Осознание (СИ) - Еловенко Вадим Сергеевич. Страница 20

Уже отпуская меня, он порадовал тем, что теперь моя зарплата будет равна зарплате начальника цеха. Сто десять единиц в день и премия по итогам месяца. Вот за это я ему чуть ли не в ноги готов был поклониться. Ремонтируемая машина все больше требовала вложений, и я уже плотно был должен начальнику первого цеха.

На Новый год мне отдали мой внедорожник. Я только тогда понял, что деньги, вбухнутые в него, стоили того. Внешне машина разительно изменилась. За счет передних и задних усиленных дуг она стала казаться длиннее и приземистей. А темно-синий цвет делал ее на снегу словно черной. Этакий черный хищник. В самой машине перебрали все: от подвески до двигателя. Даже бак чистили, говорят. В багажник мне были сгружены запасные фильтры и насосы. Там же покоились два аккумулятора рабочих, на всякий случай. Четыре широких колеса, выступающие за арки машины, делали ее немного комичной, но по заверению ребят она стала еще проходимей. Такое же колесо красовалось теперь на задней раме, прикрывая третью дверь. Я был в восторге. Машину оказывается уже пробовали гонять по территории завода. Ей даже полбака залили, за что естественно с меня вычли. Когда я сел за руль, то почувствовал себя не в отечественном чудовище, а словно и, правда, за рулем иномарки. Даже кресла притащили другие и установили их на съемные рельсы пола. Я прокатился по территории завода и, не желая расходовать драгоценное топливо, с тоской оставил машину под окнами общежития. Вернувшись к ребятам, я им устроил благодарный праздник, как его кто-то назвал - репетицию перед Новым годом. Но что мне нравилось в этой истории, это то, что в новый год я вошел без долгов абсолютно. Мне хватило на все. И чтобы расплатится с нагрянувшим праздновать Новый год Василием и с начальником первого цеха. В итоге, Новый год я встречал, имея в кармане двадцать одну единицу и шикарную машину, которой не могли похвастаться даже офицеры глядящих. И пофигу, что я на ней ездить буду раз в неделю. Само обладание таким сокровищем несказанно грело мне душу.

Новый год праздновал в общежитии. Особых торжеств не было. Просто посидели, поболтали, пили, курили, обсуждали чисто деловые вопросы. Ну, о чем еще можно было говорить людям, связанным с друг другом только работой? Ну конечно мою машину обсуждали. Причем без зависти люди отнеслись, за что я им благодарен. В принципе каждый мог то же самое себе сделать, было бы желание на всем экономить и вбухивать в машину. Но только кому этот геморрой нужен был кроме меня, с неправильно работающей головой?

С третьего числа я стал мастером цеха. Это событие обмывали всем заводом. Праздник был похлеще Нового года. Утром следующего дня все втихаря опохмелялись в комнатушке для отдыха. Я естественно закрыл на это глаза.

С пятого числа глядящие уведомили меня, что теперь, как должностное лицо, я несу полную ответственность за продукцию, выходящую из моего цеха. И за людей, работающих под моим началом. Если бы я этого раньше не знал от Василия, я бы подумал, что они меня застращать хотят. Все тот же бессменный полный мужчина был сух, но вежлив. Он со мной общался, как равный, а не как надзиратель. Он мне просто рассказывал последствия за нарушения моими работниками рабочего режима, если я об этом не напишу докладную записку. Он мне пояснял, что будет со мной, если с моего цеха выйдет бракованная продукция и ее пропустит отдел контроля и испытаний. И они получат, и я получу по полной программе. Я кивал и говорил, что понимаю. Потом подписывал документы о том, что я обязуюсь выполнять, и далее шел список из пятидесяти пунктов. Я знал, что без этого мне не работать начальником и подписывал, даже не читая и не сомневаясь. Когда он меня, наконец, отпустил, я был выжат как лимон. Одна радость, его помощница уже вела себя со мной более чем мило и приветливо. Даже предложила чаю, но глядящий отказался за нас двоих.

И началась моя работа в новой для меня роли полномочного мастера. Я мог заказывать себе работников и глядящие подбирали бы мне их. Я мог требовать оборудование и технические группы глядящих находили бы нужное и доставляли прямо в цех. Я даже мог требовать увеличения заработной платы сотрудникам и завод бы в лице всех мастеров рассмотрел бы мое требование и, конечно же, отклонил бы. Повышаешь одним - повышай всем. Я мог бы многое, но я делал только нужное. Никого ни о чем не прося и не надоедая. Выполняя заявки и не напрягая чрезмерной работой своих подчиненных. Замечаний к работе моего цеха не было, но и похвал особых тоже. Так, только иногда на планерке про меня вспоминали, когда у кого-то происшествие было или ЧП - «Вам что, слабо поддерживать свой цех в порядке, как у Артема?!». Если вы думаете, что мне это нравилось, то зря. Я опасался, что остальные начальники цехов будут мне как-то гадить за такое. Но все относились с пониманием. Только один раз меня в шутку попросили у себя какое-либо ЧП организовать, чтобы начальнику завода было не в кого тыкать. Я смеялся и отшучивался. Мол, я сам ходячее ЧП.

Уже начал таять снег весной, и я так сжился со своей работой и жизнью, что когда мне предложили глядящие перебраться в привилегированный район, я честно задумался, а стоит ли? Тут у меня машина и никого она не парит, а там придется разрешение на нее получать. Тут у меня приятели равные мне, а как переберусь, так они начнут косо посматривать. Как не крути и не уповай на самодостаточность, но при моей работе отношения очень важны. Я сказал, что подумаю. И этим же вечером в экспериментальном цехе проставился и когда все подвыпили спросил совета у мастеров. Стоит ли мне перебираться в район глядящих? Мнения были разные, от негативных до наоборот, мол, давно пора. Что-то долго мне не предлагали. И так далее. Тогда я, кстати, и узнал, что никому из них, кроме начальника первого цеха, такой чести не предложили ни разу. Причин была масса: и залеты, и прошлое нелояльное поведение, и вечные проблемы в цехе. Типа, жизни в раю достойны только безгрешные служащие. Я посмеялся и снова поставил вопрос серьезно. И предупредил, что как они решат, я так и сделаю. Мне начали сначала говорить, что это моя жизнь и мне решать, а потом, словно сговорившись, стали убеждать переселяться. Мол, если я там жить буду, я и их смогу провозить в кинотеатры и на другие развлечения. Хохотали, представляя мой транспорт, забитый мастерами на КПП района глядящих. Я понял, что если я переселюсь, то особой зависти ко мне в первое время не намечается и на следующий день стал собирать вещи. Получив у глядящего в канцелярии листок-ордер, я поехал с ним дорогой, которой уже однажды ездил с Василием.

На КПП я отдал листок и глядящий, тщательно рассмотрев его, подробно объяснил мне, как добраться до комендатуры. Там мне надо было сдать этот листок и получить ордер на вселение и заодно зарегистрировать транспорт. Я поблагодарил солдата и поехал, следуя его указаниям.

В комендатуре я не сразу нашел того, кто мне был нужен. А он, занятый разговором по телефону, не смог сразу меня принять. Когда же меня пригласили в кабинет, то все было так, словно это обычная муторная операция. Чиновник молча заполнил чистый бланк ордера, позвонил, уточнил адрес моего вселения. Отдал мне его и подсказал, куда за регистрацией транспорта зайти.

И вот я с ордером на квартиру стоял в кабинете перед офицером глядящих и в подробностях рассказывал, как завладел не принадлежащим мне имуществом. Тот даже выяснять не стал, как моя машина выглядит. Где она и что с ней. Спросил марку, цвет, отличительные особенности, номера «ик005к», которые мне ради хохмы все-таки привинтили на заводе, символизирующие по общему мнению икание после бутылки ноль пять водки. И выдал мне два пропуска: один на въезд в район, второй на круглосуточный проезд по городу. Как он пояснил, если машина сломается, чтобы я не выходил из нее, а находился в ней, пока меня либо не оттащат, либо не наступит утро. Продуманно, однако…

Выйдя из комендатуры, я стал выспрашивать у проходящей женщины в форме глядящей как проехать на указанную на ордере улицу. Она мне подробно рассказала, и я без труда нашел трехэтажный особняк на тихой почти у ограждения района улочке. Стоя перед ним, я даже не мог понять куда дальше-то идти. Решив, что ничего страшного не случится, если я зайду не туда, я вошел прямо в центральные двери и очутился в просторном холле. На лестнице, ведущей на второй этаж, стояло двое мужчин в домашней одежде и, куря, о чем-то беседовали. Увидев меня, они замолчали и выжидательно посмотрели в мою сторону. Я, держа в руке ордер, сказал извиняющимся тоном.