он к здоровяку Николе Датскому, — это твоя новая жена.

— А куда делась старая, то есть прежняя? — пробасил Филиппов-Датский.

— По своему желанию перешла во второй состав, — отмахнулся Вицин и тут же в кадр влетела разъярённая Богданова-Чеснокова:

— Так и знайте, я буду жаловаться в местком! — выпалила она прежде, чем выбежать в неизвестном направлении.

— Очень рад, хы-хы, — хохотнул Филиппов младший. — Разрешите представиться, кхе, Никола, Датский, — Роман Филиппов галантно нагнулся и поцеловал ручку Ирине Губановой-Алмазной.

— Впервые в жизни так стремительно выхожу замуж, — сказал Алмазная и захохотала таким противным и высоким голосом, что со смеху покатились все сторонние зрители данной сцены. — Ха-ха-ха!

И если бы сейчас проходила съёмка, то дубль пришлось бы переснимать. Однако сегодня была всего-навсего репетиция, поэтому, выждав паузу, Георгий Вицин произнёс свою финальную реплику:

— Да, нам раскачиваться некогда. Куда⁈ — шлёпнул он по руке Филиппова, который попытался поцеловать и вторую ручку Ирины. — Ты мне актрису не тронь! Пойдёмте дальше, я вас познакомлю с самим товарищем Могильным, — сказал Вицин и повёл Губанову по центральной лестнице наверх при этом очень смешно вихляя и ногами, и всем остальным телом, что вызвало новый взрыв смеха.

— Вот так завтра и будем снимать, — выдохнул Леонид Фёдорович Быков.

— Запомни, Феллини, — прошипела мне на ухо актриса Гилкерия Богданова-Чеснокова, которая своей новой сокращённой ролью была крайне недовольна, — я на тебя буду жаловаться в партком.

— А я не партийный, мне терять кроме налога на бездетность нечего, — буркнул я.

— Это мы ещё посмотрим, — добавила она.

«В общем-то, кое в чём Гилкерия была права», — думал я, когда ближе к концу рабочей смены привёз в театр для съёмки соседского чёрно-белого кота Чарли Василича Чаплина. Как только я вписал в сценарий новую роль для актрисы Ирины Губановой, всё у меня пошло наперекосяк. Я буквально за несколько часов уже трижды по разным мелочам поссорился с Нонной. А мне хотелось наоборот не ссориться, а перейти на новый более тесный виток отношений. А вот к Ирине Игоревне я испытывал исключительно дружеские чувства. К сожалению, она к концу дня посматривала в мою сторону совсем ни как на друга. Что-то, а я такой заинтересованный женский взгляд знал не понаслышке, как-никак прожил жизнь.

— Внимание! — скомандовал главный режиссёр Леонид Быков, когда вся съёмочная группа собралась на сцене БДТ. — Сейчас мы снимем первый кадр нашей кинокомедии. Затем наудачу разобьём тарелку, потом банкет. Возражения есть?

— Нет! — дружно грянул немного подуставший творческий коллектив.

— Тарелка готова? — Быков посмотрел в сторону молоденького техника Шевчукова, который уверенно махнул пока целой тарелкой. — Кот готов? — режиссёр глянул на меня и, дождавшись моего одобрительного кивка, скомандовал, — камера, мотор, начали!

Я медленно опустил котофея на деревянный пол сцены. И Чарли Василич, который в этот момент уже усиленно колошматил ногами по воздуху, так как я чуть-чуть помазал валерьянкой в нужном месте подсвеченный фонарём черный занавес, рванул как на пожар. А в луче света, нализавшись пятью каплями валерьянки кот прямо перед камерой буквально стал чудить: кувыркаться, фыркать, мяукать и даже шипеть. В целом получалось очень кинематографично. Такая актёрская работа хвостатого Чаплина будущую картину должна была неизменно украсить. И вдруг Шевчуков со всей дури бабахнул тарелкой о металлический штатив кинокамеры. Чарли Василич мигом позабыл про волшебные капли, подпрыгнул вверх на полтора метра и рванул спасаться от неведомого врага в зрительный зал. Народ на секунду напряжённо замер.